Огонь обжёг плоть, и Айслин попыталась отпрянуть. Синджин ухмыльнулся, скользнув пальцами по её бокам в нежнейшем прикосновении, от которого жар стал сильнее. Он обжигал, но не причинял боли, будто Синджин лил на её тело воск, только это было его прикосновение.
— Прошу, — жалобно протянула она, не зная, что именно хотела. Айслин чувствовала что-то глубоко внутри — пустоту, которая умоляла заполнить себя.
— О чём просишь? — прорычал он, поднимая ей, пока не оказался у входа, готовый погрузиться внутрь и заявить права.
— Прошу, иди нахрен, — хрипло произнесла она.
— Что? — переспросил он, будто не расслышал её.
— Мне больно, — призналась она.
Он ухмыльнулся, опустил её на кровать и накрыл собой. Эта женщина одновременно хрупка и крепка, а огонь в её глазах, взывал к джинну, умоляя заявить права на неё. Синджин отвёл взгляд и задрал ногу плутовки, обнажая плоть. Затем скользнул двумя пальцами внутрь её жара, чтобы заполнить сладкую плоть, которая жадно сжала его. От женщины пахло лесными ягодами и свежевыпавшим снегом. Её стон оказался настолько громким, что можно было услышать и за пределами палатки, но Синджину было плевать. Он целенаправленно двигался, а его освобождение сжималось в яйцах, умоляя заполнить женщину. Он так чертовски жаждал быть внутри неё, хотя раньше никогда не жаждал быть погребённым в женском тепле.
Она вознесла молитву Богине, будто могла быть спасена. Как будто он позволил бы кому-нибудь спасти её от него сейчас, пока не насытился ею. Синджин отстранился, сняв цепь со своей шеи, и посмотрел на женщину.
— Тебя никогда не трахали, да? — спросил он, скользя взглядом по набухшим складкам и блестящему от пота телу.
— Н… нет, — призналась она.
— Думаю, это первая правда от тебя.
— Исправь это, — прорычала она.
— Исправить наличие девственности? — спросил он, раздвигая её ноги и упиваясь видом розовой плоти и светлыми завитками, которые не скрывали её возбуждения.
— Нет! Она мне нужна, — закричала она, пытаясь прикрыть лоно связанными руками.
Он тихо рассмеялся и опустился к её естеству, обдувая горячим дыханием. Она вскрикнула и дёрнулась, когда он поднял руки и схватил её ладони, которые прижал к её животу, опустив рот на сердцевину. Она подняла голову, в ужасе смотря на него.
Айслин дёрнула бёдрами, открыв рубиново-красные губы, когда он глубоко проник языком в лоно и задел зубами нежную плоть. Под взглядом Айслин он ртом доставлял ей удовольствие. Она теряла самообладание. Его рот — рай, а ощущения от языка заставляли молча умолять о большем. Она утонула в сияющих глазах Синджина, и была бессильна сделать что-то, кроме как ждать, когда острое и жестокое удовольствие поглотит её.
Он переместил одну руку с её живота, чтобы скользнуть в сердцевину, где только что был язык, и Айслин вскрикнула. От ощущения проснулась боль желания быть наполненной. Синджин втянул в рот клитор, и Айслин вскрикнула, перешагивая через край. Её тело переживало сильную волну спазмов, а из лёгких вырвался всхлип. Оргазм оказался сильным, потрясающим и катастрофическим, и она хотела, чтобы он никогда не заканчивался.
Синджин наблюдал, как она кончает, и яйца болезненно заныли. Ублюдок воспользовался бы её удовольствием и заявил бы, что владеет её сладким естеством, но он встречал множество женщин, подвергавшихся насилию со стороны его отца, и знал, где остановиться. Так что поднялся на колени и скользнул членом сквозь её возбуждение. Затем начал ласкать себя одной рукой, а другой схватил её за волосы, чтобы поднять и увидеть, что она кормится. Её тело дрожало, пока волны удовольствия отступали.
Айслин бессвязно бормотала, пытаясь стряхнуть удовольствие, которое он ей доставил. Она посмотрела на член, который он с отчаянием сжимал, и убрала его руку, но что Синджин зарычал.
— Единственный способ накормить тебя — если я тоже кончу, — отрезал он.
Закусив губу, она уставилась на член, а затем обхватила ствол крошечной ручкой и с удивлением медленно начала повторять его действия. Синджин зарычал, из-за чего она подняла на него глаза, испугавшись, что делает что-то неправильно. Он закрыл глаза и напрягся. Айслин нахмурилась. Затем наклонилась, не обращая внимания на то, что цепи сдавили запястья, и лизнула гладкий кончик. Синджин ахнул, и она посмотрела на него с неуверенностью. Когда он ничего не сказал, она снова высунула язык, чтобы погладить налитую головку, а затем обхватила её губами и ощутила солёный вкус его возбуждения. Она убрала руку и вобрала член целиком в рот, затем сглотнула и отстранилась, вытирая руками слюну.
— Проклятье, — проревел он, глядя на неё.
— У меня плохо выходит, — призналась она, опустив взгляд.
— Я хочу, чтобы ты продолжала, — отрезал он, опуская её и закрывая глаза.
