имум на неделю, но уже по одной напружиненной позе капитана Датри можно было понять: он быстро догадался, что происшествие с сиром Родриго не осталось незамеченным — и моего одобрения, конечно же, не получило. Просто воспитание не позволяло обсуждать подобные дела за ужином, даже если он проходил за прибитым к полу столом, а в качестве угощения предлагались преимущественно солонина и украденный с «Гордости Эль Монте» хлеб.
Едва закончив с едой, я выпрямилась и устремила на капитана требовательный взгляд. Нил понятливо отложил видавшую виды салфетку, но промолчал, оставляя за мной право на первый ход.
— Я бы хотела переговорить с вами с глазу на глаз, капитан Датри, — сообщила я, охотно принимая правила игры. — Вас не затруднит обеспечить охрану моим фрейлинам, чтобы их не беспокоили в гостевой каюте?
Каталина испуганно округлила глаза, а Ампаро, напротив, выразительно нахмурилась, но высказаться не рискнула ни та, ни другая. Пантомима и без того должна была напомнить мне, что королеве не пристало оставаться один на один с малознакомым мужчиной; а фрейлины всего лишь прекрасно помнили свое место и потому не могли произнести ни единого слова осуждения.
Увы, я рассчитывала именно на это и потому осталась глуха к их безмолвному протесту, а капитан не смог отказать королеве в скромной просьбе. Не прошло и четверти часа, как мы остались наедине.
— Итак? — на его лице значился только вежливый интерес. Ни угрозы, ни страха.
Словно ничего из ряда вон и не произошло, а моряки на суднах дальнего плавания регулярно разгуливают со следами от укусов на шее.
— Признаюсь, я перестала кое-что понимать, — доверительно сообщила я и сощурилась. Капитан продолжал держать лицо — так стоически и умело, будто годами тренировался на светских раутах. Или, что вероятнее, на команде, которую требовалось убедить, что все в порядке, а вампир на корабле — нечто само собой разумеющееся. — Почему только Родриго?
Кажется, капитан рассчитывал вовсе не на этот вопрос — скорее на истерику, скандал или, на худой конец, требование предъявить клыки, а лучше — их отсутствие. Старательно выстроенное выражение физиономии в духе «да что за пиратский корабль без кровопийцы на борту?!» слегка перекосилось и поплыло, но тут же вернулось на место.
— Вы предпочли бы видеть кого-то другого на его месте?
Я помедлила и чуть склонила голову к плечу. Вопрос был с подвохом, но слишком очевидным, чтобы я на него попалась, — и, кажется, задал его капитан исключительно с целью подколоть.
«Не надкусить же», — напомнила я себе и снова выпрямилась.
— Сир Родриго — самый преданный и искренний из моих рыцарей, — обстоятельно известила я. — Если я и могу на кого-то безоглядно положиться, так это на него. Должно быть, вы тоже заметили его выдающуюся верность, раз решили обезвредить, да еще столь… специфическим способом. Я не понимаю только, почему одного его.
Капитан Датри все-таки не удержал лицо и взглянул на меня с уже знакомым недоумением.
— А вы так уверены, что все произошло по моему приказу? Мы все-таки не на корабле Его Величества, чтобы такие вопросы решались капитанским словом, а не честным голосованием.
— По приказу? — медленно переспросила я. — Нет. Я уверена, что это вы укусили сира Родриго, без чьих-либо указаний. Вы опасались, что за время плавания он сумеет заслужить уважение экипажа и повлияет на ваши дальнейшие планы на мой счет, какими бы они ни были. Кроме того, вам не требовался новый член команды — атака на «Гордость Эль Монте» обошлась без потерь, припасы на судне ограничены, а вы и без того прихватили трех пассажиров, которых нужно кормить, поить и где-то размещать. Думаю, вы бы и вовсе предпочли обойтись только женщинами и не терпеть под боком вздорного чужака со всеми его странными идеалами, но что-то заставило вас принять предложение сира Родриго. У вас закончились пленники, чью кровь можно было пить безнаказанно и без последствий? Но тогда вы не стали бы кусать корабельного секретаря — в команде наверняка найдутся куда менее значимые люди, чье расположение к вам не имеет такого влияния на простых матросов…
— Так, — прервал меня капитан и выставил вперед раскрытую ладонь, чтобы взять паузу. — Я запутался даже в том, что я, по вашему мнению, должен хотеть.
На его лице читалась скорее лихорадочная работа мысли, чем растерянность, но я милостиво позволила ему обдумать то, что он собирался сказать. Чтобы, значит, подсудимый не путался в показаниях.
— Вы полагаете, что я вампир, — изрек он наконец и неспешно опустил ладонь — в предусмотрительной близости от ножа. Увы, столового. — И считаете хорошей идеей остаться со мной в каюте без присмотра?
— Это было чем угодно, только не хорошей идеей, — охотно признала я. — Но да, я считаю, что вампир — именно вы, потому как безнаказанно кусать корабельного секретаря, фактически ответственного за всю вашу добычу и ее распределение, мог только кто-то чрезвычайно высокопоставленный. А кто на судне стоит выше капитана? А что до присмотра… если бы вы захотели укусить еще и меня, то две безоружные женщины скорее раззадорили бы вас, чем остановили.
