И вдруг что-то случилось! Что-то чудесное грянуло, произошло! Невероятный, безумный, отчаянно-веселый солнечный луч вырвался из узкой щели между низкими тучами и горизонтом. Он вырвался — и ворвался, и вдруг окрасил все золотом, неприкрытым, непредумышленным золотом счастья. И на темно-синем фоне засверкали, больно глазам и душе, — камни, птицы, поплавки сетей. И возле них, в золотой ладье, медленно перебирал, тянул золотые сети сверкающий человек. В сетях этих светлым золотом билась сиятельная рыба.
====================
А это я:
В небе пасмурно. На соседнем мысе местные браконьеры незаконно добывают сёмгу.
В фотоаппарат с увеличительным объективом видно: морды у всех характерные. Сейчас добудут и сменяют весь свой преступный улов на водку.
Ну, развели унылый костёр из того, что не дожгли туристы, сели, загрустили. Вот ехали мы, ехали с горки на горку, а радость-то где?
И тут раздвинулась вдруг крошечная щель в небесах и выпал оттуда луч незаходящего тамошнего солнца и упал прямиком на этих рыболовов. И стали они вдруг такие прекрасные, как будущие апостолы братья Пётр и Андрей. И лодка их стала золотая, и поплавки их сетей тоже стали золотые. А небо так и осталось фиолетовое.
И стояли мы, разинув рот, целых наверное пять минут и не говорили ни слова. И каждый из нас думал что-то своё. А своё — оно у всех разное.
А потом щель в небесах опять закрылась, и мы, не сказав ни слова, достали из багажника канистру со спиртом, налили в кружки, развели и выпили, не чокаясь.
===
Да, а вот картинка:
Шёл сегодня по набережной канала Грибоедова. При этом обязательно нужно сказать, что по этой набережной я хожу в среднем один раз в два года.
О! идёт навстречу писатель Носов, жалко, что не Николай, но Сергей тоже годится. Тем более, что он очень знатный петербурговед и в одной только Коломне знает около ста пятидесяти рюмочных.
Остановились побеседовать о том, о сём.
И вот тут-то — действительно, вот нихуя себе: идёт по улице бывший председатель шведского союза писателей Петер Курман, ныне пенсионер. Я его в последний раз видел в городе Висбю на острове Готланд пять лет назад и вероятность встречи с ним является величиной сугубо отрицательной.
Доверчиво последовав за двумя этими очень хорошими людьми, я вошёл в заведение «Бродячая собака», где происходило некое культурное действо при участии магистрата города Петербурга и шведского консульства, где я вновь встретил всё тех же неизменных Валерия Попова и писателя Кураева (не диакона), которые опять со мной не поздоровались, но зато я там сожрал совершенно бесплатно два бутерброда с красной икрой и грамм триста водки.
Вот как хорошо быть писателем!
В последнее время все запечатлеваемые мною живые объекты высказывают бурное отвращение к тем их образам, которые воспроизводит бездушная матрица моего фотоаппарата.
Это последний портрет, после чего я уже окончательно переквалифицируюсь на пейзажи из жизни псковской области.
Жж-юзер Сёмас
Клюкнувши вчера под корюшку водки у Вовы Соамо, затеял спор с двумя барышнями про деторождение.
Барышни настаивали на том, что деторождение — это предприятие черезвычайно ответственное, к которому нужно тщательно подготовиться и создать для него материальную базу, каковая зарабатывается упорным трудом. А потом, после деторождения необходимо забросить все мирские дела и обеспечивать новорожденному Достойные Условия. После чего необходимо посвятить ему всю свою жизнь.
Я же, как человек легкомысленный, полагаю, что дети являются на свет когда Бог даст. И условий им никаких не нужно. Их нужно просто любить, а жизни они вовсе не мешают. Они — не подвиг, не самоотвержение, они просто приносят радость. И не нужно ни от чего отказываться. Если например жена моя желает поехать на куршскую косу за совершенно бесцельным занятием вроде кольцевания птиц, так она туда и едет, и мне совершенно не сложно пожить с мальчиком вдвоём, потому что он меня абсолютно не напрягает. Мы с ним прекрасно ладим и засыпаем обнявшись.
Ведь он же не обуза, не квест, не проект и не объект из которого необходимо вырастить сверхчеловека. Что вырастет, то и вырастет.
Он такой же человек как и мы. Просто человек и всё.
Как же я люблю возвращаться сюда, домой.
За железнодорожным переездом ждёт личный водитель Володя. «Ну как жизнь?» «Да никак, Дима». Потом молчим по-мужски многозначительно.
При выезде из Новосокольников купить десяток яиц, пакет молока и булку.
Окни, Ломыгино, Отрадное, Деино — а вот и дом.
Собака-степан устраивает хвостом небольшой ураган — нахуй-нахуй, вот на тебе завалявшуюся с прошлого раза сморщенную сосиску.
И звёзды, какие же тут блядь звёзды. Без всякой сентиментальности: охуеть, какие огромные.
