Луи Фигье (XIX век, Франция), историк алхимии, высказывается несколько иначе: «…алхимия есть мать нынешней химии».
Герман Франц Мориц Копп (1817–1892, Германия), термохимик и историк химии, поясняет: «Занятия алхимией — повод и случай к развитию химии».
Пьер Эжен Марселей Бертло (1827–1907, Франция) считает алхимию переходной ступенью между чистой магией и научными методами исследований.
Иоганн Юстус Либих (1803–1873, Германия) замечает: «…я занялся историей алхимии и иатрохимии (с греческого «иатрос» — врач. — А. А.) и открыл, что они являются не заблуждениями времени, а естественной ступенью развития…, когда все силы направлены на определение свойств тел».
И так далее. Но общий вывод, как видим, примерно такой: всему — свое время. И заблуждениям тоже.
Подведем небольшой итог словами известного английского мыслителя Френсиса Бэкона (1561–1626), чей более ранний однофамилец Роджер Бэкон (1214–1292) не раз назывался среди виднейших алхимиков. Об алхимии и алхимиках Ф. Бэкон высказывался, например, так: «Но пути и способы, которые, по их мнению, ведут к этим целям, как в теории этих наук, так и на практике, изобилуют ошибками и всякой чепухой. Поэтому и обучение этим наукам не является, как правило, открытым, но обставлено всячески сложностями и таинственностью.
Алхимии, однако, мы обязаны тем, что можно прекрасно понять из сравнения с басней Эзопа о земледельце, который перед смертью сказал сыновьям, что он им оставил в винограднике богатый клад золота, но не помнит точно, в каком месте закопал его.
Тщательно перекопав заступами весь виноградник, сыновья, правда, не нашли никакого золота, но зато получили на следующий год богатейший урожай винограда, потому что тщательно окопали корни виноградных лоз.
Подобно этому, неустанные труды и огромные усилия упомянутых химиков, потраченные на создание золота, как бы зажгли факел для множества прекрасных изобретений и экспериментов, весьма полезных как для раскрытия тайн природы, так и для практических нужд человечества».
А написаны были эти прекрасные слова еще в 1618 году…
ФИЛОСОФСКИЙ КАМЕНЬ
Про Философский камень, странное и непонятное вещество, которое можно использовать, например, для «изготовления золота», упоминали, хотя бы вскользь, все известные писатели средневековья. Вот, например, Франсуа Рабле (1494–1553) в знаменитом романе «Гаргантюа и Пантагрюэль» пишет: «Тут вплотную к нам приблизился груженный барабанами корабль, среди пассажиров коего я узнал людей почтенных, между прочим Анри Котираля, старинного моего приятеля. На поясе у него висели, как у женщин — четки, большущий ослиный причиндал, в левой руке он держал засаленный, замызганный, старый, грязный колпак какого-нибудь шелудивого, а в правой — здоровенную кочерыжку.
Увидев меня, он вскрикнул от радости и сказал:
— А ну, что это у меня? Поглядите (тут он показал на ослиный причиндал), вот настоящая альгамана (амальгама. — А. А.), докторская шапочка — это наш единственный эликсир, а вот это (он показал на кочерыжку) — это Lunaria maior («лунная трава», необходимая для получения камня. — А. А.). К вашему возвращению мы добудем Философский камень!..»
Итак, что же такое «Философский камень»?
Откуда взялось это понятие — достаточно отчетливо показывает история химии, а, точнее, «предхимии». Такое воображаемое средство «должно» было появиться. В противном случае само существование алхимиков становилось таким же неоправданным, как существование астрономии в давние времена без астрологии.
Алхимики двигались по логическому пути.
Цель — обогащение, средство — золото. Цель — золото, средство — Философский камень. Цель — Философский камень, средство — неизвестно…
И вот тут-то их пути расходились. Потому что, как получать Философский камень, никто толком не знал.
Первое упоминание о Философском камне появилось, видимо, в трудах Гебера (Джабир ибн Хайян, 721–815 гг). Родился он в Месопотамии, долго преподавал в Севилье.
Его сочинения известны лишь в старых латинских переводах, по которым трудно установить, все ли книги принадлежат его перу.
Наибольшую известность Геберу принесло его алхимическое учение. Он первый создал химическую теорию о соединениях металлов, на основании которой объяснял возможность их превращений. Занятно, что этой теории, хотя и с некоторыми изменениями, многие химики придерживались вплоть до XIX века.
Согласно этой теории Гебера все сложные вещества, особенно металлы (ибо различия металлов от сплавов не делалось), состояли из двух «начал»: «Sulfur» — серы и «Mercurius» — ртути.
1) Сера — носитель свойств, изменяющихся от действия огня, это активное, «мужское» начало, «отец»;
2) Ртуть — носитель собственно металлических свойств: блеска, тягучести, плавкости и т. п., это пассивное, «женское» начало, «мать».
