В начале августа Люк отправился в город с друзьями из школьной футбольной команды и сообщил им не самые приятные новости из своей жизни. Были шок, сочувствие и предложение нанести прощальный визит в паб, где бармен, как всем известно, закрывал глаза на возраст посетителей. В итоге просто погоняли мяч в парке.
О новой встрече не договаривались. За двенадцать дней до отъезда вновь заявился тот незнакомец, что интересовался машиной отца. Люк видел, как отец передал ему ключи и поспешно отвернулся, чтобы тот не заметил его увлажнившихся глаз. Люк не собирался плакать из-за машины и прочих вещей. Но знал, что не потеря машины вызвала у отца слезы, а то, что она собой олицетворяла. Прощайте, осенние уроки вождения. Прощай, независимость. Лучшие годы жизни пройдут без тебя.
Аби пыталась его подбодрить, но через несколько дней была уже его очередь увидеть ее в дверном проеме кухни с опущенной головой и поникшими плечами. В руке она держала вскрытый конверт. Это были результаты экзаменов. Люк о них совершенно забыл и вначале решил, что сестра не получила тех баллов, на которые рассчитывала. Но когда обнял ее, Аби показала листок. Отличные отметки, дававшие право поступать в любой университет.
Люк понял, как много теряет старшая сестра, отправляясь вместе с ними на безвозмездную отработку.
За два дня до отъезда дом открыли для друзей и родственников, чтобы попрощаться. Родители устроили вечеринку, которая получилась тихой и грустной. Люк целый день просидел за игровой консолью, играя в любимые игры – там, куда они отправляются, их не будет. Как рабы развлекаются в Кайнестоне? Играют в шарады вокруг рояля? Или у них вообще не бывает свободного времени? Возможно, работаешь, пока не упадешь, короткий сон и снова за работу; и так изо дня в день в течение десяти лет.
И вот он настал – день отъезда, конечно же солнечный и прекрасный. Люк сидел на стене сада, наблюдая, как семья завершает сборы.
Мама освободила холодильник и ходила по соседям, раздавая оставшиеся продукты. Отец понес с другом, жившим за несколько кварталов от их дома, последнюю коробку с вещами; она должна была присоединиться к другим коробкам, оставленным там на хранение. Обе сестры загорали на траве; Дейзи приставала к Аби с вопросами и, получив ответ, тут же его повторяла.
– Лорд Уиттам Джардин, леди Талия, наследник Гавар, – повторяла как попугай Дейзи. – Дженнер. А последнего я не могу запомнить. Какое-то дурацкое имя.
– Ты половину уже запомнила, – улыбнулась Аби. – Зовут его Силь-юн. Он самый младший, возрастом где-то между мной и Люком. А таких маленьких детей, как ты, у Джардинов нет. Поместье называется Кай-нес-тон. Оно находится на юге, и им не понравится, если мы будем все названия и имена произносить так, как привыкли это делать здесь, на севере.
Дейзи закатила глаза и плюхнулась спиной на траву. Аби вытянула свои длинные ноги и подоткнула майку под лифчик, подставляя солнцу живот. Люк искренне надеялся, что она не будет так делать в Кайнестоне.
– Я буду скучать по твоей спортивной сестричке, – проговорил Сай Люку в самое ухо. – Смотри, чтобы ваши господа и хозяева не возомнили что-нибудь эдакое о своих правах.
– Угу, – пробурчал Люк. – Ты видел, какие книги она читает. Боюсь, это им может понадобиться защита.
Саймон рассмеялся. Они неловко – Люк, сидя на стене, а Сай, стоя на дорожке, – потолкались плечами и похлопали друг друга по спине.
– Слышал, у Равных девчонки заводные, – сказал Сай, толкая Люка локтем.
– Надеюсь, информация получена из достоверного источника?
– Ну, по крайней мере, у тебя будет возможность девчонок видеть. Мой дядя Джим говорит, что в Милмуре мужчины и женщины работают раздельно и ты никаких женщин не видишь, кроме своей семьи. Этот Милмур – настоящая помойка.
Сай с чувством сплюнул.
– Джимми несколько недель назад оттуда вернулся, но мы еще никому об этом не говорили. Пока что он сидит дома и никуда не выходит – не хочет никого видеть. Он сломанный человек. В прямом смысле этого слова. Произошла авария, и теперь его рука…
Саймон согнул руку в локте и вывернул запястье. Вид у него сделался смешной, но Люку смеяться не хотелось.
– Его каким-то автопогрузчиком придавило, что ли… Он не рассказывает об этом. Честно говоря, из него и слова не вытянешь. Он младший брат моего отца, но выглядит лет на десять старше. Лично я намерен как можно дольше держаться подальше от Милмура. Думаю, вы выбрали хороший вариант.
Взгляд Сая блуждал по улице. Он избегал смотреть на Люка.
Люк понял: его лучший друг не находит что сказать. Они дружили лет двенадцать: вместе играли, дурачились, устраивали розыгрыши, с первого дня начальной школы списывали друг у друга домашку. И вот сейчас всему конец.