А вот о Достойных Условиях.
Ну вот приедет через неделю мальчик в деревню. Будет ходить босыми ногами по грязным лужам и обниматься с антисанитарным собакой степаном. Есть немытую клубнику, землянику, малину. Бултыхаться в непроверенном на эписторхоз озере.
Посудомоечной машины нет и не будет, а о французском языке даже не может быть и речи.
Есть ли у него шанс вырасти достойным человеком в таких условиях?
Я как-то писал уже в коментариях, но повторюсь.
По поводу медицины в глухой псковской деревне: скорая помощь, вызываемая с красного телефона на соседнем столбе, приезжает примерно через час, что не очень сильно отличается от города Петербурга.
Прошлым летом старший сын моей жены, крася крышу, с неё свалился и достаточно серьёзно распорол себе ногу. Я не стал напрягать государственные службы и позвонил знакомому водителю в Новосокольниках, который приехал через полчаса. В единственной больнице этого, честно скажу, не очень выдающегося города совершенно трезвый (при том, что была суббота) молодой московский врач очень квалифицированно зашил ему всё что нужно и юноша по сей день совершенно здоров.
В феврале мы ездили с соседом Серёгой проведать его мать в невельской больнице и если я и нашёл в этой больнице отличия от петербуржских бесплатных учреждений, то все они были в лучшую сторону.
Да-да, я знаю, что бывают прямо противоположные примеры, но я же пишу только о том, что видел собственными глазами.
Обнаружил в огороде только что вылезший чеснок и немедленно его безжалостно сожрал. Возле сортира проклюнулась крапива, безобидная такая, ага, знакомы.
Собако степан, вырастивши на себе непроницаемый для мороза подшёрсток, вывесил наружу язык и не знает, куда теперь этот подшёрсток девать.
Хорошо.
В одной передаче я как-то уже рассказывал про своё детство, но получилось крайне невнятно. Попробую это исправить.
У меня было самое лучшее детство, которое можно придумать. Мной совершенно никто не занимался в плохом смысле этого слова. То есть меня не заставляли делать то, чего я не хочу. Мать (которую я очень люблю и уважаю) при том что я, разумеется, был всегда накормлен, умыт и постиран, решительно никак не участвовала в моём нравственном, интеллектуальном и прочем развитии и потому этими делами я занимался сам. Я вообще доставлял очень мало хлопот — я даже практически никогда не болел. Организм мой, выпущенный ещё до наступления общества потребления, был удивительно прочен. Я вот его в последние тридцать лет тщательно уничтожаю, а он всё живёт и живёт.
Я сам ходил записываться на секции гимнастики, потом баскетбола, хоккея с шайбой и бокса. Последняя, после того, как мой лучший друг ударил меня по морде, мне очень не понравилась и я в неё больше не ходил.
Мы с моим другом Мишей занимались совершенно нелепыми с сегодняшней точки зрения занятиями. Например, начитавшись Тура Хейердала, мы строили плот Кон-Тики и бороздили на нём бескрайнюю лужу прямо за нашим домом. Или же совершенно бескорыстно таскали для строителей кирпичи на соседней стройке. Потом увлеклись фотографией и развешивали на аптекарских весах фенидон, гидрохинон, буру и поташ. Клеили гэдээровские модели самолёта Ту-144. В мае перекапывали шесть соток на даче, а осенью выкапывали картошку обратно. Подросши, слушали битлз и будто бы случайно хватали однокласниц за жопу.
Я вот сейчас думаю, подводя уже некоторые итоги, что из того скудного потенциала, который был мне выдан (это не кокетство, я просто очень хорошо с собой знаком), я, благодаря вышеизложенному, надавил из себя в последующей жизни раза в два больше того, что там было.
Тут вот Митрич придумывает методы обуздания служителей гибдд.
Я сам не автолюбитель и вряд им когда-нибудь стану, но на переднем сидении рядом с водителем езжу довольно часто и сделал некоторые наблюдения.
Разумеется, зажравшихся этих скотов, притаившихся в кустах ненавидят абсолютно все и с наслаждением показывают им средний палец, если удалось проехать мимо.
А с другой стороны: дорога длинная, скучная, того и гляди заснёшь. Музыка заебала, радио не ловится. Чем, спрашивается, себя развлечь? А вот этим самым: перемигиваться со встречными машинами и радоваться тому, что есть ещё хорошие люди — предупредили.
Эти скоты с палочками говорят, что девяносто — а вот вам сто восемьдесят! Они повесили знак 20 — а мы по газам. Нарисовали двойную сплошную — а мы по встречной, да в горку.
И те тоже не скучают: устраивают хитроумнейшие засады, охотятся двумя экипажами. Наблюдал как-то одного такого охотника (пока водитель беседовал в салоне их машины о том, о сём) за работой. Он наводил радар, пикала лампочка, потом он разочарованно смотрел на экранчик. Делал следующий выстрел.