Неуклюжего исследования хватило, чтобы свести его с ума, но всё же он сдерживался, боясь, что она ощутит его страсть. Он положил руку на её естество, начав ласкать и двигаться. Она положила крошечные ладони ему на грудь и метки под ними начали пульсировать. В её глазах светилось желание, пока он использовал её тело, чтобы найти освобождение. Он очень хотел не быть сейчас мудаком и уважать выбор женщины, но желал по самые яйца погрузиться её тело. Он взорвался, заливая спермой ей живот, и женщина вскрикнула, когда та её обожгла.
Упс, видимо, его джинн хотел показать, насколько сейчас всё серьёзно.
Она даже не пыталась кормиться, будто понятия не имела, как справиться с простой задачей. Он вложил в неё силу, заставив брать то, что забрал у неё.
Её тело загудело, а затем задрожало, и сила вошла в неё, проникая в душу. Девчонка раскрыла сладкие губы на вздохе, отчего он улыбнулся. Значит, его маленький воин ни разу не питалась. За вечер он узнал о ней две истины. Синджин уложил её и лёг рядом, натянув одеяла, затем намотал на руку цепь и уснул блаженным сном.
Глава 8
Айслин чувствовала себя так, будто съела те ягоды, которые Ларс часто приносил из мира людей. Она переминалась с ноги на ногу и пучила глаза. Как будто Синджин вложил в неё энергию, а ей некуда было её деть. Айслин таращилась на него, пока он сам, одеваясь, с прищуром смотрел на неё.
— Это скоро пройдёт, — проворчал он, повернувшись, и направился к ней. Вперив в неё взгляд глаз цвета морской волны, он схватил Айслин за руку и снова застегнул наручники.
— Сколько ещё дней мы будем добираться до твоего дома? — невзначай спросила Айслин.
— Достаточно, чтобы мы с тобой провели ещё несколько ночей вместе, — мрачно прорычал он, не сводя с неё горящего взгляда — Достаточно дней, чтобы узнать, кто ты на самом деле, Снежка.
— Разве я не могу быть просто собой? — выпалила она, когда энергия прошила тело.
— Но ты нечто большее. Ты из дома Зимнего Двора, значит, леди. Тот факт, что ты девственница, это подтверждает. Прошлой ночью ты сказала, что тебе это нужно, а не то, что ты этого не хочешь. Это говорит о том, что тебя берегли для выгодного брака, а мы все знаем, что так поступают только в низших дворах. Что это делается исключительно для того, чтобы улучшить положение семьи, когда необходимо заключать внешние союзы.
Айслин сглотнула, осознав ошибку. Трудно думать рядом с ним, не говоря уже о связных мыслях, когда он использовал свой дьявольский рот. Он извлёк плащ из воздуха и протянул ей. Осторожно, она попыталась накинуть его на плечи и не смогла.
— Давай, помогу, — сказал он, взял плащ из её связанных рук и накинул на плечи, задевая пальцами шею, чтобы накинуть капюшон на голову.
— Он мерцает? — спросила она, и казалось, что плащ становится радужным при малейшем движении.
— Их мы надеваем во время путешествий, чтобы предупредить других — мы из Орды и проходим через их земли с разрешения.
— Но я не Орда, — резко заметила она.
— Нет, ты — пленница Орды. И ты моя, пока я не решу иначе.
Айслин нахмурилась, следуя за ним, а палатка начала рушиться, хотя они ещё находились внутри. Чтобы не отставать, Айслин делала три шага на его один. Оказавшись снаружи, она захотела вернуться в палатку, поскольку мужчины с понимающими улыбками кивали или похлопывали Синджина по спине.
— Молодец, приручил малышку, сделал её… дружелюбнее к ситуации? — спросил Лахлан, и Синджин фыркнул, обернувшись через плечо на неё.
Она покраснела, жар разлился и обжёг щёки, от его озорной ухмылки, в которой не было угрызений совести. Он, не теряя времени, посадил её на лошадь, затем быстрым плавным движением сел сам, притянув Айслин к себе за талию.
— Встретимся в следующем лагере, — сообщил он людям, которые разбирали палатки. Как только все кивнули, Синджин двинулся вперёд с братьями и горсткой других стражей.
Езда по пересечённой местности, пока тело прижималось к его, сводила с ума. Каждое прикосновение посылало искры по телу и заставляло яснее ощущать боль между ног. Айслин чувствовала себя незавершённой, будто он пробудил что-то внутри. Время от времени хватка Синджина усиливалась, и Айслин замирала.
— Из какого ты дома? — спросил он, как только значительно опередили других всадников.
— Это имеет значение? — тихо спросила она, её губы отяжелели от ослабления его магии, которая медленно покидала тело.
— На самом деле, нет, но когда мы войдём в Зимний Двор, было бы неплохо узнать, кто понесёт наказание за твои преступления.
— Накажи меня, — предложила она через плечо, уловив его соблазнительный уникальный запах. Она никогда раньше не ассоциировала подгоревший цитрус с мужчиной, до него. Ещё в аромате присутствовала нотка древесины и что-то дикое, присуще только ему.
— Это у меня в планах, — с жаром бросил он и усмехнулся. От его горячего дыхания жар пробежал по позвоночнику. Синджин поднял руку и снял с неё капюшон, обнажив светло-русые волосы, медленно потянув густую прядь, чтобы накрутить на палец. Затем дёрнул на себя, и она зашипела, а он прошептал ей на ухо: — Я только начинаю.