— Простите, Посланник, — скромно потупив взор, подошла Завитра, — я принесла подстилки и одеяла. Где вам постелить?
— У стены! — повысила голос Нефтис. Мысли стражницы лежали на поверхности: «Только от Джариты избавилась, так теперь эта к господину липнет».
Завитра, даром, что сохраняла внешнюю скромность, тоже горела возмущением: ведь ясно же, что правитель предпочитает ее! Так чего эта боевая баба вечно между ними втиснуться норовит! Однако ученица медика проглотила обидный тон Нефтис и принялась стелить постель там, где было указано.
Путники неторопливо устраивались на ночлег: взрослые смертоносцы ровными рядами замерли на склоне, люди стелили свои подстилки под базальтовой стеной, а детишки устраивались отдельно, вперемешку. Правитель с удивлением заметил среди них Риона и подошел ближе.
Парень стоял на коленях перед одной из девочек, что-то делал с ее сандалиями и громко объяснял:
— Не скручивайте ремень, расправляйте по сторонам между пальцев, и укладывайте накрест. Ремни должны удерживать сандалию целиком, а не только узлом.
— Что случилось, Рион?
— Да вот, — он поднялся. Весь день под уклон шли, так дочка ногу стерла. Неправильно сандалии подвязывают.
— Значит, это твоя дочка?
— Да, ее зовут Юлук. Вылитая Юккула, правда?
Девочка гордо расправила плечи. Впрочем, какая девочка? На голову выше Найла, длинные рыжие волосы — правда, изрядно перепутанные — крупная грудь, сильные руки. Захочет — папу как тростинку переломит! Но при первом же прикосновении к мыслям девушки, стало ясно, что желания такого у Юлук возникнуть не может. Она гордилась отцом, он казался ей кладезем мудрости, он учил и тому, как правильно надеть сандалии, и тому, как наточить нож, и как отличить сухой хворост от еще живого кустарника, как развести огонь, как отличить питьевую воду от плохой и еще преогромному количеству необходимых для жизни мелочей.
— А волосы расчесывать ты ее не учил? — повернулся Найл к Риону.
— Юккула пыталась научить, — улыбнулся парень. Только дети не понимают, зачем это нужно.
— Будем надеяться, что в ближайшие месяцы поймут.
— Классическая у них самка получилась, правда? — вклинился в разговор Шабр. — Это я его есть запретил, между прочим. Сразу породистую кровь почувствовал, с первого взгляда.
Паук гордо высветил тот миг, когда встретил в коридоре дворца Смертоносца-Повелителя уже вымытого, раздетого паренька, которого охранница вела для поедания.
— Молодец, — признал правитель.
— У меня появилась хорошая идея, — быстро завершил экскурс в прошлое смертоносец и перешел к главной теме разговора. — Если ты стесняешься вступать в вязку на глазах у всех, то может быть, ты сделаешь это тайно? — предложил Шабр. — А уж я организую так, чтобы это увидели все!
Правитель не утерпел и громко расхохотался, вызвав полное смятение в мыслях восьмилапого ученого. Какая все-таки несправедливость, что у смертоносцев нет чувства юмора!
Нефтис и Завитра лежали у стены, повернувшись спиной друг другу и каждая напряженно ждала, что правитель опустится именно рядом с ней.
— Нефтис, — окликнул Найл. — Кажется, твоего сына зовут Нуфтус? Где он?
— Наверное, среди остальных детей, мой господин, — не очень уверенно предположила стражница.
— Завитра, а как зовут твоего сына?
— Кажется, Завлок, Посланник. — ответила ученица медика.
— Когда ты видела его в последний раз? Девушка не ответила.
— Неужели тебе не интересно, как он выглядит, на кого похож?
— Интересно, — пожала плечами ученица медика. Завитра искренне не могла понять, чего добивается правитель. Ведь воспитание детей — это дело смертоносцев.
Найл не стал говорить о том, что с того дня, как люди получили свободу, пауки решили скинуть с себя эту ношу.
Посланник Богини внезапно подумал о том, что, может быть, как раз очень хорошо, если подрастающих детей не воспитывают ни бывшие рабы, ни бывшие рабовладельцы. Может быть, в этом и состоит тот самый шанс на возрождение цивилизации, который он, правитель, никак не может найти.
Найл лег между женщинами примерно посередине, уткнулся носом в подстилку и быстро уснул.
Утро началось на голодный желудок — забылось как-то это ощущение за проведенные в Провинции сытные денечки. Взятые с собой фрукты кончились еще в доме на горе, а смертоносцы, которые фруктами не питаются, оставались без еды уже третий день. Это означало одно — на своих спинах восьмилапые людей поднимать не станут, силы будут беречь. Забираться придется самим.
Поначалу Найла подмывало отправить пауков на обрыв поохотится, а потом воспользоваться их помощью для подъема, но после недолгого размышления правитель от этой идеи отказался. Добычи тут явно немного, а что еще в пути случится — неизвестно. Лучше не рисковать.
Ночь в закрытом от ветра закутке выдалась теплая, поэтому отогреваться смертоносцам не понадобилось. Они просто дождались рассвета, а потом дружно рванули вверх по склону.
— От стены! От стены все отойдите, — предупредил правитель стоявших внизу людей. Еще свалится кто на голову.
