— Тогда стоит подумать о других кандидатах, не так ли?
— Зачем, госпожа? Думаете, бессмертный согласится стать вторым наложником?
— Я думаю, что, почувствовав присутствие демона, бессмертный может решить тебя убить.
— О, так вы беспокоитесь обо мне, госпожа? Я тронут до глубины своего демонического сердца!
— Я беспокоюсь о себе. Не хочу умереть за компанию!
— А я бы сопровождал вас в следующую жизнь, госпожа. — От широты улыбки его лицо готово треснуть.
Я слишком зла, чтобы продолжать. В целом мне даже нравятся поддразнивания, но сейчас не время. Или Шаоян выводит меня из себя с умыслом? Возможно, он догадывается, кем является флейтист, и по какой-то причине не хочет рассказывать.
Мне настоять?
Глава 32
От демона фонит недовольством, и я решаю продолжить позже, а пока…
Решение отца отправить меня в провинцию к дяде стало для меня неприятной неожиданностью, сборы были суетливыми, поспешными, и, насколько я понимаю, распоряжение «ящик с письменными принадлежностями взять целиком» служанки исполнили буквально. На дне ящика хранился подарок второй принцессы.
На празднике середины осени вторая принцесса настояла, чтобы я в паре с ней исполнила танец вееров. Отказаться было невозможно, а танцую я… мягко говоря, посредственно. На контрасте с грациозной принцессой я смотрелась совсем печально, и на следующий после банкета день принцесса прислала свиток с описанием изящных искусств заклинателей: про веера, становящиеся в руках мастера оружием, про флейту и даже про каллиграфическую кисть.
Злая издевка. Если бы у меня было чуть больше времени, я бы непременно выложила свиток, но времени не было, мне повезло.
Я выхожу во внутренний дворик и сворачиваю к «Сокровищнице искусств», а войдя, замираю. С моего прошлого прихода изменения разительные — сундуки переставлены на стеллажи, но не это главное.
К моим сундукам добавились чужие, и их гораздо больше, чем моих.
Откуда?
Шаоян, больше некому. Дядя предпочитает не добавлять, а забирать… Ладно, сейчас это не имеет никакого значения. Я игнорирую новое имущество и не без труда нахожу ларец, в котором под стопками чистой бумаги, писчими принадлежностями и моими настольными книгами лежит футляр с подаренным принцессой свитком.
При всей моей нелюбви к подарку свиток из футляра я извлекаю бережно и еще бережнее разворачиваю. Миниатюрные, как бисеринки, иероглифы нанесены не на бумагу, а на шелк. Читать немного неудобно, все же свиток создан как произведение искусства, а не учебник.
Я усаживаюсь на ближайший сундук и погружаюсь в чтение. Рассказ безымянного автора увлекает, хотя и похож на сказку. Взмах веера, сокрушающий целую армию? Мелодия, лишающая разума? Сегодня я видела, как птица стала послушной марионеткой.
Пожалуй, самое интересное в свитке — это упоминание о заклинателе-предателе, вставшем на демонический путь, но сохранившем в качестве оружия веер. Только вот факт хоть и занимательный, но для меня бесполезный.
Ни одного имени флейтиста-заклинателя в свитке не упоминается.
Что же, это было ожидаемо…
В любом случае я потратила время не впустую. Как минимум освежила знания. Кстати, сколько я просидела за чтением? Часа два? Больше?
Кажется, много больше.
— Вы наконец-то меня заметили, госпожа? — едко цедит Шаоян. Он стоит, привалившись к дверному косяку, руки скрещены на груди, выражение лица злющее, глаза сощурены и мерцают мягким янтарным светом.
— Как давно ты там стоишь? — тихо спрашиваю я.
— С того момента, как понял, что вы намерены пропустить ужин, госпожа. Я так старался накрыть стол, а вы вновь показываете мне свое пренебрежение.
Так уже вечер?
— Ты меня упрекаешь? — выгибаю я бровь с притворным недоумением.
— Как бы я посмел?
Легко и просто.
Пока я убираю свиток, Шаоян так и продолжает стоять в дверном проеме.
— Что-то не так? — уточняю я, хлопнув крышкой сундука. — Точнее, что именно не так?
Почему мне кажется, что причина его недовольства кроется не во мне?
Шаоян поворачивается в проеме боком, и, чтобы пройти, мне придется либо протискиваться мимо, либо приказать ему подвинуться. Он рассчитывает, что я его прогоню? Вот уж нет. Дверной проем я прохожу тоже боком и мимоходом пытаюсь ущипнуть демона — проверить, такой ли у него стальной пресс, как мне представляется. Пальцы захватывают ткань и соскальзывают. Ущипнуть, как я и думала, не удается.
Зато удается вызвать у Шаояна выражение растерянности и полного непонимания.
— Я убедилась, что ты в хорошей форме, — поясняю я.
— Ты!
— Мм?
— Ха…
Приятно оказаться не той, кого дразнят, а той, кто сам дразнит.
Ужин ждет под открытым небом, в беседке. Доставившие его демоницы, если это были они, уже ушли.
Шаоян догоняет меня, когда я сажусь за стол, и занимает место напротив, подпирает щеку кулаком, и вид у него становится одновременно проказливый и уютно-домашний. Я смотрю в его мерцающие янтарным светом глаза, в отсветах заката очень выразительные, затягивающие. Уж если сравнить его глаза с озерами, то это будут озера кипящей лавы.
