– «Безбрачным же и вдовам говорю, – договорил я тихо и ровно, – хорошо им оставаться, как я». – Я вновь напряженно уставился на свои кулаки, которые прятал под столом на коленях, мысленно все еще оплакивая будущее и семью, которых у меня никогда не будет. – Прошу вас, господин… Я не стану подвергать угрозе свое будущее в кругу шассеров, связуя себя узами брака. Я ничего не желаю более, чем служить в угоду Господу нашему… И вам.
Затем я бросил на него взгляд, а он мрачно улыбнулся мне.
– Твоя преданность Господу радует меня. А теперь ступай за моей каретой – меня ждут на балу в честь приезда принца. Блажь, на мой взгляд, но Огюст любит побаловать сына…
Архиепископа перебил робкий стук в дверь. Его улыбка померкла, и он кивнул, позволяя мне уйти. Я встал, а Архиепископ обошел свой стол.
– Войдите.
В комнату вошел нескладный новопосвященный юнец. Ансéль, шестнадцати лет, с младенчества сирота, как и я. Я почти не знал его, хотя мы оба выросли при Церкви. Ансель был слишком мал, чтобы водиться со мной или Жаном-Люком.
Он поклонился, прижав правый кулак к сердцу.
– Простите за беспокойство, Ваше Высокопреосвященство. – Ансель достал конверт и сглотнул. – Но у меня для вас письмо. Только что к нашему порогу приходила женщина, она говорит, что сегодня вечером на Западной стороне возле парка Бриндель будет ведьма.
Я застыл. Там жила Селия.
– Женщина? – Архиепископ нахмурился, наклонился и взял письмо. Оттиск печати на нем был в виде розы. Архиепископ достал тонкий нож и вскрыл печать. – Что за женщина?
– Не знаю, Ваше Высокопреосвященство. – Щеки Анселя порозовели. – Она была рыжеволосая и очень… – Он кашлянул и уставился на свои ноги. – Очень красивая.
Архиепископ нахмурился еще больше и открыл конверт.
– Не должно нам прельщаться мирской красотой, Ансель, – сказал он с упреком и обратился к письму. – Ожидаю увидеть тебя завтра на испо… – Архиепископ изумленно распахнул глаза, прочтя написанное.
Я шагнул ближе.
– Господин?
Он не слушал меня и только смотрел на листок. Я сделал еще шаг, и Архиепископ резко вскинул голову и быстро заморгал.
– Я… – Архиепископ потряс головой и закашлялся, снова переведя взгляд на бумагу.
– Господин? – повторил я.
Услышав мой голос, он вдруг кинулся к камину и бросил письмо в огонь.
– Все хорошо! – рявкнул Архиепископ, сцепив руки за спиной. Они дрожали. – Не стоит тревожиться.
Но я встревожился. Я знал Архиепископа лучше всех на свете – и прежде дрожь была ему неведома, ни перед чем. Я посмотрел в камин, где письмо уже обратилось в черный пепел. И вновь мои руки сжались в кулаки. Если ведьма намерена напасть на Селию, как прежде на Филиппу, я ее четвертую. Она будет молить меня о костре.
Будто ощутив мой взгляд, Архиепископ обернулся ко мне.
– Соберите отряд, капитан Диггори. – Теперь он говорил ровнее. Холоднее. Взгляд Архиепископа снова метнулся к камину, и черты лица его напряглись. – Хоть я и всерьез сомневаюсь в достоверности слов этой женщины, мы должны следовать своим обетам. Обыщите округу и немедля обо всем доложите мне.
Я приложил кулак к груди, поклонился и хотел выйти, но Архиепископ вдруг схватил меня за локоть. Теперь его рука уже не дрожала.
– Если ведьма в самом деле на Западной стороне, приведи ее живой.
Я кивнул и снова поклонился. Решено. Чтобы жить, все конечности ведьме без надобности. Даже голова ей для этого не нужна. Ведьмы способны воскресать до тех самых пор, пока их не сожгут. Наставлений Архиепископа я не нарушу. И если я сумею умалить его неожиданную тревогу, приведя ведьму живой, то я готов привести сразу трех. По одной за него, за Селию и за себя самого.
– Будет сделано.
Кража
Той ночью мы спешно облачились в свои наряды в Солей-и-Лун. На чердаке театра, в нашем убежище и тихой гавани, было бесконечное множество одежд, способных помочь в маскировке: платья, плащи, парики, туфли и даже исподнее всех размеров, форм и цветов. Сегодня нам с Басом предстояло блуждать под луной под видом парочки влюбленных голубков, разодетых в роскошные наряды знати, а Коко – следовать за нами в качестве сопроводителя.
Я взяла Баса под руку и одарила взглядом, полным обожания.
– Спасибо тебе за помощь.
– Ах, Луи, ты ведь знаешь, как я не люблю это слово. «Помощь» подразумевает, что я оказываю тебе услугу.
Я фыркнула и закатила глаза.
– И впрямь, боже тебя упаси хоть что-нибудь в жизни сделать по доброте душевной и от чистого сердца.
– В моем сердце ничего чистого нет. – Лукаво подмигнув, Бас притянул меня к себе и наклонился ближе – шепнуть что-то на ухо. Он жарко дышал мне в шею. – Только золото.
Ну ясно. Я ткнула его локтем, с виду совершенно невинно, и отстранилась. После того кошмарного парада большую часть дня мы размышляли, как пробраться в дом Трамбле, минуя всю его охрану. В наличии этой охраны мы убедились, прогулявшись мимо его особняка. Родственник Баса жил рядом с Трамбле, поэтому оставалось надеяться, что наше присутствие поблизости ни у кого не вызвало подозрений.
