— Момо? — окликаю я служанку.
— А? — Та поднимает голову, растерянно смотрит. — Небеса, неужто глаза не обманывают старуху? Юная госпожа?
— Я вернулась, — киваю я и успеваю подхватить служанку под руку. — Момо, не нужно быть вежливой. Ты столько лет была на стороне отца. Как я могу принять твой поклон?
— Юная госпожа…
Я забираю у нее поднос, заглядываю под крышку супницы. Надо полагать, бульон для отца? Пока момо донесет, бульон сто раз остынет. Почему не послать кого-то проворного? Либо отец никому, кроме старой служанки, не доверяет, либо он отослал почти всех слуг за город.
— Как себя чувствует мой отец, момо?
— Господин был ранен, целители уже осмотрели его и заверили, что жизни господина ничего не угрожает.
— Момо, отдохни. Я сама отнесу бульон.
— Да, юная госпожа.
К моему большому сожалению, пожилая служанка не тот человек, кого стоит расспрашивать про бунт, и я, оставив ее позади, ухожу быстрым шагом, стараясь не перейти на бег, — даже в такой ситуации юная госпожа поместья обязана сохранять лицо.
Дорожки не подметены.
Цветы, нуждающиеся в частом поливе, чахнут.
Кое-где даже мусор лежит.
У входа во двор «Уравновешенного спокойствия», где живет отец, никого. Я уже привычно потоком ци распахиваю створки, вхожу. В переднем зале тоже никого, а вот в спальне на низком табурете сгорбился личный слуга отца, тоже пожилой, но жилистый и вопреки возрасту сохранивший не только ловкость рук, но и ясность ума.
— Юная госпожа? — подслеповато щурится слуга.
— Юйлин⁈ — Отец рывком приподнимается на локте и тут же, зашипев сквозь зубы, хватается за предплечье. — Как⁈
— Так получилось.
Я прохожу к кровати, опускаю поднос на столик.
Слуга понятливо уходит, и я занимаю его место.
— Юйлин.
— Па-ап… — На вид действительно ничего серьезного. — Как, узнав, что тебя ранили, я могла не прийти? Странствующий небожитель был так любезен, что помог мне вернуться.
— Юйлин…
— Бульон остывает, а тебе нужно хорошо питаться, чтобы быстрее восстановиться. — Я снимаю с супницы крышку, набираю полную ложку.
Отец смотрит на меня недоверчиво, но от бульона не отказывается, перехватывает ложку здоровой рукой и съедает, а затем забирает у меня супницу и выпивает бульон в один присест. Его аппетит меня радует, а вот злость, с которой он ставит супницу на столик, нет, взгляд же так и вовсе пугает, чувствую себя хоть и нашкодившей малолеткой, но правой.
Хмыкнув, я скрещиваю руки на груди и всем своим видом показываю, что буду упряма, как никогда. Отец выдыхает, устало откидывается на подушку.
— Где твое послушание, дочь?
— М-м-м… Я непочтительная и неразумная. Не говоря о тебе, моем родителе, я даже небожителя заставила быть моим рикшей.
— Юйлин!
Я пожимаю плечами и меняю тему:
— Где все слуги? — Причем спрашиваю с показным равнодушием, словно хочу поддержать светскую беседу, а не интересуюсь делами поместья.
— Отосланы. В пригород.
— Ах да, в столице бунт, — киваю я. — Кто посмел восстать?
— Третий принц.
— Супругой которого я едва не стала? Хм… Теперь понимаю, почему он мной интересовался.
— Юйлин, что это за тон? Несмотря ни на что, третий принц все еще принц, приказа о лишении его статуса еще не было. В случае успеха третий принц и вовсе встанет на вершину. И я сказал тебе оставаться в стороне.
— Как я могла остаться в стороне после того, как узнала, что ты ранен? Я вернусь к дяде до вечера, хорошо?
— С небожителем?
— Да, он обещал.
У отца на лбу и в уголках рта проступают резкие, похожие на трещины складки, напоминая, что он уже не так молод, что ему тяжело, а я лишь добавляю ему новую головную боль. Но разве я неправа?
Рассказывать, как госпожа Ланши с молчаливой поддержки дяди пыталась прибрать к рукам мои сундуки, уже не хочется.
До сих пор у меня не было от отца секретов, я верила, что могу рассказать ему обо всем и он поддержит, и вдруг я ощущаю себя бесконечно далекой, словно с последней нашей встречи прошла вечность. Впрочем, в каком-то смысле так и есть — я переродилась, стала совсем другой.
Папа… тоже это чувствует?
— Кто этот мужчина и что тебя с ним связывает, Юйлин?
Допрос? Ладно…
— Он странствующий заклинатель, забрел в деревню, и я поинтересовалась новостями. Он охотно рассказал, а когда узнал, чья я дочь, по собственной воле согласился помочь мне исполнить мой дочерний долг.
— И ты веришь, что у него нет скрытых мотивов, Юйлин? — В голосе отца слышится разочарование, а еще он по-прежнему на меня не смотрит.
— Господин заклинатель пришел в деревню, он первым заговорил со мной. Есть у него скрытые мотивы или нет, что я могла сделать? Он дал слово, что помогает мне безвозмездно.
— Может, и к лучшему, Юйлин.
— Отец?
— Жизнь добропорядочной хозяйки дома не для тебя, Юйлин. Я знаю, что ты мечтаешь увидеть мир, заглянуть далеко за горизонт, подняться к облакам.
