— Я не ребёнок, которого можно поставить в угол!
— Нет? Тогда скажи, кто ты и из какого дома. Очевидно, что ты из Зимнего Двора, иначе не обладала бы возможностью использовать лёд. Широко известно, что магией льда могут владеть только знатные представители этой расы, и ты уже несколько раз использовала её. Ты хорошо обучена, но недостаточно для сражений, значит не из стражи Зимнего Двора, а леди, даже если ведёшь себя иначе.
Она фыркнула, и он выгнул бровь.
— Отсоси, — прошипела она.
— У тебя нечего, — хрипло ответил он. — Я же видел, а ты кричала для меня. Скажи, ты же не забыла, что мы делали вместе?
Айслин густо покраснела, — её щёки стали ярче диких ягод, растущих на этой неумолимой земле, когда другие мужчины засмеялись и попытались прикрыть ладонями едкие замечания. Она вперила взгляд в землю, думая, кем же представиться, но от горячего взгляда и напряжённости других ничего не могла придумать.
— Тогда, вопрос проще, как тебя зовут?
Она подняла глаза, прикусив распухшую от поцелуев нижнюю губу, и вновь ничего не придумала.
— Значит, у тебя нет имени, и ты без двора? То есть, если я сломаю тебе шею, никто не заметит, что тебя нет? — размышлял он.
— У меня есть люди, — выпалила она.
— Кто?
— Так я тебе и сказала! Ты такой же, как и твой отец! Ты и твои люди вошли в Зимний Двор и убили наследника за наследником. Твой отец скормил кронпринцессу и принца их родителям! Вы монстры! Хочешь убить меня, давай. Я, нахрен, бросаю тебе вызов. Докажи, насколько ты похож на этого монстра.
— Ты была там, когда это случилось? — спросил он, и она побледнела. — Была.
— Я больше с тобой не разговариваю.
— Он убивал ради забавы, но это… — Он сделал паузу, когда остальные кивнули, а её глаза светились эмоциями.
— У неё глаза светятся, — заметил Кейлин.
— Но ни меток, ни королевских знаков, — пробормотал Синджин, внимательно наблюдая за ней. — Знака дома тоже нет. Может, она изгой или незаконнорождённая? Тот, кто не остался во дворе? Это объяснило бы её дикость и отсутствие бдительности.
— И как же мы будем её звать? — спросил Лахлан.
— Снежка, потому что, кажется, большую часть времени она сидит задницей в снегу, — сказала Кейлин, указывая туда, где она упала.
У неё из носа пошла кровь, и мужчин стало в пять раз больше. Айслин утёрла кровь и тряхнула головой. Отравление железом. В отличие от Орды, она слабее, ничтожество… Просто ничто. Она — низшая Фейри, и им не нужна. Айслин несколько раз безуспешно попыталась встать, но не смогла и просто легла в снег, молясь о быстрой и милосердной смерти. Хотя она не очень хотела умирать, но заслужила это. Если её раскроют, за деяния может заплатить целый двор невинных жизней.
На неё нахлынула безнадёжность, а разум цеплялся за последние силы, чтобы скрыть личность. Она в последний раз попыталась подняться, но мир закружился, холод покусывал плоть, а мороз пробирал до самых костей. Она заметила, как приблизилась тень, когда тело сдалось, падая в гостеприимные объятия холода, в котором Айслин когда-то процветала. Но в этот раз его приветствовали ледяные пальцы ужаса, будто сама земля ощутила её предательство и надвигающуюся гибель, которую навлекла своими действиями.
Глава 7
Она открыла глаза, услышав потрескивание, которое прорвалось сквозь тяжёлый ото сна разум, но успокаивающий звук напомнил о комнате во дворце. Ей почти показалось, что она заперта во сне. От цитрусового аромата у неё заурчал желудок. Кто-то прикоснулся к ней, и она оттолкнула прикосновение, желая ещё несколько мгновений насладиться сном, прежде чем проснуться. Кто-то убрал волосы с лица, и она застонала, давая понять, что ей это не нравится. Она почувствовала, как её подняли, и что-то тёплое обернулось вокруг, согревая.
Кожа ужасно зудела, будто Айслин слишком долго играла на улице, а мать затащила её внутрь и усадила перед огромным камином в тронном зале. Айслин проглотила всхлип, когда всё усугубилось понятием, насколько скользкое от пота её тело, и с каждым мгновением всё больше ощущала запах Синджина рядом.
Айслин попыталась сесть, но одеяло, в которое он её завернул, было слишком тугим и неподъёмным. Она ёрзала, пытаясь полностью открыть глаза и очнуться от ступора, удерживавшего её между бодрствованием и сном.
Говорила ли она во сне? Обнаружил ли он что-то, что мог бы использовать против неё?
Она несколько раз моргнула, но глаза казались налитыми свинцом. Синджин стоял на коленях посреди палатки, поддерживая огонь в жаровне, вытянув руки, на кончиках пальцев которых плясали оранжевые языки пламени. Огонь прыгнул к фалангам, словно соблазнённый прикосновением, эротически танцуя завораживающими оттенками зелёного и синего. Айслин вновь поборолась с постельным бельём, выиграв борьбу, чтобы подняться на колени посреди толстых, грубых одеял.
— Она живая, — протянул Синджин, не удосужившись взглянуть на неё.
