М-да, как-то не очень он похож на корыстолюбца, преступившего ради обогащения один из основополагающих принципов священства. Разве что… Я перевела взгляд на потемневшие от времени балки, уже заметно источенные жучками, на потускневшие иконы в вытертых окладах. Быть может, церкви настолько остро нужен ремонт, что священник в отчаянии пошел на крайние меры?
— Неужели ваша паства настолько бедна? — вырвалось у меня. — Те же Бойды вполне могли, например, перекрыть крышу!
— Могли, — согласился отец Марк кротко. — Однако храм пока не рушится, а некоторые мои прихожане вот уже десять лет ютятся в халупах. Церковь, милостью Всевышнего, уцелела во время Великого землетрясения, но многие люди лишились крова.
— Мои родители тогда погибли, — призналась я неожиданно для самой себя.
— Сочувствую вашему горю, дочь моя.
Эти дежурные слова он произнес с такой неподдельной теплотой, что я сглотнула комок в горле. И отругала себя за доверчивость.
— Значит, пожертвования вы тратите на помощь бедным?
— Именно так, — кротко кивнул он и перекрестился. — Милостью божьей у меня есть, чем помочь обездоленным. Уповаю, что в глазах господа нашего это не менее достойно, чем возведение новых храмов.
Не скажу, что я преисполнилась желания припасть губами к руке отца Марка — как-никак, я принадлежу к другой конфессии — но поневоле его зауважала.
— Мы можем поговорить? — попросила я, оглядевшись.
Храм был пуст, и все же хотелось с гарантией укрыться от лишних ушей. Пусть моих клиентов и не защищает тайна исповеди, но разбалтывать их секреты — последнее дело.
— Конечно, пойдемте, — священник рукой указал на проем, ведущий вглубь церкви.
Сколько я ни всматривалась в его морщинистое лицо, не сумела уловить и тени опаски или, скажем, неудовольствия.
Скрытые от посторонних глаз помещения с лихвой описывались выражением «бедненько, но чистенько». Вытертые домотканые половички, заботливо вскрытые лаком старые стулья, явно не раз чиненные, простые занавески на окне.
— Присаживайтесь, дочь моя.
Опустившись на скрипнувший стул, я сразу взяла быка за рога.
— Я - мисс Лилиан Корбетт, Джейн Бойд вас обо мне предупреждала.
Он кивнул и сложил на коленях скрюченные артритом пальцы. Еще один довод против — вряд ли старик способен тарабанить по клавишам печатной машинки, еще и так ловко. С другой стороны, отец Марк наверняка не сам поддерживает тут порядок, так что отбрасывать его кандидатуру пока не стоит.
— Чем я могу вам помочь? — спросил он, устремив на меня внимательный взгляд.
— Меня интересует некая Илэйн Ллойд. Вы ведь ее знаете?
— Знал, — поправил он и перекрестился. — Господь прибрал ее к себе в прошлом году.
Я с трудом скрыла досаду, ведь мисс Ллойд была наиболее вероятной подозреваемой. За десять лет она наверняка растратила полученные от Бойдов денежки и вполне могла решить заработать еще. С другой стороны, мало ли кому она могла разболтать? Ее-то тайна исповеди не сдерживала! Хотя обычно девушки не откровенничают направо и налево о своих грязных секретах, поэтому если она кому-то проболталась, то явно кому-то достаточно близкому.
— У нее была семья? Родственники, близкие?
— Нет, — покачал седой головой отец Марк. — Бедняжка была очень красива и очень несчастна. На свою беду она полюбила мужчину и доверилась ему, за что и поплатилась.
— Она назвала его имя? — я даже дыхание затаила в ожидании ответа.
Глаза священника блеснули, и он медленно покачал головой.
— Послушайте, — я подалась вперед. — Речь о судьбе ребенка. Кто-то шантажирует его приемных родителей, угрожая раскрыть происхождение мальчика. А ведь эту тайну знали лишь вы, Бойды и сама мисс Ллойд.
— Она бы не проговорилась, — запротестовал священник. — Уверяю вас, покойница не стала бы подвергать мальчика такому риску. Она хоть и грешила, но зла в ее сердце не было. Я… пожалуй, кое-что я могу вам сказать. Мне известно, что родственники того мужчины предлагали ей денег на… аборт, — он осенил себя знамением. — Илэйн не согласилась убить ребенка, хоть и была вынуждена отдать его на усыновление.
— Понимаю, — я медленно кивнула. — Значит, вы считаете, что мисс Ллойд отпадает.
Он понимающе улыбнулся.
— Вы хотите спросить, не обмолвился ли кому-то я? Нет, клянусь в том моей бессмертной душой.
— Хорошо, — вздохнула я. — А хотя бы адрес, по которому проживала мисс Ллойд, вы можете мне дать?
— Конечно, — закивал седенький священник. — Я даже могу написать записку для квартирной хозяйки, иначе она с вами и говорить не станет.
— Спасибо, — поблагодарила я с тяжелым сердцем.
По правде говоря, вряд ли от разговора с домовладелицей будет толк. Разве что покойница вела дневник, в который сунул нос кто-то чрезмерно любопытный и не отягощенный избытком совести.
Дело отчаянно буксовало, версии лопались одна за другой, как мыльные пузыри…
Квартирная хозяйка, миссис Эшби, не понравилась мне сразу. Было что-то отталкивающее в хитром взгляде ее черных глазок и в блестящем, будто намазанном жиром, лице.