— Не-ет…
— Действительно?
— Отец, я должна тебе признаться, что уже ступила на путь совершенствования. Я медитировала и прорвалась на первую ступень.
— Поздравляю…
Не слышу радости.
Отец открывает глаза, медленно садится, спускает ноги. Я наблюдаю за ним с некоторым беспокойством. Он жестом просит меня подождать и скрывается за ширмой. Я вслушиваюсь в его нетвердые шаги и терпеливо жду.
Тихо щелкает замок. Я улавливаю колебания ци. Видимо, отец открывает тайник. Еще один щелчок — и отец возвращается, держа в руках простенькую на вид шкатулку.
— Что это?
— Подарок в честь столь знаменательного события. — Отец улыбается, но улыбка выходит грустной. — Возьми скорее.
Внутри всего три предмета. Первой я достаю шпильку из белого нефрита. Она не выглядит роскошной, но именно такие, простые и элегантные, нравятся мне больше всего. Острый конец превращает шпильку… в оружие последнего шанса. Да уж, своеобразный дар. Я не решаюсь вставить шпильку в волосы, кладу обратно на бархатку и поднимаю миниатюрную скульптуру, изображающую лисицу с девятью хвостами. Рубиновая бисеринка-глаз отражает свет, и лиса будто подмигивает, совсем как живая. Я поспешно откладываю статуэтку.
— Она кажется опасной.
— В статуэтке заключена сила девятихвостой лисы, Юйлин, и если ты ее поглотишь, то разом преодолеешь несколько ступеней.
— Ха, скорее я пережгу свои энергетические каналы.
— Да, поэтому будь очень осторожна и не относись к подарку легкомысленно.
— А веер?
Последний предмет в шкатулке — складной веер. Бумага искусно расписана цветочным узором, а ручку украшает пара разноцветных бусин.
— Сорви жемчужину и взмахни. Перламутрово-голубая пошлет зов о помощи, золотая поднимет бурю.
— Благодарю, отец.
— Эту шкатулку приготовила для тебя твоя мать, Юйлин. Не я.
— Она… небожительница?
Шаоян предположил правильно?
Ответить отец не успевает, нас перебивает крик снаружи:
— Беда, господин! Мятежники штурмуют главные ворота!
Глава 35
Мы с отцом переглядываемся, и я прячу шкатулку в рукав. Как бы мне ни хотелось, но, увы, сейчас не время для откровений о прошлом. Впрочем, обеспокоенным отец не выглядит — то, что поместье не охраняет стража, не означает, что прорваться через ворота легко.
— Я посмотрю, что там. Отдыхай, пап.
— Юйлин?
— Мм?
Чему он так удивлен?
Не дожидаясь пояснений, я выхожу. Кажется, кто-то из слуг хотел последовать за мной, но я жестом останавливаю и прибавляю шаг.
— Юная госпожа, — летит в спину растерянный голос момо, но я игнорирую.
Атмосфера в поместье угнетающая. Место, которое я привыкла считать уютным домом, словно чужое, а настоящий дом… это жилой павильон у озера, созданный магией из руин.
В переднем дворе по-прежнему никого. На долю секунды я сбиваюсь с шага — а как флейтист смог попасть на территорию поместья, не взламывая защиту? А если он ее повредил⁈ Нет, тогда бы бунтовщики уже прорвались через ворота, а пока что, слава небесам, шум снаружи, и шум этот нехороший. Крики толпы меня мало пугают, а вот грохот ударов чем-то тяжелым по створкам нервирует.
Больше всего мне не нравятся выражения лиц собравшихся у ворот стражей. Их всего четверо, те, кто сопровождал меня, вернуться еще не успели.
Крики становятся громче, злее.
Меня наконец замечают.
— Юная госпожа⁈ — несдержанно восклицает самый молодой из охраны и тут же получает тычок от командира.
— Юная госпожа, могу я узнать, почему вы здесь? — спрашивает тот, но гораздо тише.
— Встаньте, не будьте такими вежливыми.
Понимаю их удивление.
— Юная госпожа пришла? — раздается снаружи. — Пусть выйдет!
— Юная госпожа, это небезопасно.
— Да-да! Пусть выйдет!
Почему бы… не проверить свои силы? Ничего самоубийственного я совершать, разумеется, не собираюсь. Я всего лишь отталкиваюсь ногой и закручиваю вокруг себя поток ци. Со стороны мой трюк выглядит настоящим полетом, хотя на деле это всего лишь прыжок, усиленный магией.
Я приземляюсь на стену чуть правее ворот. По обе стороны раздается вздох удивления, и наступает тишина. Интересно, если я покажу силу, мятежники разбегутся? Хотелось бы…
Пока же хватает уже произведенного впечатления. Только вот надолго его точно не хватит, потому что собравшиеся внизу больше похожи на разбойников, чем на взбудораженных мятежом оборванцев, пришедших в поисках наживы.
Раздаются первые сальные смешки и предложения спуститься. Бунтари подначивают друг друга.
— Так вы пришли не для того, чтобы рассказать министру Тану свои обиды, вы пришли устраивать беспорядки?
— И что ты нам сделаешь? Думаешь, научилась прыгать как блоха и можешь смотреть на нас сверху вниз⁈ — В ладони главаря — полагаю, именно он командует — вспыхивает шаровая молния.
Я закрываюсь куполом раньше, чем он успевает ударить, и молния, влетев в преграду, рассыпается безобидными искрами.