дчинялся кагану хазар в соответствии с системой власти, распространенной у степняков, где наряду с «великим каганом» существовал каган-бек (пех)[80]. Признававший скандинавское происхождение имени «русь» А. А. Шахматов размещал «ведшую торговлю разбойничью колонию» этой руси в самостоятельном каганате где-то на северном «острове русов» из восточных источников и предполагал, что «русский каган» сам отправил посольство к грекам и франкам в поисках союзников против хазар — соперников руси в Восточной Европе: интриги хазар привели к аресту посольства[81].
В советской историографии столицей русского каганата, естественно, должен был быть Киев с окрестной «Русской землей» в узком смысле[82]. Правда, А. Н. Насонов, реконструировавший Русскую землю в Среднем Поднепровье по данным русских летописей, заметил, что этот «домен» киевского князя сформировался в границах тех племенных объединений (полян, северян и радимичей), с которых, по летописи, брали дань хазары[83]. Но главным для советской историографии оставалось представление о существовании в начале IX в. Русского государства, что само по себе должно было свидетельствовать о преодолении власти кочевой степи[84]. Унаследовавший эту историографическую схему М. Б. Свердлов[85], пытающийся примирить гипотезы о скандинавском (северном) происхождении имени «русь» и иранском (южном) происхождении имени «рос», размещает «росский каганат» в области полян и даже объявляет «маркером южных пределов каганата росов» речку Рось в Среднем Поднепровье: замечу, что население бассейна р. Рось (др. — рус. Ръсь) именовалось в древнерусских источниках «поршане», но никак не «рос», а «свеонское» (северное) происхождение послов прямо засвидетельствовано в Бертинских анналах. Предположение, что «рос» из Бертинских анналов — не самоназвание, а экзоним (так их называют со стороны)[86], не признаётся состоятельным[87]. Каганат росов, по М. Б. Свердлову, пытался противостоять агрессии Хазарского каганата, о чем свидетельствуют претензии его правителя на хазарский титул, но потерпел поражение — в середине IX в. его население стало платить хазарам дань, что засвидетельствовано в Начальной летописи.
Русскими каганами А. А. Горский считает летописных варягов Аскольда и Дира, правивших в Киеве в 860–870-е годы, опираясь на традиционную конструкцию ex silentio: Людовик II в полемическом письме византийскому императору Василию I о титулатуре европейских государей (871 г.) отказывал хазарам (!) и «норманнам» (варягам) в титуле «каган», стало быть, этот титул могли признавать за русскими князьями в Византии[88]. Здесь, однако, каганом признавался правитель Хазарии, русские князья именовались архонтами: «князем» назывался и Олег, расправившийся с Аскольдом и Диром в 882 г. и заключивший с Византией договор в 911 г. История «Русского каганата» сводится, таким образом, к 20-летнему периоду летописной истории Киева.
Замечу, что захватившие Киев (плативший дань хазарам) Аскольд и Дир могли, конечно, претендовать на хазарский титул — князьями они именоваться не имели права, если учитывать летописную традицию, утверждавшую княжеское достоинство лишь Рюрика и его наследников; эти претензии могли отразить восточные источники, восходящие к информации второй половины IX в. и упоминающие «кагана русов» без конкретной локализации, но вне связи с Киевом[89].
В последующих модификациях поисков «Русского каганата»[90], учитывавших отсутствие каких-либо свидетельств о Киеве в первой половине IX в., столицу некоего «Русского (Росского) каганата» размещают на Новгородском городище[91] или в Ладоге, где известны скандинавские древности IX в. Ладога оказывается в такой конструкции как бы «предпочтительнее»[92], ибо только там известны древности, синхронные посольству 839 г., но неясными остаются границы «Русского каганата», да и «столица» его представляла тогда небольшой поселок (так называемое Земляное городище, древнейшие напластования которого относятся к 750–830 гг.)[93].
