— А больше сегодня у вас никого не было? Может быть, случайных гостей или соседей?
Профессор, отрицательно покачав головой, ответил:
— Заходил только Драккер. По-моему, вы его как-то раз видели у меня. Он частенько сюда захаживает, в основном чтобы поговорить с Арнессоном. Драккер — талантливый ученый, у него есть неплохие работы. Когда я сказал ему, что Арнессона дома нет, мы немного посидели с ним вдвоем, обсудили экспедицию Королевского астрономического общества в Бразилию, и он ушел.
— Когда это было?
— Примерно в половине десятого. Драккер уже ушел, когда заявились Робин и Сперлинг.
— Скажите, профессор, — вступил в беседу Вэнс, — мистер Арнессон часто уходит из дома в субботу утром?
Профессор, окинув его недовольным взглядом, ответил, но не сразу:
— Ничего странного в этом нет. По субботам он обычно остается дома, но на этот раз я попросил его сделать для меня одну работу, а для этого ему пришлось отправиться в университетскую библиотеку… Мы с ним вместе работаем над одной моей книгой.
Повисла неловкая пауза, после чего Маркхэм заговорил:
— Утром вы упомянули о том, будто и Робин, и Сперлинг были женихами мисс Диллар и добивались ее руки…
— Дядюшка! — Девушка, гордо приосанившись в кресле, с укоризной посмотрела на профессора. — Не надо, это же не так.
— Это сущая правда, — с нежностью в голосе отозвался профессор.
— Ну, может быть, в какой-то степени, — призналась Белль. — Только не стоило об этом вспоми— нать. Вы же прекрасно знаете, как и они сами, о моем отношении к ним обоим. Мы добрые друзья, и не более того. Как раз накануне вечером, когда молодые люди пришли сюда, я совершенно ясно дала им понять, что не стану больше слушать уговоров насчет свадьбы. Они еще совсем мальчишки, и один из них теперь погиб… Бедный Птенец-Робин!
Вэнс, приподняв брови, удивленно переспросил:
— Птенец?
— Ну да, мы дали ему такое прозвище и даже временами поддразнивали, потому что ему оно не нравилось. Робин так трогательно обижался…
— Милое прозвище, — улыбнулся Вэнс. — Если припомнить одно стихотворение, то птенца малиновки любили все. Помните?
«И птенца считали другом
Все пернатые в округе».
А потом все горевали, когда его не стало.
— Знаю, — произнесла Белль, кивая. — Я ему тоже про это говорила. Между прочим, Джозефа все просто обожали. Да его нельзя было не любить. Он был такой… милый и добрый.
— Профессор, — вернулся к допросу Маркхэм, — вы упоминали о том, что слышали, как Робин и Сперлинг беседовали о чем-то внизу. А слов вы случайно не разобрали?
Старик, бросив на племянницу быстрый взгляд, ответил вопросом на вопрос:
— А разве это так уж важно?
— Конечно, сейчас может оказаться ценной любая мелочь, любое слово.
— Возможно. Однако, — продолжил профессор, немного помолчав, — если я отвечу на этот вопрос, вы можете составить себе ошибочное представление о том, кто остался жив.
— Может быть, вы позволите мне самостоятельно делать выводы? — строго произнес прокурор.
И в комнате снова воцарилась тишина, которую на этот раз прервала девушка:
— Почему бы вам действительно не рассказать о том, что вы слышали, дядюшка? Кому и чем это может навредить?
— Лично я думал только о тебе, Белль, — с нежностью в голосе отозвался профессор. — Но, похоже, ты права. Дело в том, Маркхэм, что молодые люди ссорились из-за моей племянницы. Я уловил только то, что они упрекали друг друга в нечестности и якобы мешали друг другу.
— Это ничего не значит! — с жаром воскликнула мисс Диллар. — Они постоянно подначивали друг друга. Конечно, Робин и Сперлинг не всегда ладили, но не из-за меня. Они завидовали друг другу и всегда соперничали в стрельбе из лука. Дело в том, что раньше Рэймонд, мистер Сперлинг, считался лучшим стрелком, но в прошлом году Джозеф обошел его и побил его рекорд.
— И Сперлинг посчитал, что больше недостоин вас, — добавил Маркхэм.
— Ничего подобного! — возразила девушка.
— Я думаю, моя дорогая, что мы позволим мистеру Маркхэму самому делать выводы, — примирительно произнес профессор. — О чем еще вы хотели меня спросить? — обратился он к прокурору.
— Мне бы хотелось услышать кое-что о Робине и Сперлинге. Кто они такие, чем занимались, давно ли вы их знаете?
— Полагаю, что Белль лучше справится, ведь это ее приятели. Я видел молодых людей мельком.
Маркхэм повернулся к девушке.
— Я знакома с ними уже давно, — быстро начала та. — Джозеф был лет на восемь или даже десять моложе Рэймонда. Еще пять лет назад, до смерти своих родителей, он жил в Англии. Затем он переехал в Америку и стал жить в Драйве, в холостяцком доме. Денег у него было предостаточно, и потому юноша вел праздный образ жизни, увлекался рыбалкой и охотой, спортом. Он часто выходил в свет, считался надежным другом, мог беседовать на любые темы, мог сыграть партию в бридж, если кому-то не хватало игрока… Ну, в общем, ничего особенного… Надеюсь, вы меня понимаете.
