От золотого шара исходило слабое красное свечение, а от серебряного пахло… чем же? Свежевыстиранной хлопчатобумажной тканью и мёдом.
– Это они! – догадалась я. – Лал и Мати!
При звуке имён шары завибрировали и тихо загудели. Золотой даже покатился по полу и ударился о ногу Нила.
– Так нам и надо, нечего было доверять Носферату, – пробормотал Нил, вытирая глаза.
– Чего?
– Это настоящий Дракула, – объяснил принц, кажется, самому себе. – Мы с Лалом любили фильм про него. У Носферату нет ничего общего с дурацким вампиром для подростков, который светится в темноте и пьёт кровь. Просто смешно!
Это он так отозвался об одной из моих любимых книг, по которой сняли фильм! Но я решила не возмущаться. В конце концов, Нил был сильно расстроен.
– Всё будет хорошо, – сказала я своим самым мягким тоном (типа: «ну-слезай-с лестницы-ты-придурок»).
Его брата только что превратили в шар для боулинга, а он проводит сравнительный анализ фильмов про вампиров?
– Нет же, я серьёзно, – настойчиво произнёс Нил. – Вампиры. Ну, те, которые «Я выпью твою кроф-фь».
– Да я знаю про «Я выпью твою кроф-фь».
– Именно оттуда мы позаимствовали заклинание, которое не давало моей матери проникнуть сюда в телесной оболочке до тех пор, пока кто-то не позовёт её специально.
Ах, так вот откуда взялась вся эта чушь с разрешением. В старых фильмах вампиры, как и вся нечистая сила, не могли войти в дом без приглашения. А я лично позволила ракше войти.
Как выразилась сама демоница: «Дрянь. Дрянь. Демоническое дерьмо».
Но всё равно что-то не сходилось.
– Но как она вообще здесь очутилась и смогла принять облик Данави?
– Наверное, прокралась вместе с туманом или грозовыми тучами. – Нил потёр глаза. – Но она не могла обрести тело до тех пор, пока ты ей не разрешила.
Значит, это я во всем виновата.
– Нил, извини…
– Не надо мне было слушать тебя. – Он покачала головой.
– В смысле?
Я очень переживала из-за приглашения, позволившего ракше войти, и даже не догадывалась, что Нил винит меня ещё в чём-то.
– Это ты настояла, чтобы я оставил Лала! – Нил сердито топнул. – Зачем только я послушал тебя? Чужеземку, которая сама не понимала, что несёт! К тому же самовлюбленную эгоистку, которую ни капли не волнуют чувства окружающих!
– Я в этом не виновата! – закричала я, сгорая от ужаса и чувства вины и пытаясь оправдаться. – А ты сам? Даже не подумал предупредить меня о том, что ты – полудемон, а твоя мама мечтает закусить Лалом. Или о том, что вы не пускаете её в Царство с помощью заклинания из фильма ужаса?
Нил, не говоря ни слова, взвалил шары себе на плечи. Но желваки на его скулах ходили ходуном, словно он пытался сдержать очень горькие слова.
– Нил, прости меня, – сказала я, смаргивая слёзы. – Мне ужасно жаль. Прости меня за твоего брата, за Мати, за твою маму, за всё.
Принц молчал.
– Ты слышишь? Я прошу прощения! Я помогу тебе всё исправить, обещаю!
– Ты что, не понимаешь? – Глаза Нила блестели от слёз, он с трудом цедил слова. Его ярость испугала меня. – Ты не можешь сделать ничего, чтобы это исправить! Ничего исправить уже нельзя!
Глава 15Мачехи
Мы шли по дворцу в тягостном молчании. Нил шагал стремительно, несмотря на то что нёс и золотой, и серебряный шары. Он ни разу не оглянулся на меня. А я разрывалась между яростью и чувством вины. «Как он смеет винить во всём меня? – негодовала я и тут же спрашивала себя: – А как ему меня не винить?»
Мы шли по мраморной галерее, украшенной щитами и саблями. Потолок сверкал выложенными из драгоценных камней узорами в виде лун, звёзд и закручивающихся спиралью галактик. В стенах были проделаны резные окошечки вроде бойниц, чтобы пропускать внутрь ветерок, и через них я видела внутренние дворики с фонтанами по обе стороны дворца. Галерея заканчивалась входом в тронный зал, который охраняли усатые стражники в туниках и широких штанах. За поясами у них блестели сабли, но нас никто не остановил. Поклонившись принцу, стражники пропустили нас в приёмную, отделённую от тронного зала занавесом.
Там уже толпился народ – купцы и покупатели, спорившие о том, кто кого обманул, расстроенные крестьяне с жалобами на землевладельцев, слоняющиеся без дела придворные в шёлковых одеждах. Сверкающий занавес раздвинулся, и появился седой мужчина в роскошном наряде, с золотыми серьгами и множеством золотых ожерелий. Он поклонился Нилу, несколько бессмысленно взмахнув руками:
– Ваше царское высочество, добро пожаловать домой.
– Господин Бюль-Бюль, – наклонил голову Нил.
– Я царский министр сладостей, – гордо сообщил мне старик.
Но стоило ему присмотреться ко мне получше, как на его лице отразилось отвращение. Да что такое?
