– Дань, я очень хочу, чтобы в “Медвежьем углу” закипела жизнь. Если ты действительно считаешь, что это возможно, я поддержу все твои идеи. Это возможно, Царевич? Спасти “Медвежий угол”?
– Возможно, – ответил я, честно глядя в ее глаза. – И я сделаю для этого все, что в моих силах. Правда.
– Тогда по рукам, Царевич. На меня и Костю можешь рассчитывать.
– Спасибо!
– Пока не за что, Царевич…
Едва за Аленой закрылась дверь, я вернулся к себе в спальню и рухнул на кровать. Силы после болезни возвращались ужасно медленно, и чувствовал я себя отвратительно. После утренней прогулки с Зоей я с огромным трудом вымыл Сильвера, насыпал ему корма и сделал себе пару бутербродов с чаем. По спине струился липкий противный пот, а ноги не слушались. Вот и сейчас я чувствовал себя не лучше.
До вечера я проспал. Проснулся от того, что за окном протяжно выли собаки, а желудок требовал еды. Еда нашлась на кухне. Вместе с Гуреевым.
– Ты нафига про Юльку чуть не разболтал? – набросился я на друга.
– Я не разболтал? – возмутился Темка. – Ты нафига их с Катькой позвал вообще? Вы же расстались давно!
– Не совсем, – ответил я и сделал вид, что полностью сосредоточен на картофельной запеканке. – Алена готовила?
– Царевич! – рявкнул Темка. – Когда ты успел пересечься с Юлькой?
– Сразу после… Ну… ты понял…
Отпираться было бессмысленно. Артемий все равно рано или поздно узнает, что я снова переспал с его двоюродной сестрой.
– Совесть у тебя есть? – спросил друг. – Она же к тебе едет!
– Ну и пусть, – отмахнулся я. – Мы с ней больше недели под одной крышей все равно не уживаемся…
– Даня, скажи мне честно! Ты хочешь вернуться в Сочи?
– Хочу, ну и?
– Юлька вымотает нам обоим все нервы и сорвет заезд. Просто так! Слышишь, Царевич?
– Темыч, не нагнетай! Мы взрослые люди, она обещала помочь. И все. У нее классная аудитория. И главное – наша, Тем! Экстрим-отдых в глуши!
– Даня, неужели за столько лет ты так и не понял, что Юля никому не помогает просто так. Ты идиот, Царевич! Идиотище!
– Слушай, ну а что ты предлагаешь? Написать ей? Милая, не приезжай, я передумал! Да она будет здесь первым же авиарейсом! Из одного только любопытства! И в конце концов, Тем, она же простила мне Нику…
– Ты правда в это веришь? Даня, тебе ведь не пять лет. Вы с Юлькой давно не ходите в один детский сад. Хочешь знать, кто виноват в том, что мы здесь оказались?
Я закатил глаза… Артемий очень любил свою сестру. Но с тех пор, как нам всем исполнилось десять, он старался держаться от нее подальше, считая, что это Юлька виновата во всем плохом, что происходит в его жизни.
– Сделаешь мне чай? – спросил я.
– Чай я, конечно, налью, но мы еще не закончили, Даня! Напиши Юле сам. Скажи, чтобы не приезжала. Что здесь медведи и волки. И душ на улице. Или это сделаю я.
– И она тебя послушает… Ну-ну! Так и быть, попробуй уговорить Катьку не приезжать.
– Катьку? – засмеялся Тема. – Она ни за что не упустит возможность прокатиться на снегоходах. Да она Юльку сама сюда за шкирку притащит, если та передумает.
– Вот видишь, ты сам все отлично понял. Юля будет здесь через две недели. И мы отлично проведем время.
– Дурак ты, Даня! Если ничего не понял, – Артемий поставил передо мной высокую кружку с чаем. – Это твой отель. Развлекайся. Сестру мою ты обидишь вряд ли. Не родился еще такой человек. А остальное – это твоя жизнь, Царевич. Если хочешь и дальше жить среди розовых единорогов, это твой выбор. Я спать, дружище. Не забудь погулять с Сильвером перед сном.
Хаски тут же заныл. Я проводил друга задумчивым взглядом и сделал большой глоток. Чай оказался в меру крепким, и в нем ощутимо чувствовались брусничный лист и клюква.
Юлька…
Мы были знакомы столько, сколько я себя помню. Вместе с ней и Темой мы ходили в один детский сад. Потом учились в одном классе. И занимались плаванием в одной группе.
В шестнадцать мы впервые поцеловались. Потом год встречались. Потом… Мы сообщили родителям, что едем поступать в Питер. И Артемий вместе с нами. И Юля уехала. А мы нет. Папа настоял на местном вузе. Я не сопротивлялся. Нас хватило на пару месяцев разлуки. Мы поругались, когда Юля вернулась в Сочи на выходные. Помирились только через год. И снова поругались через пару дней. Еще на год.
А потом я встретил Нику…
Сильвер уже скулил вовсю. В вольерах от безделья выли собаки. Накрапывал дождь. Холодный, мелкий и ужасно противный. Я влез в сапоги, надел куртку и дождевик и отправился к реке. Сильва белой тенью скользил рядом. Вокруг стояла непроглядная темнота. За спиной, в “Медвежьем углу”, горело всего несколько окон. Небо заволокло плотной массой низких облаков. Ни звезд… Ничего…
Скорее бы выпал снег. И тогда все вокруг заиграет иначе. Темный ноябрь даже в Сочи бывает депрессивным, что говорить о “Медвежьем углу”. Ноги утопали в грязи. Я вспомнил испорченные белоснежные конверсы и рассмеялся. Сильвер тут же подбежал ко мне и ткнулся мордой в ладонь.
