луку.
Никто из нас не заметил, когда и как Тунтуни упорхнул с моего плеча. Но он внезапно замахал крыльями перед лицом царя, а затем, метнувшись, выхватил что-то у Нила из кармана. Это был закупоренный пробкой фиолетовый флакон, который принц купил у торговки тенью.
– Тунтуни, погоди… – начал Нил.
Но Тунтуни швырнул флакон под ноги Змеиному царю. Раздался звон стекла – флакон разбился вдребезги.
Глядя на осколки, все замерли, точно экспонаты весьма необычного музея восковых фигур: царь, птица, блудная дочь, семиглавый змей и его добыча – принц.
Первым пришёл в себя Шеша.
– Ха! – Его усы задёргались от хохота. – Давно я так не веселился!
Но вдруг от осколков поднялся густой серый дым. Плотным туманом он стал растекаться по стенам тронного зала, закручиваясь, словно бесконечное сари, вокруг колонн, люстр, мебели. Пелена дыма обернула своими складками и нас, и змей, вообще всё.
– Держитесь, сейчас начнётся! – пронзительно крикнул Тунтуни.
– Что начнётся? – Я вгляделась в густеющий туман.
– Только ни в коем случае не отпускай! – Нил одной рукой схватил меня, другой – птицу.
От грохота, похожего на землетрясение, у меня застучали зубы. Змеи зашипели и в панике расползлись в разные стороны. Изо всех углов и щелей полезли гигантские корни, круша колонны, светильники, трон. А потом от корней, подобно ракете, к потолку взвился могучий ствол.
– Папа! Небесса рушатсся! – засипел Нага.
Так оно и было. Тень огромного баньяна, запертая во флаконе, разворачивалась и набухала подобно сухой губке, попавшей в воду. Мощные ветви тянулись в стороны и вверх, уничтожая любые препятствия на своём пути. Обломки каменного потолка посыпались вниз, давя змей.
– Мы ещё увидимся! – Змеиный царь взмахнул руками, и в свете яркой зелёной вспышки я увидела, как он превратился в ужасающего стоголового змея.
Его бесконечное тело извивалось бесчисленными кольцами, хвост вибрировал с первобытной силой. Пещера содрогалась с каждым его ударом. По полу и стенам пещеры побежали трещины. Одна, огромная, разверзлась прямо под троном, и Змеиный царь, а за ним Нага скользнули в неё и пропали.
Нил потянул меня за руку.
– Подожди! – крикнула я, вырываясь.
Во всей этой неразберихе семиглавый змей забыл про камень питона. Я быстро подняла его и запихнула в карман куртки Нила, которая по-прежнему была на мне.
Нил снова сжал мою ладонь железной хваткой и притянул к себе.
– Держись крепче! – велел он.
Я одной рукой обхватила его за плечо, а другой прижала к себе Тунтуни. Тогда Нил подпрыгнул и ухватился за одну из ветвей баньяна, устремившегося к небу.
– Подожди!
Мы мчались прямо к каменному потолку, а вокруг всё рушилось и разваливалось. Меня охватило недоброе предчувствие:
– Но ведь мы прямо под…
– Когда я скажу, сделайте глубокий вдох! – скомандовал Нил. – Раз… два…
Но он не успел сосчитать до трёх. Ствол баньяна пробил дыру в потолке пещеры, и внутрь хлынула вода, заливая змей. Ну и нас тоже.
Мы оказались под водой и попали в водоворот. Я с перепугу попыталась оттолкнуться ногами от Нила и всплыть на поверхность. Но Нил держал крепко. Я сопротивлялась, задыхалась, я уже не понимала, где верх, мои лёгкие разрывались от нехватки воздуха.
Воздуха!
Скорее воздуха!
Глава 22Слёзы принцессы
Я замотала головой. На меня давила толща воды. Я понимала, что вот-вот утону, но не хотела погибать вот так. Мне нужен был воздух… Нужен… нужен…
С оглушительным всплеском ветка, за которую держался Нил, пробила поверхность озера, и я жадно глотнула воздуха.
Я дышала.
Я дышала!
Я дышала!!!
Воздух казался мне таким сладким! Я подумала, что больше никогда не смогу относиться к возможности дышать как к чему-то само собой разумеющемуся.
Протянув ветку, как огромную руку, дерево опустило нас на берег. А затем ветви снова устремились ввысь и вширь. Корни баньяна разрослись и, переплетясь, раскинулись сетью над гладью озера и полностью погребли его под собой, а вместе с ним и вход в Подземное царство змей, и само царство. Там, где раньше было озеро с волшебной дверью, теперь росло величественное дерево.
Мы с Нилом лежали рядышком у самых корней, пытаясь отдышаться.
– Мы живы! – Глаза Нила так сияли, что у меня слегка закружилась голова.
– Ты так удивлён этим? – простонала я, пытаясь сесть.
Тело ломило, будто я попала в аварию, только без машины. И опять тошнило.
– Тёмная энергия! – Нил потянулся, хрустнул шеей и принялся выжимать рубашку. – Чёрт возьми, до чего же сильны тени Чхаи-деви!
– Тёмная что?
Я всё ещё дышала с трудом, горло саднило. Волосы облепили лицо, а у меня даже не хватало сил убрать их. Поэтому вид бодрого и весёлого Нила вызывал некоторое раздражение. Как может не бесить парень, которому всё нипочём – ни бой с тьмой ядовитых змей, ни реальная возможность утонуть!
– Тёмная энергия. Энергия, которая помогает Вселенной расширяться. Можешь называть её частью жизненной силы наших миров.
Его слова о чём-то напоминали.