Стражник отодвинул занавес, и Нил прошёл в тронный зал, оставив меня с господином Бюль-Бюлем. Глядя в удаляющуюся спину принца, я внезапно почувствовала внутри пустоту. Да ещё министр, как назло, продолжал на меня пялиться. Проследив за его взглядом, я обнаружила на своей прекрасной тунике жирное чёрное пятно, как будто я возилась со смолой. В довершении картины сверху к пятну прилипло несколько длинных волос ракши.
– Ф-фу-у.
Я попыталась – без особого успеха – отчистить пятно тряпочкой, которую мне дал стражник. В результате грязь просто размазалась по шёлку.
И только тогда до меня дошло, что господин Бюль-Бюль морщится не от вида моей одежды, а от знака кобры у меня на руке.
– Плохая примета, – прошипел он, сплюнув в мою сторону. – Тебя коснулся недобрый взгляд.
И министр попятился, явно жалея, что у него нет с собой головки чеснока, чтобы отпугнуть меня.
Сразу захотелось, чтобы во мне прямо сейчас проснулся монстр и одним взглядом расплющил этого министра в лепёшку. Вместо этого я стояла, робко сжавшись, чувствуя себя очень маленькой и не особо страшной, и не ощущая в себе ничего змеиного. Мамаша Нила обозвала меня лунной крошкой. Может, я и правда больше в свою биологическую маму пошла? Хорошо бы, хотя я представления не имела, как выглядит Лунная дева. В то же время я ни разу не слышала, чтобы кого-то забили насмерть лунными лучами.
В конце концов стражник подтолкнул меня вперёд, и мне ничего не оставалось, как последовать за Нилом.
Я прикрыла ладонью шрам и, затаив дыхание, мысленно взмолилась, чтобы на меня не обратили внимания. Узнав о своих высокопоставленных родителях, я не ощутила никакого внутреннего величия и по-прежнему чувствовала себя обычной шестиклассницей из Нью-Джерси, вырядившейся в дорогую одежду (которую уже успела испортить).
Прямо передо мной протянулся длинный, через весь зал, покрытый ковром проход, по обе стороны которого толпились и переговаривались знатные господа и дамы. Их великолепные одежды сочетали в себе ослепительно-яркие цвета: пурпурный и жёлто-зелёный, оранжевый и бирюзовый, сиреневый и пронзительно-розовый. На мужчинах были чалмы, ожерелья, серьги. На женщинах – сари, расшитые золотой нитью и украшенные крошечными зеркальцами, в их тёмные волосы были вплетены нити с драгоценными камнями. Они кокетничали, спорили, ели, смеялись. Все, включая красавиц, болтали с набитыми ртами, и никто, похоже, не интересовался тем, что говорят окружающие, каждый слушал только себя. Я могла не волноваться, что кто-то меня заметит. Женщина в лимонно-зелёном сари и пурпурной кофточке деликатно рыгнула. Никто и глазом не повёл в мою сторону, пока я шла к царскому трону, спинка которого была вырезана в виде раскрытого павлиньего хвоста, а подлокотники – в виде львиных голов с оскаленной пастью.
Нил стоял перед отцом. Подойдя ближе, я поняла, что он рассказывает о том, что произошло.
– …И её стошнило этим, – объяснял он. – Я уверен, что это принц Лалкамал и дочка конюшего Мати.
Золотой и серебряный шары задрожали и стали кружиться перед троном.
Царь заливался слезами. Он был очень похож на Лала, только старше и полнее. В ушах у него сверкали драгоценные камни, и каждый палец украшали кольца. А на плече, словно ещё одно украшение, сидела золотая птица Тунтуни.
– Наш сын и наследник! – стонал царь. – Как ты мог такое допустить? Ведь твоя главная и единственная задача – защищать своего брата и будущего повелителя. Если потребуется – ценой собственной жизни! Что ты наделал? Что ты наделал?
Лицо Нила словно окаменело, чёрные брови сошлись на переносице.
– Отец, клянусь, я сделаю всё, что в моих силах, чтобы вернуть брата.
– Нет, не всё, что в твоих силах! – закричал царь, подскочив так, что Туни чуть не свалился у него с плеча. – Ты обещал контролировать другую свою половину!
– Ты же знаешь, что я не это имел в виду, – почти прорычал Нил.
Царь вздрогнул и поспешно сел на место.
Кажется, я тоже вздрогнула. Нил сейчас выглядел особенно устрашающе. Его даже немного потряхивало, как будто он пытался сдержать себя, а это было всё равно что закрутить крышку на вулкане.
– Я уже ничего про тебя не знаю, мой мальчик. – Царь говорил сердито, но его голос дрожал.
Он хотел что-то добавить, но тут в зал ворвались несколько женщин.
– Это всё из-за тебя!
Красавица в ярко-жёлтом сари, вся в бриллиантах, подлетела к трону, расшвыряв в стороны придворных. Увидев золотистый шар, она рухнула на мраморный пол и принялась колотить по нему кулаками. Тут подбежали ещё несколько женщин в ожерельях, браслетах, диадемах, с бриллиантовыми серёжками в носу и запричитали.
– Нам мучительно видеть, как страдают наши царицы. – Царь высморкался в большой кружевной платок.
Лицо Нила стало чуть спокойнее. Он раздраженно закатил глаза.
Видимо, это прибежали мать Лала и другие мачехи.
Старшая царица уставилась на Нила.
– Во всём виноват ты! – завизжала она. – Ты не принц этого царства, раккошье отродье!
Ого! Мамаша Лала могла дать сто очков вперёд царице раккошей и легко взять первый приз в борьбе за звание самой злобной мачехи года.