Не свалился никто.
Добычу свою смертоносцы не упустили ни разу, унесли наверх, а сами чувствовали себя на обрыве достаточно уверенно.
Примерно через час десяток восьмилапых детишек опустились вниз на сверкающих паутинках, после чего бодро убежали обратно, оставив еще по одной ниточке.
Люди к этому времени успели забросить копья за спину и прочно привязать их к себе поясами и ремнями пустых заплечных мешков.
— Ну, — подошел Найл к одной из паутинок, взялся за нее и пару раз дернул, как бы проверяя на прочность. Пошли.
Поначалу то, что ладони крепко прилипали, здорово мешало, потом правитель приспособился — отпуская паутину, отводил руку не в сторону, а вниз с рывком. Стало проще. Неровности на стене позволяли время от времени найти опору для ступней, перенести вес на ноги и чуть-чуть отдохнуть. Руки устали уже после первых ста метров, и опять, как вчера, Найл возблагодарил мешавшую поначалу липучесть паучьей веревки — с нее не сорвешься, даже если разжать пальцы. Чтобы разбиться, нужно еще и силу немалую приложить.
Поначалу перед лицом маячили ровные «пальмовые стволы» без единой зацепки, потом их пересекла узкая полоска кустарника со множеством глубоких выбоин. Найл выбрал одну поглубже, поставил в нее обе ступни, минутку отдохнул и полез дальше: руки повыше, ноги рывком вниз — если просто подтянуть их к себе, то тяжелая прилипшая паутина потянется вместе с ними. Когда ступни «отлипнут», согнуть колени, опять прижать их к липкой паучьей нити, приподняться немного выше, отодрать прилипшие ладони, перекинуть их дальше, и снова начинать отрывать ноги — и так фут за футом, дюйм за дюймом.
Добравшись до второго участка с поперечными зарослями кустов, правитель обнаружил рядом с паутиной большой можжевеловый куст, забросил на колкие ветви ноги и расслабился в полулежачей, полусидячей позе, переводя дух. Вот уж не ожидал, что будет так трудно!
Минут через десять соседний куст зашуршал, и из ветвей высунулись короткие — с указательный палец, — круто изогнутые челюсти, потом показалась маленькая черная голова, следом — передняя часть туловища. Клоп-лупоглаз! Кличку свою он получил не за глаза, а за два больших желтых пятна на спине, на глаза очень похожие. Насекомое трусливое, но нападать на спящих у него мужества хватает. Через челюсти с каналами внутри крупный глазастик за пару минут способен высосать человека досуха! Поначалу его добыча спит, а потом уже теряет сознание от потери крови.
— А ну, брысь! — Найл топнул по склону ногой. В воздух взвилась белая пыль, а клоп моментально юркнул обратно в куст. Тем не менее правителю стало неуютно, и он двинулся выше.
«Ствол» напротив паутины на этот раз оказался весь растрескавшийся, с глубокими выбоинами, и последующие тридцать метров Посланник поднимался как па лестнице, упираясь в выемки ногами, а за паутину придерживаясь больше для подстраховки. Вскоре Найл вломился в очередной куст и тут же уткнулся лицом в крупную полупрозрачную афиду, исходящую липким сладким потом.
Интересно, как это пауки охотятся, если живность чуть не на каждом кусте осталась?!
Останавливаться правитель не стал — рядом с афидой только задержись, сразу весь в сиропе окажешься — и продолжил подъем. Движение замедлилось — обрыв гладкий, а руки уже устали. Тем не менее Найл постепенно отыгрывал у высоты сантиметр за сантиметром. Отчаянно хотелось прилепиться к паутине всем телом и расслабиться, но он знал, что потом ни за что не отклеишься — отдых будет вечным.
— Ничего, — прошептал правитель, — доберусь до следующих кустов и тогда устрою большой привал.
На глаза ему попалась черная овальная дыра. Найл сделал усилие, поднялся на полтора метра, поставил в нее ногу и перевел дух. Из дыры высунулись суставчатые усики, деловито ощупали сандалию и пропали в глубине.
— Что, не понравился? — через силу усмехнулся Найл.
Усики появились снова, следом за ними — крупные черные жвалы. Продолжения правитель ждать не стал — подпрыгнул, подтянулся, поднялся еще на полметра. Чуть отдохнул, потом собрался силами, на одном дыхании преодолел еще метров пять и перевалился всем телом на высохший, но тем не менее вонючий куст креозота.
Он даже не заметил, как заснул и очнулся оттого, что Нефтис приложила ухо к его груди. Стражница хотела что-то спросить, но у нее не хватило дыхания.
— Отдохни, — сказал ей Найл, — а я дальше полез.
Короткий сон дал ему силы взобраться до следующих кустов. Откинувшись спиной на ветки, правитель увидел, как на расстоянии вытянутой руки неторопливо шествует мимо жирная, отъевшаяся, зеленая с фиолетовым ободком возле головы игольчатка.
«Ну вот, обед уходит», — подумал Найл, но ни малейшего желания переть вверх на себе еще и гусеницу у него не появилось. Он проводил «дичь» взглядом и полез дальше.
Добраться до следующих поперечных полос стоило больше часа времени. Из мелких выбоин кое-где выпирали чахлые веточки, не сулящие ничего, кроме запаха. Отдыхать было негде.