— Вам кого, мисс? — поинтересовалась она, вытирая пальцы о засаленный передник.
Ни здравствуйте, ни до свидания. И улыбка неприятная, словно змеится по губам.
— Меня интересует ваша жиличка, мисс Илэйн Ллойд.
— Так она умерла, — пожала плечами миссис Эшби и попыталась захлопнуть дверь.
Не на ту напала. Я ловко сунула ногу в щель и помахала запиской от священника.
— Вам отец Марк передал.
Поколебавшись, она все же цапнула бумажку и нехотя ее развернула. Пробежала глазами коротенький текст и буркнула:
— Ну, так чего вам?
Впускать меня дальше крыльца она, похоже, не собиралась.
— Мисс Илэйн Ллойд, — напомнила я. — Какая она была?
— Задавака, — ответила домохозяйка, не задумываясь. — Все нос задирала, мол, местные парни для нее нехороши. Вот и довоображалась!
— В каком смысле? — удивилась я, оглядывая неказистую улочку. Это не были трущобы в полном смысле слова — во Фриско сыщутся местечки и победнее — однако респектабельным район тоже не назовешь. Грязновато, обшарпано, кое-где в домах вместо выбитых стекол окна попросту забиты фанерой, стены изрисованы похабными картинками и матерными надписями.
Миссис Эшби подалась вперед.
— Так любовник ее прирезал, не слышали разве? Из ревности!
От нее пахло чесноком и дешевыми ванильными духами, а в глазах читалось неприкрытое злорадство.
— Не слышала, — созналась я. — Расскажете?
— Долгая это история. Чего ради мне с вами время тратить? Дел невпроворот.
Повторно ссылаться на просьбу отца Марка я не стала: видно же, не поможет. Вместо этого извлекла из сумочки одну из заранее припасенных купюр.
— Небольшая компенсация, — я вложила деньги в ее потную руку, даже не сомневаясь, что именно этого она добивалась с самого начала. Отсюда и показное нежелание говорить, и не слишком убедительная попытка захлопнуть дверь. Вечная игра, правила которой были нам обоим прекрасно известны.
Миссис Эшби подобрела, даже соизволила впустить меня в дом. Когда-то это был неплохой особнячок, но время и хозяева оказались к нему жестоки. Многие годы он ветшал без должного ухода и ремонта, в конце концов оказавшись в руках предприимчивой миссис Эшби, превратившей двухэтажный особняк в десяток не слишком просторных квартирок (и хорошо еще, сдаваемых не почасово!). Саму хозяйку нисколько не смущали ни облезлые перила некогда добротной мраморной лестницы, ни клочья паутины по углам, ни липкие пятна на паркете.
Я присела на диван, поморщившись про себя. По-видимому, костюм теперь придется отдавать в химчистку, но чего не сделаешь в интересах дела!
По правде говоря, за свои деньги я получила до обидного мало. Не считать же ценной информацией сплетни о личной жизни покойной мисс Ллойд! Тем более, что о самой пикантной части — внебрачном ребенке — миссис Эшби даже не подозревала, пребывая в твердом убеждении, что ее жиличка попросту загуляла на полгода с богатым поклонником. Развеивать ее заблуждения я, разумеется, не стала, аккуратно переведя разговор на обстоятельства смерти мисс Ллойд. Оказалось, что убийцу взяли с поличным — он устроил сцену прямо в гримерке и там же, на глазах у танцовщиц и антрепренера, пырнул любовницу ножом. Она скончалась на месте, а пылкого влюбленного приговорили к пятнадцати годам тюрьмы.
Все это миссис Эшби выкладывала мне охотно, смакуя детали и сладострастно щуря глаза.
— Погодите, — я подняла ладонь. — Спасибо, я поняла. Теперь я хотела бы взглянуть на ее вещи.
— Их родня забрала! — быстро сказала миссис Эшби. Так быстро, что я ей не поверила.
— В самом деле? — я изобразила вежливое недоумение. — Кто именно и как их найти?
— Брат, кажется, — она разгладила передник, сверкнув вульгарным алым лаком на ногтях. — Сказал, что отвезет их бедной старой мамочке.
Это сюсюканье так ей не подходило, что я убедилась: дело нечисто. Я посулила еще денег, но миссис Эшби стояла на своем.
Пришлось отступиться.
Я вышла на улицу и огляделась в поисках такси.
Мимо как раз проходила нетрезвая компания, успевшая здорово набраться уже к полудню. На меня они, разумеется, внимания не обратили, зато миленькой темноволосой девице в дешевой шляпке сполна досталось «мужского внимания» — сальных комплиментов и попыток ущипнуть за бок. Девица, впрочем, многоопытно послала кавалеров подальше и, остудив самые горячие головы несколькими ударами сумочки, проследовала дальше по своим делам под одобрительный свист поклонников.
Неудивительно, что покойная мисс Ллойд так стремилась отсюда вырваться!..
Я прикинула, не осведомиться ли об Илэйн в клубе «Розовый пеликан», где она, по слухам, танцевала, однако отказалась от этой идеи. Местечко не из тех, где приличной девушке можно появиться в одиночку. Напарник же наверняка предпочтет не впутывать меня и разузнать об Илэйн сам — все же в некоторых вопросах он несколько старомоден.