того, что ему самому покой нужен, так он не ровен час, ещё и парнишку прибьёт!
– Которого?.. – вошедшая рассеяно обвела взглядом помещение.
– Да, вот же он! Видите, как он от страха в угол забился? Вчера с дюжину осколков из него вынули, и спрашивается: зачем?.. Один хрен… Прошу прощения за грубое слово. Всё одно, ни сегодня, так завтра, ваш майор прямо тут его и укокошит!.. – упражняясь в остроумии, лётчик всеми силами пытался произвести на даму самое благоприятное впечатление. В заключении он, как бы, между прочим, ещё и добавил. – …Вы в следующий раз, с подругами приходите. Тогда и всплески гнева сами собой поутихнут!..
Внешность паренька, на которого указал Дмитрий, как будто бы, показалась Ирине знакомой.
– Саша?.. Тебя ведь Александром зовут?.. – неуверенно поинтересовалась гостья. – …Ведь это ты был в лагере наёмников?
Чуть изменившись в лице, лейтенант молча кивнул. В глазах его помутилось. С первой секунды он узнал в вошедшей пленницу Даудова. Потому и готовился сейчас Побилат к самому наихудшему.
«Сейчас она расскажет всем, как я убил солдата!.. В то время как Князев не обременит себя излишними расспросами. Ему и без того, будет всё понятно. И тогда мне придёт полный кирдык. Жаль, нет у меня под рукой пистолета. Не задумываясь, пустил бы себе пулю в висок. Оборвал бы всё, и сразу!..»
Однако Ирина будто прочитала в глазах лейтенанта мольбу о пощаде.
– Валера, ты в курсе, что именно этот офицер меня спас!.. Не только жизнь, но и нечто большее. Там, в плену у арабов, он не дал свершиться бесчестью!..
– Ого!.. – оживился Дмитрий. – …Вот с этого самого момента, если можно, то помедленней и поподробней!.. Итак, кто, где и при каких обстоятельствах?
– Заткнись, в конце-то концов! – вдруг рявкнул на лётчика Леонид, не проронивший до сей поры ни слова. Видать, уже окончательно «достал» его Дима.
– А рассказывать-то, собственно и нечего!.. – грустно проговорила дама. – …Неприятно мне о той «помойке» вспоминать. Скажу лишь о том, что и среди наших военнослужащих встречаются подонки похлеще чеченских. Один из таких уродов, спасая свою «шкуру», под всеобщий сальный смех арабских ублюдков, был вовсе не прочь надо мной надругаться!..
– В то время как ещё один подонок, спасая уже свою шкуру, прикончил первого!.. – усмехнулся Князев. – …Побилат, ведь я правильно понял ту ситуацию?
Лейтенант молчал. Выждав немного, Валерий продолжил.
– Ирина, ты думаешь, он о твоей чести в ту минуту думал? Не обманывайся. Прежде всего, он выслуживал у бандитов своё собственное освобождение!.. Вот так, эти недоделанные и недоученные менеджеры, риэлторы, банкиры, политики, строители, военные… Вся эта никчёмная братия нашу страну и херит. «Ну, чё я мог поделать в той ситуации?» – вновь пропищал майор.
– Валера, а ты бы предпочёл, чтоб его расстреляли, а меня пустили «по кругу»? – сверкнула глазами Ирина.
– Не знаю!.. – вновь взревел Князев. – …Не представляю, которое из двух зол страшнее. Предательство, сговор с врагом или смерть, достойная чести офицера!
– Ну, извини Князев, что Сашка не дал им меня трахнуть!.. – развернувшись к выходу, Ирина с грохотом закрыла за собой дверь.
– Дурак ты, командир!.. – укоризненно покачал головой Леонид. – …Ни за что, ни про что, взял да и обидел хорошую девчонку. А ведь она на тебя так смотрела!..
– Я лишь сказал то, как оно есть на самом деле!.. – с нескрываемой злобой (и в первую очередь, на самого себя) тихо пробурчал майор. Вопреки всему, он был готов помчаться за ней вслед; обнять и на коленях просить прощения.
«Какого чёрта, она пришла в столь не подходящий час?.. Потому и попала под горячую руку. Безусловно, она была искренна в своих словах и побуждениях. И, конечно же, я обошёлся с ней незаслуженно и не справедливо… Однако и ей не следовало ввязываться в мужской спор!..»
– Лёня!.. – пытаясь ещё что-то доказать, Князев вновь обратился к соседу по палате. – …Быть может, и ты считаешь, что мне следовало поблагодарить Побилата?.. Мол, правильно ты, парень, поступил!.. Возможно, мне нужно было сказать ему: молодец, Сашка, что прикончил урода, пусть и своего соотечественника? А дальше, мне, наверное, следовало пожелать лейтенанту действовать в том же духе. Коль попал ты в плен, так режь, убивай, стреляй, коль будет в том острая необходимость. Унижайся, торгуйся, целуй их в задницу, только вернись целым и невредимым. Мы поймём, простим, обласкаем. Что?.. Чересчур утрированно? Или сверх жёстко? А как иначе?.. Это, брат, война!
– Кто б с тобой спорил!.. – вместо Леонида ответил Дмитрий. На сей раз, он был предельно серьёзен. – …Лейтенант твой, конечно же, накосячил. Вот только не тебе, майор, его судить. Ведь ты не сидел в даудовском зиндане, потому и не понять тебе лейтенанта. А может, и не хочешь ты этого делать. Меж тем, я кое-что попробую тебе рассказать. В той самой чеченской яме сидел с нами ещё один пленник, Никита. Ничего плохого о нём сказать вовсе не могу. Настоящий мужик и серьёзный офицер. Примерно, как и ты, он был старой армейской закалки. Даудов предлагал ему службу в своём отряде. Никита послал его в жопу. Ну и где теперь наш герой? В чужой земле. А Побилат здесь. Ему ещё служить и служить. Ошибки молодости. Кто из нас их не совершал? Быть может, тот плен и будет лейтенанту самым главным уроком. А теперь представь: сколько бандюков (с этой самой злости за свой первый зиндан) он ещё сможет положить?
