веское слово: со дна колодца вместе с илом были подняты украшения из нефрита, золота и меди и множество других предметов. Кроме того, из сенота удалось извлечь ряд человеческих черепов и костей, что подтверждает, по-видимому, слова старых летописей о жертвоприношениях здесь людей.
Всего из колодца были извлечены останки сорока двух индивидов. Кости прекрасно сохранились. И хотя, согласно легенде, все они должны принадлежать принесенным в жертву девицам, это отнюдь не так: 13 черепов принадлежат взрослым мужчинам в возрасте от 18 до 55 лет, 8 — женщинам от 18 до 54 лет и 21 — детям от 1 до 12 лет… Три из восьми женщин, которые упали или были сброшены в колодец, имели еще при жизни серьезные травмы головы, видимо, от тяжелых ударов по черепу; одна женщина пострадала от перелома носа. Такие же прижизненные травмы имели и многие мужчины, брошенные впоследствии в сенот. Все вместе взятое свидетельствует о том, что эти взрослые люди, до принесения их в жертву богу дождя, отнюдь не пользовались среди майя каким-либо уважением и почитанием».
Эти скупые строки научного отчета специалиста-археолога поставили точку в затянувшемся споре ученых с любителями красивых легенд. Майя действительно бросали в колодец людей. Но жертвами их страшных богов были отнюдь не юные хрупкие девицы, а рабы — мужчины, женщины и дети.
ВОЗВРАЩЕНИЕ К СЕНОТУ
Вот уже многие десятилетия культурные ценности, принадлежащие по праву мексиканскому народу, находятся в США в музее Пибоди. Лишь в начале 60-х годов представители Музея «в знак дружбы» передали Мексике 94 предмета из коллекции Томпсона, насчитывающей несколько тысяч вещей. Интереснейшая страница древней истории майя по-прежнему оставалась закрытой для мексиканских ученых. Тогда и пришло решение послать собственную экспедицию для исследования «Колодца Жертв».
В 1961 году подготовка экспедиции в основном была завершена. В ее состав вошли археологи из Национального института антропологии и истории в г. Мехико во главе с доктором Эйсебио Давалосом Уртадо, аквалангисты из мексиканского клуба водного спорта и специалисты по подводной технике из США. Было решено, что для исследований в сеноте будет использован оригинальный землесос, который успешно применялся при работах в затонувшем городе Порт-Ройял на Ямайке. Землесос представлял собой десятидюймовую трубу (25 см), через которую вместе с водой с помощью сжатого воздуха засасываются наверх ил и мелкие предметы, лежащие на дне.
В колодец спустили большой деревянный плот, укрепленный на стальных бочках. Через отверстия в центре плота вывели наверх трубу землесоса. Вокруг ее основания натянули проволочную сетку, которая должна была улавливать все предметы, выброшенные землесосом вместе с водой и грязью. И вот наступил торжественный и долгожданный момент: один конец трубы лежит на дне колодца, под многометровой толщей воды, а у другого конца, на плоту, в напряженном ожидании застыли участники экспедиции. Прошло несколько минут, и из жерла трубы ударил пенистый гейзер мутной воды, который обрушился на проволочную сетку, рассыпая вокруг тысячи сверкающих брызг.
К концу дня в ячейках сети лежало уже множество обломков глиняной посуды и кусочков желтого «копала» — душистой смолы, употреблявшейся древними майя для религиозных церемоний.
Золотые статуэтки из колодца
(находка Э. Томпсона)
А на дне колодца, в вязкой смеси грязи и воды, в абсолютной темноте, самоотверженно трудились аквалангисты. Они ощупывали руками каждую расселину, каждую выемку на дне, доставая то, чего не мог захватить землесос. В первый же день работ они нашли керамический кубок и необычайно интересную фигурку идола высотой около 30 см, сделанную из чистого каучука.
Число удивительных находок быстро росло: бусы всех сортов, кусочки полированного нефрита, золотые подвески и десятки медных колокольчиков. Любопытно, что последние почти все не имели язычков. Майя обычно «убивали» приносимую в жертву вещь, ломая ее, прежде чем бросить в колодец. Колокольчики же они заставляли молчать, вырывая их язычки.
Деревянный идол, поднятый со дна
Священного колодца в 60-е годы XX в.
Священный сенот открыл перед учеными своеобразную подводную кладовую, где были собраны изделия не только самих майя, но и других народов, живших вдали от Юкатана. Как же могли попасть эти вещи на дно «Колодца Жертв»? На данный вопрос отвечает уже знакомый нам испанский епископ Диего де Ланда. В своей книге «Сообщение о делах в Юкатане» (1566 г.) он пишет, что «занятием, к которому майя имели величайшую склонность, была торговля».
По обширной сети прекрасных, мощеных камнем дорог — «сакбе» или на лодках, морем, отправлялись караваны купцов с Юкатана в Центральную Мексику (в империю ацтеков) и на юг, в Гондурас, Коста-Рику и Панаму. На эти далекие рынки майя привозили соль, хлопчатобумажные ткани, мед и рабов. В обмен они получали бобы какао, нефрит, изделия из золота и меди. У майя практически не было собственного производства металлов. Поэтому почти все металлические предметы, найденные в колодце, привозные. Это и медные с позолотой кольца из Белиза, и бронзовые колокольчики из долины Мехико, и золотые фигурки божков из Панамы, Колумбии, Коста-Рики.