Вещества различаются между собой лишь разным содержанием серы и ртути. Оба начала, таким образом, встречаются в чистом и нечистом виде, в тонком и грубом состояниях.
Для примера Гебер сообщает, как можно превратить свинец в олово. Сделать это, оказывается, очень просто: надо сплавить свинец с известным количеством ртути. Олово, по его мнению, только тем и отличается от свинца, что оно несколько богато ртутью. Таким образом, задача алхимиков сводилась к тому, чтобы выяснить наиболее точные количественные соотношения «начал» в металлах.
Следует сразу отметить, что как среди самих алхимиков, так и среди последующих исследователей, существовала путаница по поводу серы и ртути как веществ, и серы и ртути как чисто философских абстрактных понятий, первоэлементов, природных начал. В этом смысле предельно ясен и лаконичен Беккер («Phesica subterranea»), он пишет: «Ложные алхимики ищут только способ делать золото, а истинные философы жаждут науки. Первые делают краски, поддельные камни, а вторые приобретают знание вещей».
«Средства для превращения металлов Гебер распределяет в три группы или порядка», — сообщает А. Леманн в известной замечательной книге «Иллюстрированная история суеверий и волшебства».
1) «Медикаменты 1-го порядка». У Гебера это вещества, которые могут изменять некоторые свойства металла. Но получаемые новые свойства непостоянны.
Так, например, медь при соединении с веществами, содержащими цинк, становится золотисто-желтой (латунь), а с веществами, содержащими мышьяк, делается серебристо-белой, но эти цвета не сохраняются в огне.
2) «Медикаменты 2-го порядка». По мнению Гебера, и они могут сообщать неблагородным металлам некоторые свойства благородных. Но существенное отличие — приобретенные свойства уже постоянны!
3) «Медикаменты 3-го порядка». Этот «медикамент» один, это так называемый Философский камень в твердом виде или «Великий эликсир» в жидком виде. Это вещество, которое может изменить все свойства неблагородных металлов. И все изменения сохранятся. В результате получается «высший» и «совершенный» металл — серебро или золото.
Цель алхимика достигнута.
Итак, Гебер делит используемые в работе вещества на «медикаменты» 1-, 2- и 3-го порядка: 1 — вещества, изменяющие лишь некоторые свойства металла, и получаемые новые свойства непостоянны;
2 — приобретенные свойства постоянны;
3 — приобретенные свойства окончательны.
Сам придающий такие свойства «медикамент» уникален, это и есть Философский камень в твердом виде или Великий эликсир в жидком виде. Его можно использовать где угодно, и в медицине — в первую очередь, для приобретения долголетия, здоровья, мудрости. Получение золота было, в общем-то, вторичной целью. И золото было всего лишь… «индикатором» чистоты изготовленного камня.
А вера в возможности Философского камня была, первоначально, поистине неограниченной.
«Если бы только умирающий мог взглянуть на камень, — говорит малоизвестный алхимик Иоанн (XV век), — то ослепленный красотой его и потрясенный его достоинствами, он воспрял бы, отринув увечья, в полном здравии. Будь он даже в агонии, и тогда бы он воскрес…»
Арнольд из Виллановы (1240–1312, Италия), врач по профессии, все же более сдержан: «Философский камень сохраняет здоровье, поддерживает бодрость, старику возвращает молодость, изгоняет порчу, устраняет яд, прокравшийся в сердце, смачивает артерии, укрепляет легкие, очищает кровь и врачует раны. Того, кто болеет месяц — вылечит за день, кто — год, вылечит за двенадцать дней. Те же, кто мается несколько лет, станут здоровыми за месяц…»
Если профаны и дилетанты, начинающие мечтатели, начитавшиеся сказочных россказней, принимали Философский камень на веру, всерьез, то лучшие умы, давно прошедшие этап наивной веры и десятки раз попробовавшие все «рецепты» в деле, относились к нему, по меньшей мере, сдержанно.
Основатель ятрохимии (иатрохимии), не раз упоминаемый здесь врач, философ, алхимик Ауреол Теофраст Бомбаст фон Гогенгейм (Парацельс) писал: «Алхимия — великая наука. Она помогает человеку создавать множество необходимых ему в жизни предметов. Но Философский камень, над получением которого ломают себе головы алхимики, вещь фантастическая.
Задача алхимии не в отыскивании Философского камня, а в том, чтоб изготовлять лекарства для излечения больных…» Вот так, четко и откровенно, высказывался тот, кого считали одним из «столпов» алхимии.
Тем не менее время от времени Философский камень появлялся у странных странствующих алхимиков, которые подчас совершенно безвозмездно, то ли хвастаясь, то ли «вербуя» единомышленников, то ли с какой-то иной целью, демонстрировали возможности трансформирующего вещества, обычно некоего красного порошка.
Наиболее известны истории с двумя людьми, явно «неподкупными» в отношении алхимии, которые получили вещество и проделали эксперименты своими руками. Это Иоганн Баптист ван Гельмонт (1579–1644) и врач Иоганн Фридрих Гельвеций.