– Кстати, Валера!.. – вновь подал голос Леонид. – …Ты тут о «ментах» недавно разглагольствовал… Ничего, что я офицер ОМОНа?
– Надеюсь, к тем ментам, о которых я давеча говорил, никакого отношения ты вовсе не имеешь!.. – коротко ответил Валерий – …Если ж обидел тебя словом или ещё чем, то извини!..
– Ладно, командир!.. Проехали! – махнул рукой Лёня.
После этого, в палате надолго воцарилась гнетущая тишина. Вроде бы все, всё сказали, и никто не желал быть источником нового спора и, уж тем более, какого-либо конфликта.
– Эх, до чего же я люблю всевозможные больницы!.. – стукнув рукой по кроватной душке, первым нарушил молчание лётчик. – …Лежишь себе, ни черта не делаешь!.. Тепло, уютно, всегда накормлен и словом добрым обласкан. Опять же, медсёстры молоденькие. Прям, глазу приятно!
– А я госпитали терпеть не могу!.. – ни к чему не обязывающий разговор с удовольствием поддержал Леонид. – …Данная антипатия у меня ещё с девяносто шестого. В том году я получил своё первое боевое ранение. Поместили меня в так называемый полевой госпиталь. Обычная палатка возле леса. Воды нет, медикаментов по минимуму, везде грязь… Короче, никакой гигиены. Хирург зашёл, обтёр грязные руки спиртом и полез ими в мою открытую рану осколок извлекать. И это, без какого-либо наркоза. Жуть! И как только не помер я от болевого шока или заражения крови?.. Опять же, некую ущербность здесь невольно ощущаешь. Парни служат, а ты, как на курорте. А ещё, на мозги непрерывно давит мысль о том, что со службы тебя, не дай-то Бог, по здоровью попрут. В общем, не отдых, а сплошная нервотрёпка!
– Интересно, кто ж тебя отсюда «попрёт»?.. – усмехнулся Дмитрий. – …Идиотов, поехать в Чечню, не так уж и много!..
– Побилат!.. – не обращая внимания на пересуды соседей по палате, Князев снова обратился к лейтенанту. Он всё ещё жил прошлым разговором. – …Говоришь, видел как погиб Муханов?
– Видел!.. – как-то неуверенно (быть может, из-за каких-то опасений) ответил Александр. Впрочем, и дальнейшее его повествование сквозило нервозностью, волнением, запальчивостью. Он комкал слова; перескакивал с одного на другое, не договаривая прошлую мысль; периодически запинался и откашливался. – …Темно, правда, было. Пока бомбила артиллерия, мы затаились чуть поодаль. А после, уже в ближнем бою столкнулись с чеченским отрядом. Не сказал бы, чтоб выглядели они истерзанными нашей бомбёжкой. Свежие, мобильные, злые… За короткой перестрелкой последовала попытка сблизиться с нами вплоть до рукопашной. Числом, наверное, взять нас хотели… Однако офицеры принялись маневрировать, сохраняя заданную дистанцию. Где-то отступали; где-то отходили в сторону… Случались и короткие вылазки в контратаки. Когда же подоспела подмога, уже мы заставили чехов пятиться. После…
– Сам-то, ты чего в это время делал?.. – перебил лейтенанта Князев. – …В кустах отсиживался? Ну, а чего тебе было терять? Чехи верх возьмут, Даудов похвалит. А если наши, так Муханов простит. Неплохо пристроился.
– Зачем ты так, командир? – Леонид вновь взглянул на Князева с укором.
– Просто я, Лёня, всё ещё заставляю себя ему поверить!.. Но хоть режь ты меня, так и не могу! Лишь одна единственная мысль постоянно в голове крутится: «Сейчас соврёт!.. Вновь обманет!..» Нету к тебе, Побилат, более никакой веры!
– Я, как и все… Дрался… – потупив взгляд, ответил Александр.
– Дальше-то, чего было? – чуть подбодрил лейтенанта Дмитрий.
– Среди отступавших боевиков случайно мелькнуло лицо Салмана. Этого скота, я бы ни с кем, ни спутал. Бросился за ним… Муханов за мной. Кричит: дескать, не стреляй; живьём его нужно взять… Он-то и догнал его первым. Повалил на землю. Даудов, сука, видимо понял, что путей для бегства у него вовсе нет. Вырвал чеку гранаты и, удерживая на себе командира, орёт: «Аллах, Акбар!»… Под осколки той самой, рванувшей гранаты, попал и я… Совсем близко был. Успел лишь голову руками прикрыть.
– Ещё кто-то видел Серегину смерть? – чуть задумавшись: поверить ли Побилату или нет, поинтересовался Князев.
– Вряд ли!.. Чересчур далеко мы от места сражения удалились!
В палате вновь зависла тишина.
«И всё-то у него без свидетелей!.. – размышлял про себя Валерий. – …Из плена вышел один!.. С Мухановым был один!.. Прав был Серёга, мутный он всё же парень. Сам себе на уме!..»
– Командир, давай, помянём твоего товарища! – обратился к Князеву лётчик.
– А есть чем? – в искреннем удивлении глянул на капитана Валерий.
– Обижаешь!.. – засуетился Дмитрий. – …Уж чего-чего, а выпивка у лётчика завсегда имеется.