— Так ты расскажешь мне, кто этот флейтист?
— Это все, что вас волнует, госпожа? — Шаоян очень естественно своими палочками накладывает мне еды.
— Поскольку ты уходишь от ответа, да, у меня есть повод беспокоиться.
— Я уверен, что вам ничего не угрожает, госпожа. Остальное оставьте мне. Считайте, что это просьба.
И снова увиливает.
Ладно, я не буду настаивать. Я… доверюсь.
Возможно, недовольство Шаояна как раз напрямую связано с флейтистом? Как только я согласилась оставить расспросы, Шаоян заметно повеселел и положил мне в миску очередной вкусный кусочек.
Закат догорает, сгущаются сумерки. С запада легкий ветерок приносит прохладу, и Шаоян набрасывает мне на плечи шелковую накидку. Посуда с остатками ужина растворяется в тенях, а резкий порыв ша-ци приносит белоснежные лепестки сливы, осыпающиеся с неба подобно крупным снежным хлопьям. Шаоян взмахивает рукой, и по периметру деревянного настила сами собой выстраиваются свечи, вспыхивают огоньки.
Я смотрю на своего демона. Что он творит? Снова дразнит?
Свечи и цветы в этом мире создают атмосферу не столько романтики, сколько элегантной утонченности. Созерцать бамбуковый росток или игру рыб в пруду отнюдь не женское занятие.
Шаоян подает чай. Густой обволакивающий аромат сочетается с легким вкусом.
— Госпожа угадает сорт?
— Нет. Даже в императорском дворце мне не доводилось пробовать настолько необычный чай.
— Неудивительно. Сорт «Упоение влюбленных» подают в элитных весенних домах. Конечно, его не могут подать во дворце. Люди такие странные. Отказываться от хорошего чая только по той причине, что его подают в определенного рода заведениях.
— Откуда ты знаешь про весенние дома? Бывал?
— Госпожа ревнует?
— Вот еще.
В элитных весенних домах с девушками не уединяются. Красавицы поют, танцуют, играют на музыкальных инструментах, развлекают беседой или даже импровизируют в стихосложении. Большее, на что гости-мужчины могут рассчитывать, это разделить с понравившейся красавицей трапезу. Хочешь другого рода игры и уединение — иди в заведение пониже классом.
— Хм, госпожа, откуда вы вообще знаете про весенние дома? Разве дочь министра не должна быть добродетельной и невинной?
— Шаоян, когда ты бродил по дядиному поместью, ты плохо подслушивал. Если бы ты старался чуть лучше, ты бы уже знал, что я непочтительная и злая.
— Злодейка, хм… Мне нравится.
Пф-ф!
Как будто мне интересно, нравится ему или нет.
Окончательно темнеет. Запад еще подсвечивается багрянцем, а на почерневшем восточном крае неба проступают звезды. Я делаю последний глоток, отставляю пиалу и поднимаюсь.
— Хорошего вечера, Шаоян.
— Уже уходите, госпожа?
Я не оборачиваюсь и до последнего ощущаю на себе взгляд демона. Может, и правда стоило посидеть еще немного? Не уходить так быстро. Абсурдно, но, шагнув через порог, я уже скучаю по его ехидным насмешкам. Да что со мной?
Наверное, слыша, как я сердито топаю, Шаоян потешается.
В голове у меня полнейший беспорядок…
Чтобы успокоить мысли, я не ложусь сразу, а сажусь в медитацию и прислушиваюсь к потокам ци в своем теле. Вообще-то, после того как я ступила на путь самосовершенствования, обратной дороги нет. Это начинающие заклинатели могут жить как обычные люди, а после первого прорыва все меняется и поглощать ци становится так же необходимо, как пить воду и принимать пищу. На высших же ступенях потребность в еде исчезает, но до тех высот мне как до луны.
Поначалу ци течет едва заметными ручейками. Мне приходится прикладывать усилия, чтобы направить силу в свои энергетические каналы. Я концентрируюсь на процессе, и мысли действительно успокаиваются.
В какой-то момент ощущения меняются, поток ци из ручейка превращается в полноводную реку, и я едва не захлебываюсь от неожиданности. Концентрация рушится, я выныриваю из медитации и обнаруживаю перед собой источник ци — белоснежный шар драгоценного нефрита.
Сбоку, у изголовья кровати, скрестив ноги, сидит Шаоян.
— Соскучился?
Он хмыкает и жестом фокусника прячет нефрит в шкатулку, а шкатулку — в рукав.
— Госпожа, вы наградили своего слугу повышением до статуса наложника. Естественно, я должен хорошо служить вам… в постели. — Его взгляд обжигает.
Строго говоря… правила приличия распространяются на заклинателей в меньшей степени, чем на простых смертных. Это не значит, что можно забыть о репутации и пуститься во все тяжкие, но все же я могу позволить себе несколько больше, чем позволяла раньше.
Если Шаоян так настойчиво предлагает мне себя в качестве наложника, то почему я должна отказываться⁈
Глава 33
— Одной награды мало, Шаоян. Я также награждаю тебя заботой о моих вещах. — Я сбрасываю пару верхних слоев одежды и позволяю ткани соскользнуть так, что Шаоян оказывается в ворохе юбок.