– Ты только не думай, что эти Равные такие же люди, как и мы, – сказал Сай, с трудом найдя нить разговора. – Они другие. Уроды. Я до сих пор помню, как мы ездили на экскурсию в этот их парламент – Дом Света. Как гид разглагольствовал и вдалбливал нам, какой это шедевр, что он построен исключительно Даром Равных. А у меня от этого шедевра мурашки по спине бегали. Помнишь, какие там были окна? Думаешь, будто видишь, что там внутри происходит, а на самом деле ничего не видишь. Я впервые с такой ерундой столкнулся. Н-да… будь осторожен. И за сестрой присматривай.
Сай кивнул в сторону Аби. Люк поежился. У него был отличный друг.
И целых десять лет он его не увидит.
Аби не услышит его двусмысленных намеков, потому что к тому времени, когда они вернутся в Манчестер, Сай, вероятно, будет женат, у него будут дети, работа, новые друзья. Он найдет свое место под солнцем и будет жить своей жизнью. И все, что сейчас было вселенной Люка, исчезнет за те десять лет, что ждут его впереди, они будут просто вычеркнуты из его жизни.
Несправедливость происходящего вдруг привела Люка в неистовую ярость, и он с такой силой ударил рукой по стене, что содрал с ладони кожу и невольно вскрикнул. Сай наконец посмотрел на него. В глазах друга Люк увидел жалость.
– Ну ладно, – сказал Сай, – я пошел. Пусть десять лет пройдут как можно быстрее.
Люк смотрел ему вслед – уходил последний человек из его жизни, которая сейчас на его глазах становилась прошлой. Сай завернул за угол и исчез.
Не зная, куда себя деть, Люк не нашел ничего лучше, как присоединиться к сестрам: растянулся на траве, подставляя себя солнцу. Дейзи привалилась головой к его груди, и с каждым вдохом и выдохом он ощущал ее тяжесть. Люк закрыл глаза и слушал громкие звуки телевизора, работавшего в доме через дорогу, шум проезжавших по главной дороге машин, пение птиц, разговор матери с отцом: она не была уверена, что положила достаточно бутербродов – до Кайнестона ехать целых пять часов.
Люк хлопнул себя по шее: какое-то маленькое насекомое ползло и щекотало его своими крохотными лапками. Хотелось, как в волшебной сказке, уснуть – а проснуться, когда десять лет уже останутся позади.
Послышался голос отца, какой-то неприятный, и мама сказала:
– Дети, хватит загорать, пора в путь.
Разумеется, Джардины не прислали за ними «роллс-ройс» с персональным водителем. Это был самый обыкновенный старый седан серебристо-серого цвета. Отец показал документы водителю – женщине, на свитере которой были вышиты три буквы – «БРК», что означало «Бюро распределения кадров».
– Вас пятеро? – Женщина нахмурилась, глядя на первый лист на своем планшете. – В моем списке только четыре имени.
Мама шагнула вперед, вид у нее был самый решительный:
– Когда мы оформляли документы, нашей младшей дочери Дейзи не было еще десяти, но сейчас ей уже исполнилось десять, возможно…
– Дейзи? Нет, она в списке. Хэдли Стивен, Жаклин, Абигайл и Дейзи. Забрать в одиннадцать ноль-ноль, адрес: Манчестер, Хоторнден-роуд, двадцать восемь. Доставить: поместье Кайнестон, Гэмпшир.
– Что? – Мама практически выхватила планшет из рук женщины-водителя.
Аби склонилась, заглядывая ей через плечо.
Безумная тревога и отчаянная надежда острыми ледяными пальцами впились в живот Люка и вывернули внутренности наизнанку. В документах ошибка. У него отсрочка. Возможно, ему и вовсе не придется отрабатывать эти десять лет.
В этот момент на их улицу въехал громоздкий черный минивэн с эмблемой, занимавшей весь капот. Эта эмблема им всем была хорошо известна, под эмблемой красовалась надпись: «Labore et honore»[5] – девиз Милмура.
– А, вот и мои коллеги, – сказала женщина-водитель с явным облегчением. – Думаю, они все объяснят.
– Смотри, – прошептала Аби, показывая на какой-то листок, прикрепленный к планшету.
Минивэн подъехал и остановился у их дома, из него вышел мужчина плотного телосложения с бритой головой. В отличие от женщины-водителя с эмблемой БРК, он был одет в форму, похожую на полицейскую. Висевшая на поясе дубинка при каждом шаге постукивала его по ноге.
– Люк Хэдли? – спросил он, останавливаясь напротив Люка. – Догадываюсь, что это именно ты, парень. Скорее бери свою сумку, нам еще четверых забирать.
– Что это значит? – спросила Аби женщину из БРК, чуть ли не в лицо ей тыча планшетом.
Несколько листков были завернуты, и на том, что оказался сверху, Люк узнал свое собственное лицо. Лист перечеркивала толстая красная полоса, на которой было написано два слова.
– Что значит? – Женщина-водитель нервно рассмеялась. – «Избыток. Переназначить» – эти слова сами за себя говорят, не так ли? В поместье Кайнестон не нашлось подходящей работы для вашего брата, поэтому его документы вернули нам, чтобы мы подобрали новое назначение. Для него, как неквалифицированного представителя мужского пола, есть только один вариант.
В поединке безумная тревога победила отчаянную надежду и сейчас наматывала на свой стальной кулак кишки Люка, парализуя страхом. Ему не нашлось места в Кайнестоне. Его отправляют в Милмур.
– Нет, – произнес Люк, отступая назад. – Нет, это какая-то ошибка. Мы – семья.