Айслин посмотрела на своё нагое тело и попыталась прикрыться руками. Затем попыталась произнести хоть слово, но не смогла из-за голода и начала оглядываться в поисках еды. Все болело, — тело представляло собой массу боли, которая пульсировала, напоминая о необходимости исцелиться, но Айслин не могла. Синджин по-прежнему не смотрел в её сторону, а она не осмелилась встать и продемонстрировать свою наготу.
— Вряд ли ты попытаешься убежать от меня голой. — Он пожал плечами, плюя на то, что она покраснела от смущения. В палатке они были одни, что не просто крайне неприлично, а недопустимо.
— Думаешь, я буду спать с тобой в палатке, голая и одна? — возмутилась она.
— Я ожидаю, что ты будешь делать всё, что прикажу, — отрезал он, наконец, отведя горящий взгляд зелёных глаз от огня, затем встал, демонстрируя отсутствие рубашки и накаченные мускулы. Его джинсы низко сидели на бёдрах, обнажая клейма, которые скользили от талии к плечам и спускались по рукам. Айслин, неспособная натянуть на себя одеяло, так как сидела на них, отвела взгляд, когда Синджин приблизился. — Железо истощило тело, и тебе нужно покормиться. Так как ты хотя бы наполовину Высший Фейри, кормишься через секс. Любопытная вещь, да? Большинство Высших Фейри, как правило, живёт рядом с Высшими Дворами, а не прячутся в низших.
— Я не буду с тобой спать.
— Нет. Если бы хотел, Снежка, уже бы приказал оседлать меня, но не сделал же? Нет, потому что это будет лишь кормление. Я бы не опустился до того, чтобы взять тебя.
— Потому что я ниже тебя? Или потому, что слабее и недостойна твоих высоких стандартов? Я ничто для тебя и твоего народа, — ядовито прорычала она, не понимая, почему так больно и близко к жестокости, которой её учили с детства. Она сильнее разозлилась, и попыталась положить руки на бёдра, но из-за цепей не смогла. — Ты и тебе подобные так самонадеяны.
— Я хотел сказать, что не стану тебя насиловать, Снежка.
Айслин с прищуром посмотрела на него.
— Меня зовут не Снежка и не Снежный Кролик, — возразила она, чувствуя себя запертым в клетке животным, расхаживающим в тесноте в поисках способа спастись от охотящегося на него хищника.
— Нет? Тогда как же? — спросил он, остановившись всего в нескольких дюймах от неё, и опустил взгляд на её вздымающуюся грудь, а затем скользнул ниже на сердцевину. Айслин слишком поздно осознала ошибку — она насмехалась над ним, сидя обнажённой.
— Я… Мне нужно идти, — сказала она, подняв связанные руки и указывая большим пальцем через плечо.
Синджин смотрел на неё со смертоносной улыбкой на устах и следил за её отходом, пока Айслин не взвизгнула, когда ледяной край палатки коснулся спины. Он схватил её за талию, притянув к себе, отчего жар окутал её тело.
— Скажи своё имя, живо, — потребовал Синджин.
— Элин, — пробормотала она, положив руки ему на грудь.
— Элин, — повторил он, прежде чем толкнуть на кровать, которая оказалась на удивление мягкой. Цепи утянули её бы вниз, поэтому она вздохнула с облегчением, обнаружив кровать такой. — Я тебе не верю. Можешь не говорить имя и хранить свои секреты, но будешь питаться. Нам ещё многое предстоит сделать, и я скорее брошу тебя в ледники, чем буду иметь дело со слабой женщиной, которая отказалась от предложенного.
— Я не питаюсь через секс, — пробормотала она, с наслаждением осматривая идеальный пресс, который, казалось, дрожал от силы, когда Синджин опустился коленями на кровать, уставившись на неё.
— Ты просто ещё не пробовала, — грубо заметил он.
Прежде чем Айслин поняла, что он задумал, Синджин закинул её связанные руки себе на шею, прижимая к себе. Его одежда исчезла, а толстый член уютно устроился между её складками. Его глаза засияли, когда он поднял руки, массируя ноющую грудь Айслин, пока покачивал бёдрами. Она не могла отвести от него взгляда, захваченная гипнотизирующим взглядом.
Синджин сдавил одно полушарие, сдерживая рычание, которое зародилось глубоко в груди. Он хотел приподнять сладкие бёдра и вонзить пульсирующий член в сладкий жар, но не такой ублюдок, как его отец.
Её полные груди просили, чтобы их целовали, но он не делал того, что хотел. Вместо этого потёрся телом об её, опустив руки на бёдра, чтобы дать трению нарастать между ними. Она открыла рот, и он с яростью скользнул внутрь языком, сплетаясь с её. Тело предало её и приняло то, что он предлагал, хотя сейчас между ними лишь обоюдное усилие не голодать после железа, которое истощило.
С её губ срывались приглушённые крики, пока она сама брыкалась, беря контроль, чтобы довести своё тело до точки невозврата. Он обхватил её задницу и приподнял, чтобы с каждым толчком, с каждым поворотом бёдер задевать точку удовольствия. Глаза женщины наполнились вожделением, светясь серебристо-голубым светом от голода.
Айслин сходила с ума, пока тело гудело от энергии из-за трения о шелковистую длину. Словно кто-то другой контролировал её, заставляя тело восполнять потерянное любыми доступными средствами. Спираль внутри живота разматывалась, и Айслин стремилась к пику удовольствия. Его рычание только усилило эту потребность. А то, как он стискивал её плоть, поражало.