– Отлично! – прошептал Митч, доставая пистолет, который ему вручил Виктор.
Вообще-то, Митч терпеть не мог огнестрельное оружие, и события этого вечера только усилили его антипатию. Он толкнул створку ворот, поморщившись от протяжного скрипа металлических петель. Двор был темным и, насколько он мог судить, пустым. Митч выщелкнул магазин, проверил его, вернул на место и, нервно похлопывая пистолетом по ладони, прошел в центр двора, остановившись между деревянным ограждением и стальным скелетом высотки на участке, который показался ему максимально открытым.
Слабый свет, исходивший от высотки, почти не достигал Митча, но, учитывая его рост и полное отсутствие других людей, он испытывал неприятную уверенность в том, что его заметят, причем очень скоро. Штабель деревянных балок, закрытых брезентом от дождя, оказался всего в нескольких шагах. Митч устроился на нем, во второй раз проверил пистолет – и стал ждать.
Телефон у Серены снова зазвонил, когда она переходила улицу, направляясь по почти пустынному кварталу к высотке «Фалкон прайс».
– Серена, – произнес голос в трубке.
Это был не Эли.
– Следователь Стелл, – отозвалась она.
Ему было слышно, как открылась и закрылась дверь какой-то машины.
– Мы уже едем, – сообщил он.
Трубку закрыли ладонью: говорящий отдавал какие-то приказы.
– Помните, – сказала она, – вам надо оставаться за оградой…
– Я знаю, что приказано, – перебил он ее. – Я звоню не поэтому.
Серена уже увидела вывеску заброшенной стройки и замедлила шаг.
– Тогда в чем дело?
– Мистер Эвер велел мне отправить полицейских в один бар для зачистки после происшествия. Предполагалось, что там будет труп.
– Да. Митчелла Тернера, – подтвердила она.
– Так вот, мне только что позвонили оттуда. Трупа не было. И никаких следов трупа тоже. – Серена сначала замедлила шаги, а потом и вовсе остановилась. – Я не понимаю, что происходит, – продолжил Стелл, – но это уже во второй раз все не сходится, и…
– И вы не позвонили Эли, – оборвала она его мягко.
– Простите, если я не прав…
– Почему вы позвонили не ему, а мне?
– Я вам верю, – ответил он, не колеблясь.
– А Эли?
– Я вам верю, – повторил он снова.
У Серены чуть дрогнуло сердце – из-за явной уклончивости следователя, проявившейся в этой непокорности, и от осознания собственной власти над ним. Она пошла дальше.
– Вы все правильно сделали, – сказала она, подходя к деревянной ограде стройки. И там, сквозь приоткрытые ворота, она разглядела громадную фигуру Митча. – Я обо всем позабочусь, – прошептала она. – Верьте мне.
– Верю, – сказал следователь Стелл.
Серена отключила звонок и потянула створку ворот.
За десять минут до полуночи
Стройка «Фалкон прайс»
Митчу показалось, что какой-то шум идет со стороны здания у него за спиной, но когда он попытался прислушаться, то звуки, достигающие двора, оказались настолько отрывистыми и слабыми, что их мог бы издавать ветер, колышущий пленку, или плохо закрепленная труба. Возможно, он отправился бы посмотреть, в чем дело, но приказы Виктора были очень четкими, и даже если бы у него было намерение их нарушить, как раз в это мгновение ворота ограды, окружавшей костяк высотки, со стоном приоткрылись – и во двор вошла девушка.
Митч подумал, что она очень похожа на Сидни. Если бы Сидни вдруг подросла на тридцать сантиметров и повзрослела на несколько лет. Такие же светлые кудряшки лезли в глаза, которые почему-то оказались яркими и голубыми даже в темноте. Это наверняка была Серена.
При виде Митча она скрестила руки на груди.
– Мистер Тернер, – проговорила она, шагая вперед. Ее черные сапоги ловко ступали между строительным мусором. – У вас впечатляющая устойчивость к смерти. Это Сидни поработала?
– Считайте меня котом, – отозвался Митч, поднимаясь со штабеля. – Я еще не потратил свои девять жизней. И к вашему сведению, – добавил он, поднимая пистолет, – мне хочется думать, что в аду приготовлено особое местечко для девиц, которые скармливают своих сестричек волкам.
Серена помрачнела.
– Не стоит играть с огнестрельным оружием, – сказала она. – Рано или поздно вас подстрелят.
Митч взвел курок.
– Новизна пропала еще тогда, когда твой парень превратил мою грудь в мишень.
– Однако вы здесь, – отозвалась Серена. Она говорила медленно, почти со сладкой ленцой. – Его послание явно оказалось недостаточно убедительным.
Митч крепче сжал рукоять и навел пистолет на нее.
Серена спокойно улыбнулась.
– Давайте направим его в более безопасную сторону, – предложила она. – Прижмите дуло к своему виску.
Митч приложил все силы, чтобы справиться с собственной рукой, но она словно перестала принадлежать ему. Локоть ослабел и согнулся, кисть повернулась, меняя положение, так что ствол пистолета уперся ему в голову.
Он судорожно сглотнул.