«ФИНИКИЙЦЫ НОВОГО СВЕТА»
Еще каких-нибудь двадцать лет назад в ученых кругах безраздельно господствовала точка зрения, согласно которой древние майя были малоподвижным и замкнутым народом, сознательно укрывавшимся в глубине непроходимых джунглей от всякого рода чуждых влияний извне. Южные границы их владений были закрыты горными хребтами Гватемалы и Гондураса. Три четверти полуострова Юкатан окружены морем. Сухопутные подступы к нему со стороны Мексики преграждались бесконечными болотами Чьяпаса и Табаско. Это и позволило майя, по мнению многих авторитетных исследователей, развивать свою самобытную культуру почти в полной изоляции от внешнего мира. Становым хребтом майяской цивилизации считалось примитивное подсечно-огневое земледелие, а главной движущей силой общественного прогресса — изощренная религия.
Поглощенные бесконечными заботами о своих маисовых полях и урожае, земледельцы майя и не помышляли больше ни о чем другом. Им были совершенно чужды какие-либо проявления воинственности и милитаризма. «Война, — писал один американский археолог, — никогда не играла в истории майя такой важной роли, как, например, у египтян и греков». Религия постепенно проникла во все сферы жизни общества, а ее хранители — жрецы сосредоточили в своих руках всю полноту власти. Простой же люд только из-за уважения к богам добровольно обеспечивал этих духовных владык всем необходимым и принимал участие в строительстве дворцов и храмов».
Но эта стройная, на первый взгляд, научная концепция, созданная еще в 30-х — 50-х годах усилиями С. Морли, Э. Томпсона, А. Киддера и многих других авторитетных исследователей культуры майя, сейчас день ото дня теряет свою силу, не выдерживая натиска новых археологических открытий и фактов.
Прежде всего, представляется в корне неверной сама предпосылка о том, что древние майя сознательно стремились к изоляции от соседних народов. История человечества почти не знает таких четко зафиксированных случаев. И, вместе с тем, она изобилует массой конкретных примеров совершенно иного рода.
«Сказки «Тысячи и одной ночи», — пишет известный немецкий этнограф Ю. Липе, — стали незабвенным памятником важнейшего торгового пути из Багдада в Басру, а по древним крупным торговым артериям, соединявшим Урал с Каспийским морем, на протяжении всей истории переселялись из Азии в Европу все новые и новые массы людей. По древним «шелковым путям», которые вели от Самарканда к Гиндукушу и от Гоби к Пекину, совершал свои путешествия Марко Поло… В Америке участники торговых экспедиций майя преодолевали огромные пространства. Были найдены даже карты знаменитого пути, который вел от Шикаланго (южное побережье Мексиканского залива, штат Табаско. — В. Г.) через девственный лес к золотоносным районам Гондураса…»
Археологические раскопки последних лет со всей очевидностью доказали наличие широких торговых и культурных связей майяской цивилизации с самыми далекими областями Мексики и Центральной Америки.
В самом сердце «Древнего царства» — в вечнозеленых джунглях Петена (Северная Гватемала) находятся руины крупнейшего города майя в I тыс. н. э. Тикаля. Он стоит вдали от моря: в 175 км по прямой от Гондурасского залива, в 260 км от залива Кампече и в 380 км от Тихого океана. И, тем не менее, в городе обнаружено множество «даров моря», как с Тихоокеанского, так и с Атлантического побережья: раковины спондилус, иглы морского ежа, кораллы, губки, жемчуг, позвонки морских рыб и т. д. В пышных гробницах местной знати часто встречаются предметы роскоши, привезенные из Центральной Мексики. Столица важнейшей мексиканской цивилизации того времени — Теотихуакан — отстоит от Тикаля по прямой более чем на 1200 км. Их разделяют высокие горные хребты, широкие реки, болота и бесконечные леса. И, тем не менее, торговые караваны теотихуаканцев и майя посещали оба города с поразительной частотой и постоянством. В Теотихуакане, в одном из кварталов этой громадной метрополии, найдено множество черепков майяской керамики и резные вещицы из голубовато-зеленого нефрита. По предположению ученых, здесь находился квартал торговцев майя, с их жилищами, складами товаров и святилищами. Точно такая же картина наблюдается и в Тикале. Помимо десятков дорогих предметов теотихуаканского производства (изящные керамические вазы и чаши с резными и расписными орнаментами, оружие из зеленого обсидиана, который добывался только в Центральной Мексике и т. д.), в городе обнаружено несколько зданий и храмов, построенных по чисто теотихуаканским канонам архитектуры. Есть там и скульптуры некоторых центральноамериканских богов, например, бога дождя и воды — Тлалока. Видимо, и в данном случае можно говорить о наличии в майяском городе квартала чужеземных торговцев.