Все было именно так, как описал Бас: лужайка за воротами, которую каждые пять минут обходили стражники. Басс заверил меня: охрана есть и внутри, а помимо них – еще и сторожевые собаки, выученные рвать незваных гостей насмерть. И хотя слуги Трамбле наверняка будут спать, когда мы войдем, они оставались дополнительной загвоздкой, непредсказуемой для нас. Кроме того, предстояло еще найти само хранилище ценностей – на поиски у нас могли уйти дни, а Трамбле, вероятно, вернется всего через несколько часов.
Тяжело сглотнув, я поровнее приладила светлый напомаженный парик и поправила на шее бархотку. Коко почувствовала мою тревогу и ладонью коснулась моей спины.
– Не волнуйся, Лу. Все будет хорошо. Бриндельские деревья не позволят никому учуять колдовство.
Я кивнула и выдавила улыбку.
– Да. Я знаю.
Свернув на улицу, где жил Трамбле, мы замолчали. Хрупкие деревья Бриндельского парка рядом с нами замерцали мягким светом. Сотни лет назад они служили моим предкам священной рощей. Когда же власть в Бельтерре захватила Церковь, власти попытались сжечь деревья дотла – и потерпели в этом сокрушительную неудачу. В отместку роща попросту выросла вновь за несколько дней, и поселенцы были вынуждены строить дома вокруг деревьев. Их волшебство до сих пор пульсировало в земле у меня под ногами – древнее и неизменное.
Мгновение спустя Коко вздохнула и снова коснулась моей спины. Почти что неохотно.
– Но соблюдать осторожность тебе действительно стоит.
Бас тут же обернулся к ней и нахмурился.
– Это в каком еще смысле?
Коко не обратила на него внимания.
– В доме Трамбле тебя ожидает… нечто. Возможно, кольцо, но, может быть, и что-то другое. Мне трудно разглядеть яснее.
– Что? – Я встала как вкопанная и развернулась к ней. – Что это значит?
Она смотрела на меня с болью в глазах.
– Я же сказала – не вижу. Все размыто и неопределенно, но что-то там точно есть. – Коко примолкла и склонила голову набок, будто вглядывалась в меня – или же скорее в нечто, чего не видела я сама. В нечто теплое, влажное, струившееся по венам у меня под кожей. – Это может быть нечто враждебное, но вряд ли оно причинит тебе вред. Но в нем определенно чувствуется сила.
– Почему ты не сказала раньше?
– Потому что раньше я не видела этого.
– Коко, мы ведь целый день все планировали…
– Правила устанавливаю не я, Лу! – рявкнула она. – Я вижу лишь то, что показывает твоя кровь.
Несмотря на споры Баса, Коко настояла на том, чтобы уколоть нам пальцы перед уходом. Я не возражала. Коко была Алой дамой и потому, в отличие от меня и других Белых дам, черпала свою магию не из земли. Нет, ее колдовство шло изнутри.
От крови.
Бас нервно взлохматил себе волосы.
– Возможно, стоило взять для дела другую ведьму крови. Бабетта могла бы подойти лучше…
– Черта с два, – прорычала Коко.
– Бабетте доверять нельзя, – добавила я.
Бас с любопытством посмотрел на нас.
– Но об этой чрезвычайно важной задаче вы ей почему-то рассказали…
Я фыркнула.
– Лишь потому, что заплатили ей.
– К тому же она мне должна. – Коко запахнулась в плащ, укрываясь от осеннего ветра. – Когда она покинула ковен крови, я помогла ей освоиться в Цезарине, но это было более года назад. Еще больше испытывать ее преданность я не хочу.
Бас любезно кивнул, наклеил на лицо улыбку и процедил:
– Предлагаю отложить эту беседу на потом. Поджариться на вертеле мне сегодня совсем не хочется.
– Тебя никто поджаривать не станет, – проворчала я, когда мы двинулись дальше. – Ты не ведьма.
– Это верно, – согласился он, задумчиво кивая. – Хотя мне подобный дар очень пригодился бы. Я всегда считал несправедливым, что все веселье досталось женщинам.
Коко пнула ему в спину камешек.
– Конечно, ведь гонения и преследование законом – это страсть как весело.
Он хмуро обернулся к ней и сунул в рот кончик пальца, на котором еще виднелся след от укола.
– А ты у нас, конечно, вечная жертва?
Я снова ткнула его в бок. На этот раз посильней.
– Умолкни, Бас.
Когда Бас открыл рот, чтобы заспорить, Коко лукаво ему улыбнулась.
– Следи за выражениями. Твоя кровь все еще у меня внутри.
Он смерил ее оскорбленным взглядом.
– Только потому, что ты силой вытребовала ее у меня!
Коко невозмутимо пожала плечами.
– Мне нужно было увидеть, не случится ли с тобой сегодня чего-нибудь интересного.
– И? – Бас уставился на нее свирепо и выжидательно. – Случится?
– Что, любопытно тебе?
– С ума сойти! И зачем, позволь узнать, я позволил тебе выпить своей крови, если ты даже не собираешься рассказывать…
– Я ведь уже сказала. – Она закатила глаза и с притворно-скучающим видом оглядела шрам у себя на запястье. – Я вижу лишь отрывки, и будущее постоянно меняется. Предвидение – не мой конек. Вот моя тетка способна увидеть тысячи вероятных событий, лишь лизнув…