Историки не обращали должного внимания на посольство, которое должно было отправиться в Константинополь от хакана как раз в это время: Константин Багрянородный свидетельствует о просьбе хазарского хакана (и пеха) помочь в строительстве крепости Саркел на Дону. Крепость была построена около 840 г.[94] Впрочем, еще В. Г. Васильевский думал, что посольство, прибывшее в Константинополь осенью или зимой 838 г., имело цель отблагодарить императора Феофила за строительство Саркела[95]. Согласно Бертинским анналам, люди Рос до прибытия к Людовику уверяли в 838 г. (?) императора Феофила в своих дружественных отношениях с греками. При этом не раз предполагалось, что «русь» из Бертинских анналов подчинялась именно хазарскому, а не собственному «русскому» кагану[96].
А. П. Толочко в недавней монографии также указал на близость по времени хазарского посольства с просьбой построить Саркел и появления «росов» в Константинополе, хотя и посчитал их разными посольствами[97]. Его критика исторических гипотез о «неуловимом Русском каганате»[98] в целом совпадает с позицией автора этой статьи[99]. Под влиянием предшествующей историографии[100] Толочко усматривает в речи послов стремление заключить «договор любви» с франками, по образцу договоров с греками «от рода рускаго» («gentem suam Rhos vocari dicebant»)[101]. Переговоры провалились, так как франки не знали «рода рускаго», а сами «росы» после расспросов признались, что они «от рода свеонов». Проблема упирается в понимание термина gens («род») франками — значение имени «русь», которую Толочко осторожно именует «каким-то сообществом», видимо, не подразумевая сообщество «родоплеменное», схожее с племенным объединением свеев, свеонов, хотя несколько выше сетует, что «мы никогда не узнаем, что за народ Рос представляли свеоны»[102]. Это сообщество представляется ему не народом, а торговой «Ост-Европейской компанией», состоявшей из разрозненных групп, не относящейся, вопреки недостоверному изложению Начальной летописи, к «единой руси»[103]. Представление о торговой доминанте, способствующей сложению квазигосударств, давно является общим местом историографических конструкций (достаточно вспомнить теорию «торговых городов» Ключевского и реконструируемый А. В. Назаренко «путь русских купцов», под именем «ругов» путешествовавших из киевского Приднепровья в Баварское Подунавье чуть ли не с VIII в.)[104]. Непосредственным предшественником Толочко был О. Прицак, предлагавший для реконструируемой им торговой компании хронологически более близкие аналогии, чем Ост-Индская (у Толочко)[105].
Представления о самостоятельном развитии разных регионов, где скандинавы включались в состав древнерусской элиты, также стало общим местом историографии[106]. Образец для таких представлений дает, как ни странно, правление Рогволода в Полоцке, упоминаемое Начальной летописью под 980 г. (здесь и А. П. Толочко готов признать достоверность ПВЛ)[107], хотя летописное известие свидетельствует как раз о нежизненности таких образований — самостоятельное полоцкое княжение было уничтожено Владимиром, направлявшимся из Новгорода в Киев. Тем не менее представления о некоем самостоятельном княжении в X столетии в Смоленске-Гнёздове, об особой «третьей Руси» в Верхнем Поволжье (со времен датского «норманиста» А. Стендер-Петерсена и до историографических конструкций О. Прицака там пытались локализовать и «Русский каганат»)[108] и т. п. тиражируются в современной историографии. Ближе к эпохе становления Руси (к IX столетию) относятся рассказы восточных авторов о трех видах (центрах) Руси, хотя идентифицировать их не удается (определенно опознаётся только Киев — Куйаба): вероятно, эти рассказы отражают вариант русского переселенческого сказания, близкий легенде о призвании трех варяжских князей, вокняживших в трех городах, и т. п.[109]
Так или иначе, все источники называют формировавшееся в Восточной Европе IX в. элитное «сообщество» одним именем — русь: археология обнаруживает, что элитная культура выходцев «из-за моря» развивается в IX — Х столетиях синхронно с аналогичными скандинавскими памятниками — вплоть до упоминавшихся «обратных» воздействий, идущих из Восточной Европы (Хазарии и Волжской Булгарии) в Скандинавию. Единое имя руси оказалось настолько устойчивым (и было предано после крещения Руси всему восточноевропейскому славянскому народу и его земле) потому, что не соотносилось с племенными группами, участвовавшими в м