– Папа всегда говорил, что все мы связаны энергией – деревья, ветер, животные, люди, всё на свете. – Я попыталась выровнять дыхание. – Он говорил, что жизненная энергия подобна реке, протекающей через всю Вселенную.
– А наши души – лишь капли из этой реки, заключённые в глиняные сосуды тел? – Нил улыбнулся моему удивлению. – Да, я тоже знаю эту историю. А наши тела, окончившие своё существование, – всего лишь разбившиеся сосуды, чьё содержимое вернулось в родную реку Вселенной, наполненную душами.
– И это значит, что души живут вечно, – закончила я, повторив слова, которые так часто слышала от папы.
– Ага, – кивнул Нил. – Это относится и к теням Чхаи-деви. Нет ничего более могучего, чем стремление природы соединиться с душой вселенной.
Я хотела спросить ещё кое-что, но тут заметила в нескольких шагах от нас неподвижное жёлтое тельце.
– Тунтуни!
Он не шевелился. Его крылья потемнели от воды, головка и клюв были странно изогнуты. Страх пробудил мои сведённые судорогой мышцы, и я кое-как подползла к маленькому тельцу.
Я трясла его, звала по имени, но бедняжка не подавал признаков жизни. Я попыталась нащупать у него пульс (бывает ли у птиц пульс?), но не нашла. Моё собственное сердце отчаянно колотилось. А здесь даже нельзя было вызвать по телефону «Скорую»! Попыталась сделать Туни массаж сердца, растирая двумя пальцами крошечную жёлтую грудь, но, к сожалению, я видела, как это делается, только по телевизору.
– Возможно, он покинул нас, Киран, – тихо сказал Нил, коснувшись пушистой птичьей головки. – Вернулся во вселенскую реку душ.
– Я не дам ему умереть! Он спас нас! – простонала я.
Но тут грудь Туни едва заметно дрогнула. Не зная, что делать, я положила его на колени и принялась гладить по головке. Его дыхание было неровным – то учащённым, то совсем слабым. Потом, словно поперхнувшись, он вдруг втянул в себя воздух и почти перестал дышать.
– Киран, – сказал Нил.
Но я не слушала его, качая Туни в ладонях и нежно приговаривая. Через несколько секунд стало понятно, что дыхание Тунтуни остановилось окончательно.
Нет, нет, нет.
– Киран, – повторил Нил, мягко опуская руку мне на плечо.
– Он не может умереть! – закричала я. – Не может!
На меня навалилось всё сразу. Бегство из дома, и то, как я пригласила мать Нила в Запредельное царство, и бой с этой ужасной змеёй в темноте. Встреча лицом к лицу с кошмарными братьями и отцом. Страх за своих настоящих и любимых родителей. В груди вдруг стало так горячо, как будто я сейчас взорвусь. И наконец меня прорвало.
Я заплакала. Нет, не заплакала – я рыдала, всхлипывала, жалобно подвывала. Глаза горели, горло сжималось. Та самая дверца в груди, которая так долго была заперта, распахнулась, и оттуда хлынуло всё, что я старательно загоняла в глубь себя. Солёные слёзы струились по щекам, мешаясь с озёрной водой на теле птицы.
Но Нил не смеялся надо мной, не показывал пальцем, даже не произносил принятые в таких случаях фразы про то, что Тунтуни прожил интересную жизнь и что всё будет хорошо. Он просто сидел рядом и не мешал плакать. Он просто был.
И вдруг случилось что-то удивительное. Закаменевшая птичка вдруг вдохнула, потом шевельнулась, и её тельце стало тёплым. Я от этого совершенно ошалела. А Тунтуни открыл глаза.
– Какая птица не побоится нырнуть с вами в озеро? – слабо чирикнул он.
– Он жив!
– Похоже на то. – Нил смотрел на меня как-то странно. – Жив!
Туни закашлялся, выплёвывая воду и встряхивая мокрыми крыльями:
– Водорез!
Я рассмеялась от облегчения. Раз Туни острит, значит, с ним всё в порядке. Я так крепко обняла его, что он принялся возмущённо отпихиваться. Пришлось его отпустить.
– Уходим отсюда, болваны, – слабо прохрипел Туни, – пока змеи не придумали, как вернуться!
– Но как? – Я с ужасом огляделась. – Я даже не знаю, где кони!
– А камень питона ещё у тебя? – спросил Нил.
Заледеневшие пальцы плохо слушались, и Нил помог мне снять пропитанную водой куртку, а затем мы вместе вытащили из кармана драгоценный камень. Его волшебный свет озарил тёмный лес. И почти сразу послышалось хлопанье крыльев. Кони, которые всё это время где-то прятались, немедленно примчались на сияние камня, как на свет маяка. Издавая тихое ржание и потряхивая гривами, осторожно переступая через корни баньяна, Снежок и Полуночник направились к нам.
– Ты не мог раньше напомнить про камень? – поинтересовалась я, пока Снежок тыкался влажным носом мне в ухо. – В седельных сумках лежит сухая одежда!
– Прости. Засмотрелся, как ты исцеляешь Тунтуни.
– Я его не исцеляла! – Что это Нилу в голову взбрело? – Он сам поправился.
– Ну, если ты так считаешь…
– Считаю.
Промокшая, дрожа от холода, я помчалась за дерево переодеваться и, натянув сухую одежду, сразу почувствовала себя лучше. Я развернула мамину карту – она легко читалась в свете камня. Ничего расшифровывать было не надо, просто посветить камнем на карту, а затем поднести его к глазам и посмотреть на изображение сквозь грани, и тогда на бумаге возникали вполне узнаваемые очертания.