– Не самая плохая смерть, – сказала Серена. – Да и бывают вещи похуже смерти. Обещаю, что все будет быстро.
Митч смотрел на нее – на эту девушку, так похожую на Сидни, и в то же время совершенно не такую. Он не мог смотреть в ее глаза, одновременно и гораздо более яркие, чем у ее сестры, но при этом отвратительно пустые, мертвые, и поэтому он смотрел, как ее губы выговаривают слова:
– Стреляй.
И он выстрелил.
Сидни с Долом уже были на полпути к светящемуся центру первого этажа высотки, когда она услышала звук шагов – не своих, не собачьих, а более тяжелых – и замерла на месте. Она провела с Виктором и Митчем всего несколько дней, но их хватило, чтобы выучить те оттенки шума, которые они оба создают. Не только их голоса, но и то, как они звучат, когда не разговаривают: как они дышат, смеются и двигаются, как заполняют пространство и перемещаются в нем.
Митч был громадным, но шаги у него – осторожные, как будто он знает свои размеры и не хочет случайно что-то раздавить. Виктор был почти бесшумным – с шагами плавными и приглушенными, как и весь он.
Те шаги, которые Сидни услышала сейчас сквозь несколько слоев пленки, были более громкими: гордый перестук дорогих ботинок. На Эли в тот день были дорогие ботинки. Несмотря на холодную погоду и то, что он встречался со студенткой и сам выглядел, как студент, при их встрече на нем были джинсы и кожаные ботинки. Ботинки, издававшие резкий звук при ходьбе.
Сидни затаила дыхание и, вытащив данный Сереной пистолет из кармана пальто, сняла его с предохранителя. Серена как-то раз показала ей, как пользоваться пистолетом. Этот был великоват для ее руки, был чересчур тяжелым и неудобным из-за навинченного на него глушителя. Сидни оглянулась, решая, сможет ли пробраться через лабиринт пленочных занавесей и попасть на двор раньше, чем Эли…
Мысли оборвались: она заметила, что шаги прекратились.
Она осмотрела занавеси со всех сторон от себя, выискивая движущиеся тени, но их не оказалось, и она осторожно двинулась вперед, за очередную пленку. Там свет был ярче: от источника ее отделяли считаные слои. Виктор уже должен быть здесь. Сидни его не слышит, но она сказала себе: это просто из-за того, что он такой тихий. Он всегда тихий. И надежный.
«Сидни, посмотри на меня, – сказал он. – Тебе никто ничего плохого не сделает. Знаешь почему? Потому что я раньше сделаю что-то плохое им».
Безопасность. Безопасность.
Она отвела последнюю завесу. Ей просто надо найти Виктора – и с ним она будет в безопасности.
Эли сидел на стуле в центре комнаты, за столом из досок, уложенных на шлакобетонные блоки. На нем был разложен набор сверкающих кухонных ножей. У лампы не было абажура, так что она освещала всю комнату от занавеси до занавеси, и Эли между ними. Он небрежно держал пистолет в опущенной руке, а взгляд его был туманным, рассеянным.
Пока он не увидел Сидни.
– А это что? – спросил он, вставая. – Маленькое чудовище.
Сидни не стала ждать. Она подняла Серенин пистолет и выстрелила Эли в лицо. Оружие было тяжелым, а ее прицел – неточным, и пусть отдача выбила пистолет из ее пальцев, пуля попала Эли в челюсть и заставила отшатнуться, хватаясь за лицо. Между его пальцев видны были кровь и кости. Она развернулась и попыталась убежать, но он резко выбросил руку и поймал ее за рукав. Удержать ее он не смог, но от неожиданного рывка она упала на четвереньки.
Дол рванулся вперед, пока Сидни переворачивалась на спину, а Эли выпрямлялся. Его челюсть с треском и щелчками восстанавливалась, так что на щеке остался только потек крови. Он поднял свой пистолет и спустил курок.
Щелк.
После нажатия пружина издала тихий звук, заставив боек миновать пулю и удариться о металлический стопор. Потому что пули не было.
Пистолет был разряжен.
Митчу ли не знать: он трижды это проверил, для надежности.
И теперь он смотрел, как по лицу Серены разливается изумление, смотрел, как это чувство превращается в смятение и начинает сменяться чем-то более жестким. Однако этого нового выражения так и не возникло: именно в этот момент темнота раскололась. Тени у Серены за спиной шевельнулись, расступились – и из ниоткуда появились двое мужчин. Доминик стоял, держа красную канистру с бензином, а Виктор шагнул к Серене, прижал нож к ее шее и провел по ней четким движением.
Распустилось алое пятно, ее губы приоткрылись – но он сделал глубокий разрез, так что ни одного звука не получилось.
– «А Одиссей заткнул уши, чтобы не слышать песнь сирены, – процитировал Виктор, вынимая беруши и предоставляя Серене падать на землю, – ибо оно несло смерть».
– Господи! – выдавил Доминик, отводя взгляд. – Это же была просто девушка.
Виктор посмотрел на труп. Кровь собиралась под лицом Серены, блестящая и темная.
– А вот этого не надо, – сказал он. – Она была самой могущественной женщиной города. Не считая Сидни, конечно.