[5]
РАСКРЫТА ЛИ ТАЙНАСВЯЩЕННОГО КОЛОДЦА МАЙЯ?
К читателям
Древних майя никак не назовешь народом-призраком, бесследно растворившимся в глубинах прошедших тысячелетий. До сих пор почти два миллиона прямых их наследников и потомков населяют юг Мексики, Гватемалу, Белиз и часть Гондураса. В вечнозеленых джунглях Центральной Америки разбросаны руины десятков великолепных майяских городов. Полки музеев Старого и Нового Света забиты изящной расписной керамикой, статуэтками, украшениями из нефрита, кости и раковин — вещами, добытыми археологами в ходе раскопок майяских поселений и могильников. Но в том и состоит парадокс, что еще сравнительно недавно мы не знали об истории этой самой блестящей цивилизации доколумбовой Америки практически ничего. Это было какое-то «царство молчания». Подлинные названия городов и областей, имена правителей, полководцев, художников и жрецов, все важнейшие события майяского прошлого оставались для исследователей книгой за семью печатями. И никто не имел ни малейшего представления о том, как проникнуть в ее тайны.
Положение заметно изменилось к лучшему после того, как ученые открыли и перевели с майяского языка рукописные тексты книг «Чилам Балам», названные так в честь знаменитого индейского жреца-прорицателя Чилама Балама, жившего на полуострове Юкатан накануне прихода испанцев. Эти книги были созданы майя уже после испанского завоевания, в XVI–XVII веках, для того, чтобы сохранить в памяти потомков воспоминания о своем великом и славном прошлом. Они написаны на майяском языке, но буквами латинского алфавита и содержат причудливую смесь из сведений исторического, мифологического и астрономического характера. Видимо, какая-то часть этих книг была переписана прямо с древних иероглифических рукописей, избежавших уничтожения на кострах испанской инквизиции. Другие записывались «по памяти», то есть со слов старых майяских мудрецов — хранителей исчезающих знаний. Туда же вошли и более поздние события из жизни майя XVI–XVII веков и даже переводы из церковных испанских книг. Задача исследователей состояла как раз в том, чтобы из хаотического нагромождения вымысла и правды выбрать достоверные сведения о древних майя и составить из них более или менее связную историческую картину. На помощь им пришли свидетельства ранних испанских летописцев, монахов и чиновников, которые застали еще культуру индейцев во всем ее блеске и великолепии. Немалую пользу принесли и многочисленные археологические находки из укрытых в вечнозеленых джунглях древних майяских городов. Общими усилиями ученых разных стран удалось, наконец, проникнуть и в это «царство молчания», и «великий немой» — древние майя — заговорил с потомками во весь свой могучий голос. И если все, что мы знали до сих пор о майя, казалось нам чуждым и далеким прошлым, отраженным только в мертвых памятниках архитектуры и искусства, то теперь, по крайней мере, последний отрезок майяской истории с X по XVI век предстал перед нами так же, как история любого другого известного нам древнего народа, с ее войнами, восстаниями и династическими распрями. Об одном из наиболее драматических и ярких эпизодов в жизни майя и пойдет ниже речь. Итак, место действия — полуостров Юкатан (Мексика). Время действия — за триста лет до Колумба.
Карта полуострова Юкатан
с основными городами майя X–XVI вв.
ГОРОД У ДВУХ КОЛОДЦЕВ
Конец XII века. На полуострове Юкатан сложилась весьма напряженная политическая ситуация. Правители Чичен-Ицы — самого могущественного города в этом районе — собирали со своих соседей все большую дань. Десятки людей требовались и для регулярного исполнения кровавого обряда человеческих жертвоприношений в «Священном Колодце» Чичен-Ицы. «У них был обычай прежде и еще недавно, — писал в XVI веке испанский епископ Диего де Ланда, — бросать в этот колодец живых людей в жертву богам во время засухи… Бросали также многие другие вещи из дорогих камней и предметы, которые они считали ценными. И если в эту страну попадало золото, большую его часть должен был получить этот колодец из-за благоговения, которое испытывают к нему индейцы…»
Засуха для этих мест — явление довольно частое. На полуострове Юкатан, плоской, выжженной солнцем, известняковой равнине, нет ни рек, ни ручьев, ни озер. Лишь редкие естественные колодцы (это глубокие карстовые воронки) постоянно хранят здесь драгоценную живительную влагу. Испанцы, вслед за майя, называли эти колодцы «сенотами» (искаженное от майяского слова «ц’онот» — «колодец»). Там, где были сеноты, еще в глубокой древности возникли и развивались крупные центры цивилизации майя. Место, на котором в VI веке нашей эры возник город Чичен-Ица, особенно благоприятно в этом отношении. Здесь желтую юкатанскую равнину прорезали сразу два больших естественных колодца, расположенных на расстоянии около 800 метров друг от друга. Само название «Чичен-Ица» навсегда увековечило данный факт: «чи» на языке майя означает «устье», «чен» — «колодец», а «ица» — имя племени или группы майя. «Устье колодцев Ицев» — вот дословный перевод названия города.