Девушка замолчала, осознавая, что была несколько несправедлива к умершему, и Маркхэм, угадав ее чувства, просто спросил:
— А Сперлинг?
— Он сын богатого фабриканта или владельца завода, сейчас уже вышедшего на пенсию. Они живут за городом, в чудесном особняке. Члены нашего клуба частенько выезжают туда пострелять из лука. Сам Рэймонд работает в центре города, консультантом в какой-то строительной фирме. Но он устроился туда, скорее, для того, чтобы не огорчать отца, и ходил на работу лишь пару раз в неделю. Сперлинг закончил технический факультет в Бостонском университете, а я познакомилась с ним, когда он приехал сюда на каникулы, будучи еще студентом второго курса. Рэймонд, конечно, не гений и не способен на великие дела, мистер Маркхэм, но в целом он парень хороший — искренний, веселый, немного застенчивый и очень честный.
По описанию девушки можно было легко представить себе обоих молодых людей, но связать их со зловещей трагедией, разыгравшейся в доме профессора, по-прежнему оставалось довольно сложно.
— Мисс Диллар, — обратился к девушке прокурор, — а у вас нет предположений, почему мистер Робин погиб?
— Нет! — воскликнула девушка. — Кому могло понадобиться убивать Птенца? У него на всем белом свете не было ни единого врага.
— И все же его больше нет, дитя мое, — вздохнул профессор. — Значит, в его жизни происходило нечто такое, о чем ты не знала. На небе мы находим все новые и новые звезды, о существовании которых астрономы раньше и не догадывались.
— И все же я не верю в то, что у Джозефа были враги, — упрямо повторила Белль.
— Значит, вы полагаете, что Сперлинг не причастен к гибели Робина? — поинтересовался Маркхэм.
— Полагаю? Да я на все сто процентов уверена в этом!
— И все же, — заметил Вэнс, — не стоит забывать и о том, что «сперлинг» означает «воробей».
Девушка обмерла и сильно побледнела. Потом она вдруг вцепилась пальцами в подлокотники кресла, вся задрожала и расплакалась.
— Мне страшно, — прошептала она, наконец.
Вэнс встал со своего места и, приблизившись к Белль, успокаивающе похлопал ее по плечу.
— Почему? — мягко спросил он.
Девушка взглянула на него, и, видимо, его уверенность передалась и ей.
— Буквально на днях, — начала Белль, — мы все вместе были на стрельбище. Рэймонд готовился поразить мишень, и никакая опасность, разумеется, никому не угрожала, но тут Сигурд — мистер Арнессон, — стоявший на балконе, вдруг закричал Джозефу: «Берегись!» Потом, перегнувшись через перила, он добавил: «Тебя ведь зовут Птенец, а судя по фамилии, ты к тому же еще и малиновка. А он — воробей. Помнишь, что он сотворил с малиновкой, когда взял с собой свой лук?» Конечно, тогда мы даже не обратили на него внимания, но теперь…
— Белль, не нужно принимать эти слова всерьез, — нетерпеливо вступил в разговор профессор. — Это была очередная шутка Сигурда, причем не очень умная. Он же постоянно пребывает в своем мире абстрактных чисел и формул, так что остроты являются для него единственным способом взаимодействия с действительностью.
— Может быть, — согласилась девушка. — Конечно, это была лишь шутка, но почему-то теперь она мне кажется зловещим пророчеством. Вот только, — добавила она после небольшой паузы, — Рэймонд не мог такого сделать. Никогда в жизни.
В этот момент дверь в библиотеку открылась, и в комнате появился высокий худощавый мужчина.
— Сигурд! — с облегчением воскликнул профессор.
Приемный сын и протеже профессора Диллара, Сигурд Арнессон обладал удивительной внешностью. Он был очень высок, но при этом его голова казалась непропорционально большой по отношению ко всему туловищу. На вид ему было лет сорок, хотя в глазах, окруженных паутинкой морщинок, все еще оставался мальчишеский задор. На первый взгляд он мне понравился, с такими людьми легко общаться, так как они вызывают у окружающих симпатию и уважение. Создавалось впечатление, что, несмотря на кажущееся легкомыслие, у него огромный скрытый потенциал.
Мужчина окинул присутствующих оценивающим взглядом, кивнул мисс Диллар и, вопросительно посмотрев на профессора, заговорил:
— Что, скажите на милость, случилось в этом трехмерном пространстве под названием «дом»? Там, снаружи, самое настоящее столпотворение, а у дверей — стража… Когда я все-таки справился с этим цербером, двое чудаков в штатском буквально приволокли меня сюда, безо всяких церемоний. Забавно, конечно, но… немного непривычно… Я, кажется, узнал среди наших гостей окружного прокурора. Доброе утро, мистер Маркхэм. Вернее, уже добрый день.
Прежде чем тот успел ответить на такое запоздалое приветствие, в разговор вмешалась мисс Диллар:
— Сигурд, я прошу тебя, оставь свои шуточки. Мистера Робина убили.
— Нашего Птенца-малиновку? Ну что ж, с такой фамилией и с таким прозвищем трудно ожидать другого конца. — Казалось, печальная новость совсем не расстроила его. — И кто же, или что же, заставило его отправиться к праотцам?