Взгляд капитана непроизвольно сполз на вырез камизы, но поднялся назад прежде, чем я сформулировала свой протест по этому поводу. Пришлось снова делать вид, что ничего не произошло.
— Я не видела, чтобы вы избавлялись от тел, — заметила я, неимоверным усилием подавив желание натянуть камизу повыше, будто это могло что-то изменить — в моем-то положении! — Однако на морские похороны традиционно собирается вся команда, думаю, этого бы мы не пропустили даже будучи запертыми в каюте. Что произошло с прежними вашими жертвами?
— Ваше Величество, вам не случалось подрабатывать в допросной? — светски непринужденно поинтересовался капитан.
Кажется, он рассчитывал срезать меня этим вопросом, но снова промахнулся — во всем, начиная с обращения. Мне все-таки удалось заставить его забыть о моем жалком виде и убедить в том, что королева — всегда королева. Даже если она едва одета.
— Случалось, — любезно подтвердила я и умолкла, оставляя простор для фантазии.
Но капитан Датри, увы, не проникся — только удивленно моргнул и звучно расхохотался.
— Ладно, вы меня раскрыли, — признал он, успокоившись, и тут же улыбнулся — слишком широко, чтобы это можно было принять за жест благоволения. Клыки и в самом деле были весьма длинными и острыми, и меня от макушки до пяток пронзило внезапным осознанием, по какой тонкой грани я все это время ходила. — Я вампир. Что дальше?
Хороший вопрос. Очень хороший вопрос…
Мне остро не хватало спинки стула, на которую можно было бы откинуться. Увы, в капитанской каюте имелись только табуретки, так что пришлось просто чуть податься назад, чтобы окинуть Нила взглядом — уже с учетом новых сведений.
Для званого ужина он снова расстарался: отыскал относительно свежую рубашку, унизал пальцы тяжелыми перстнями и, кажется, даже потрудился окунуться в воду разок-другой: пахло скорее солью, водорослями и лимонным цветом, нежели мужским духом, единовластно царящим на палубе. Да и выглядел капитан куда свежее, чем утром, будто успел подремать днем: исчезли глубокие тени под глазами, сероватый цвет лица сменился ровным морским загаром, хоть и не таким густым, как у остальных членов команды… словом, Нил казался типичным головорезом, готовым в любой момент вспороть камизу столовым ножом, апослес его же помощью и прикончить жертву каким-нибудь чрезвычайно изобретательным способом. Но мистического флера вокруг него было не больше, чем вокруг столового ножа.
Во всяком случае, пока капитана не тянуло улыбнуться пошире.
— Понятия не имею, — честно призналась я с напускной невозмутимостью, уже не рискуя повторять свой вопрос о том, почему нападение ограничилось одним только рыцарем, хотя было бы куда предусмотрительнее обескровить всех четверых, чтобы до самого прибытия в порт не опасаться какого-нибудь фокуса. Не хватало еще, чтобы капитан счел это хорошей идеей! — Должна признаться, теперь у меня даже больше вопросов, чем было в начале разговора, но я опасаюсь их задавать. До сих пор я полагала, что вампиров истребили незадолго до моего рождения.
— Да, ваш почтенный батюшка очень постарался, чтобы так и было, — подтвердил капитан Датри и снова широко улыбнулся — безо всякого веселья и уж точно без единого следа дружелюбия. Просто чтобы напомнить, что даже бейлербей Медины не слишком преуспел в своем начинании — и так и не сдержал данного в запале обещания «повыдергать клыки каждому кровопийце, где бы он ни скрывался».
Пожалуй, Нил заслуживал медаль уже за то, как спокойно отреагировал на мое утреннее предложение. Я предложила вампиру торговать с Яфтом, где подобных ему истребляли за сам факт существования, а он и глазом не моргнул!
С другой стороны, каналы сбыта лишними не бывают, а перекупку можно доверить кому-нибудь, у кого клыки имеются исключительно в метафорическом смысле. Капитан же и ранее продемонстрировал похвальное здравомыслие, выбрав наиболее выигрышную тактику: если уж ему не оставили ни единого шанса спокойно жить среди людей и зарабатывать на пропитание законным способом, он ушел на нелегальный промысел — да такой, что отыскать вампира становилось практически невозможно!
Я не представляла, через что Нилу пришлось пройти, чтобы команда смирилась с его специфическими кулинарными пристрастиями. Но он справился: вопреки легендам, в себе подобных вампиры никого не обращали, однако их укусы вызывали у жертвы что-то сродни опиумному угару — и привыкали к ним точно так же, как к наркотику; а уж скрыть постыдную зависимость корабельного секретаря в замкнутом мирке пиратского галеона возможным не представлялось. Вероятно, из-за своего пристрастия к капитанским укусам Чар и не обрадовался пополнению в команде: не хотел делиться наркотическим счастьем. Этим же и объяснялось, почему сама команда относилась к корабельному секретарю безо всякого пиетета, несмотря на все его навыки и влияние. Уважение — это первая вещь, которой лишаются пьяницы и опиумисты. Едва ли зависимый от вампирских укусов мог рассчитывать на иное отношение.