Один из колодцев Чи-чен-Ицы был известен у местных индейцев под названием «Штолок» («Игуана» — майяск.). Он находился ближе к центру города, его края менее обрывисты, чем у северного сенота, а потому он и был главным источником питьевой воды.
Другой сенот — и есть знаменитый «Колодец жертв». Мне довелось недавно побывать там. Каких-нибудь пять минут хотьбы от главного храма города «Эль Кастильо» (другое название — «Храм Кукулькана», т. е. «Пернатого Змея») — и вы у цели. Даже сейчас, восемь веков спустя после описываемых событий, испытываешь невольный трепет, стоя на краю гигантского омута, с его желтовато-белыми отвесными стенами, покрытыми зеленью ползучих растений. Отверстие круглой воронки диаметром свыше 60 метров завораживает, притягивает к себе. Изрезанные пласты известняка круто опускаются вниз, к темно-зеленой воде, скрывающей в своих глубинах тайны ушедших столетий. От края колодца до поверхности воды — свыше двадцати метров. А глубина его, как мне сказали, более десяти метров.
Стоит ли удивляться, что мрачная красота сенота и его относительная недоступность (высокие, почти отвесные стены) вызывали у древних майя суеверный ужас. И, видимо, именно поэтому они с давних пор избрали это место для жертвоприношений в честь своих богов.
По мнению большинства ученых, возникновение того страшного и омерзительного ритуала, которым так печально прославился «Священный Сенот», относится к довольно позднему времени. В X веке на Юкатан из Центральной Мексики и с побережья Мексиканского залива (Табаско, Кампече) вторглись полчища завоевателей — тольтеков и их союзников, — майя-ицев и тутуль-шивов. Они подчинили себе многие города. Была захвачена и Чичен-Ица (город носил тогда другое название). Завоеватели принесли с собой новые. обычаи и обряды, новые черты в архитектуре, искусстве и религии. Среди этих нововведений был и кровавый обряд человеческих жертвоприношений. Главным местом для умиротворения богов они выбрали «Священный Сенот». Впрочем, не исключено, что этот мрачный ритуал зародился гораздо раньше — еще в середине I тысячелетия нашей эры. По глубокому убеждению майя, внутри колодца жил бог дождя Чак. «И он требовал, — пишет английский археолог Энн Уорд, — более приятных даров, нежели тела военнопленных. Поэтому у местных индейцев существовал обычай во времена засухи выбирать для него невесту из самых красивых и знатных девушек города… Невесту одевали и украшали в «Храме Кукулькана» и затем вели к сеноту вместе с музыкантами, певцами и свитой из жрецов, воинов и знати. На краю колодца находились небольшой храм и каменная платформа, слегка нависавшая над краем. Здесь и совершались последние церемонии. Когда они достигали кульминационного момента, девушку со всеми ее украшениями толкали вниз, и она падала в воду, в объятия бога дождя».
Эль-Кастильо —
главный храм Чичен-Ицы
Сама эффектность этого жестокого обряда — прекрасная юная дева на краю страшного омута, воскуривающие благовония торжественно-мрачные жрецы, молча стоящая вокруг тол па горожан в красочных одеждах, а затем толчок, отчаянный крик, далекий всплеск внизу — производила сильнейшее впечатление на зрителей. Из самых далеких уголков страны ежегодно шли к «Священному Сеноту» тысячи паломников, чтобы бросить в него свои дары всемогущему богу дождя Чаку — покровителю земледельцев.
Правители города, со своей стороны, не жалели средств для пышного обрамления этой печальной церемонии. Главный храм Чичен-Ицы, посвященный богу ветра Кукулькану — «Пернатому Змею», одному из самых главных в пантеоне майя, был обращен фасадом к колодцу и соединялся с ним особой «Дорогой Жертв», выложенной каменными плитами.
«ПОСЛАНЕЦ БОГОВ»
Изображение бога дождя Чака,
плывущего на лодке.
Дрезденская рукопись майя, XII в. н. э.
Но этот мрачный обряд был и весьма удобным способом для сведения личных счетов с соперниками. Одну такую историю почти детективного характера сохранили для нас древние хроники майя. Вот что в них говорится:
«Было двадцатилетие 13 Владыки,
когда получили дань верховные правители.
Тогда началось их правление;
тогда началось их царство;
тогда им начали служить;
тогда появились обреченные в жертву;
их начали бросать в колодец,
чтобы услышали правители их
пророчество.
Не пришло их пророчество.
Это был Хунак Кеель из рода Кавич,
Кавич — имя того человека,
который высунул голову из отверстия
колодца на южной стороне.
Так это свершилось.
Он пошел объявить свое пророчество.
Начало свершаться его пророчество,