– Все в порядке, парень, – успокоил я пса и потрепал за холку. – Гуляй!
– Царевич, это ты? – послышался откуда-то снизу голос Воронцовой. – Куда опять под дождь вышел?
– Меня Тема выгнал за плохое поведение, – ответил я. – А ты почему одна?
Я сделал несколько шагов практически вслепую и вдруг оказался на краю овражка, ведущего к реке.
– Я с Лаки, – ответила Зоя совсем рядом и добавила: – Уже поздно.
– Ты не против, если мы с Сильвером проводим вас до большого дома.
Даже в темноте я понял, что она улыбается.
– Как бы нам с Лаки не пришлось провожать тебя!
– Слушай, Воронцова, ты всегда такая вредная? – спросил я совершенно искренне.
А Зоя почему-то промолчала.
Глава восьмая
Зоя
– Мда… – протянул Царевич, придирчиво рассматривая шторы в стандарте. – Весь текстиль поменять сейчас не хватит ни времени, ни финансов. Приоритет – апартаменты, девчонки! Там все должно быть идеально!
– Есть, капитан! – ответила Аленка и лихо козырнула.
Ольга недобро поцокала языком и спросила:
– На это пара дней уйдет, Дань. Сейчас так сыро, что ничего не сохнет.
– Время пошло, Оля!
– Но гости будут здесь уже завтра…
– Меня плохо слышно? – рявкнул Царевич.
Алена вздрогнула и беспомощно всплеснула руками, Ольга яростно клацнула зубами, напомнив мне голодную Беллу, но промолчала. Только упрямо вздернула подбородок. На Даниила она не смотрела.
Никто не смотрел на Даниила. Дураков среди нас не было. Примерно пару дней назад Царевича будто бы подменили. Из вполне себе адекватного, разве что немного заносчивого парня, он превратился в безжалостного тирана. И первым делом довел до истерики трех девочек, нанятых накануне. Одну даже пришлось отпаивать чаем с ромашкой. От кофе с коньяком, предложенного Олей, она почему-то отказалась. Алена вместе с Костей еле уговорили ее остаться.
Следующими огребли братья Оленевы. Они были виноваты в том, что до сих пор не выпал нормальный снег, хотя морозы уже неделю стояли хорошие и река у берегов покрылась коркой льда. Ребята психовали, понятное дело, параллельно прикидывая возможности устроить тур на квадроциклах. Вслух они об этом даже не заикались, но я знала, что в гараже подготовка техники идет полным ходом. Но когда Царевич предъявил им претензии, Ванька взорвался.
Даниил ответил трехэтажной конструкцией и получил в челюсть. Дима попытался разрядить обстановку, но ему прилетело от обоих. Сильвер, которого оставили на улице, взвыл, пытаясь прийти на помощь любимому хозяину. Ниро ответил ему пронзительным воем, который немедленно подхватили все собаки, включая щенков. Я прибежала к гаражу, когда Костя уже растащил дерущихся. Ванька все еще норовил отомстить обидчику, Димка пытался остановить кровь из носа, и только Царевич с самым невозмутимым видом осторожно прижимал платок (белоснежный носовой платок!!!) к разбитой губе.
Сильвера я кое-как успокоила. Костя увел братьев в большой дом.
– Что это было? – спросила я, как только мы остались одни.
– Несчастный случай, – фыркнул Царевич, скривился и еще раз осторожно приложил к губе платок.
– Что не поделили? – уточнила я, одновременно пытаясь самостоятельно определить причину драки.
– Снег…
– Снег?
– Снег… А я знал, что Оленев такой невыдержанный? Подумаешь, рявкнул разок.
– Потому что снега нет? – не поверила я.
– Ага…
– Царевич, ну ты даешь!
– Нет, ну а что такого, Зой? Что мне делать, если снега не будет?
– Снимать штаны и бегать?
– Не смешно! В декабре в Карелии должен быть снег!
– Ну раз Царевич сказал, значит будет! – Я позволила себе улыбку.
Даниил горестно вздохнул. Скрипнула дверь, и в гараж, виляя хвостом вбежал Сильвер. Но к хозяину не пошел, ткнулся мне в руку и заскулил. Жалостливо так. Я опустилась на корточки и потрепала пса за холку, успокаивая. Сильвер немедленно завалился на бок и подставил мне для ласки живот.
– Ах ты наглец, сладкий пончик! – восхитилась я. – Почти как твой хозяин!
– А я тоже так хочу, – произнес Даня.
Я подняла на него глаза и поняла, что он не шутит.
– Зоя, мне так плохо, – продолжил он жалостливо, а я никак не могла понять – издевается или нет. – Можно я тебя просто обниму? Просто-просто?
Словно прося за хозяина, снова заскулил Сильвер. Я поднялась, отряхнула колени и сделала шаг навстречу. Даня тут же раскрыл объятия, и мне больше ничего не оставалось, как прижаться к его груди. Сердце ухнуло, замерло и снова пустилось вскачь. Царевич крепко прижал меня к себе, потом и вовсе стащил с моей головы шапку и зарылся носом в макушку.
– Дань, ты чего? – спросила я. Тихо-тихо спросила.
– Мне просто нужно успокоиться, Зой. Побудь еще немного со мной, ладно?
– Хорошо… – пробормотала я, отчаянно надеясь, что он не заметит, как я краснею. Снова.
– Знаешь, я так боюсь, что у нас ничего не выйдет… Отец мне этого никогда не простит. Всю жизнь будет напоминать, что я неудачник.