Идем малой скоростью 3 узла. Движемся, как в черном ящике. Всплывать нельзя. Даже глубину определить не можем: наш самодельный глубиномер вышел из строя. Что делать? Опасность становилась все более реальной. Главное достоинство подводной лодки – скрытность – теперь как бы оборачивалось против нас самих: мы не знали, куда мы движемся и глубину места в проливе. Пробуем еще, и еще раз исправить эхолот. Спасение только в нем. Механик и электрик только к полуночи, на десятой попытке пуска эхолота заметили, что он стал фиксировать какую-то глубину. Оказалось, все правильно, и мы, как бы ощупывая дно, стали медленно пробираться по горлу пролива. Показания эхолота заменяли мне неработающий компас. Глубина под килем 35 м. Отворачиваем на 15 градусов вправо – она растет, потом начинает уменьшаться. Изменяем курс влево – глубина сначала растет, затем снова уменьшается. Зная глубину и русло пролива, представляется возможность идти там, где находится ориентировочно середина Гибралтара. Идем в подводном положении. Всю ночь на 23 июля 1938 г. я внимательно следил за показаниями эхолота и маневрировал кораблем под водой на глубине примерно 60 м.
Для подводных лодок того времени длительность нахождения под водой зависела от емкости аккумуляторной батареи и состояния личного состава. Я установил режим экономии электроэнергии. Выключили лишнее освещение и приборы. Всем не занятым делом приказал отдыхать и меньше двигаться. Все же дышать становилось все труднее. Штурман Мигель сообщает мне "ватным" голосом, что глубины пошли на уменьшение, причем закономерность довольно плавная. Очевидно, идем к африканскому берегу. Опять поворот в сторону больших глубин. Ночь на исходе. Воздуха в отсеках становится все меньше. Все сильнее ощущается духота и мягкость в суставах, замедленность движений. Все предельно устали, мы не спали уже много времени. Подводная лодка ползет над грунтом, как черепаха. Скорость очень маленькая, зато это обеспечивает нам хорошую скрытность от гидроакустики противника. Но сколько еще можно двигаться в подводном положении? Дышать все труднее и труднее. Неожиданный звонкий скрежет сотрясает корпус лодки и эхом отдается по всем отсекам. Однако ощутимых повреждений не обнаружено, и мы идем дальше.
Ко мне подходит дон Селестино.
– Сеньор команданте, нам давно пора всплывать. Некоторые матросы плохо себя чувствуют… Температура в отсеках большая. Нужен воздух, свежий воздух.
Но я приказываю держаться. Надо дойти до меридиана Малаги. Снова наступает вечер. В отсеках царит полная тишина. Сознание и слух не воспринимают никаких звуков. Все в каком-то глухом тумане и ужасной духоте. Бесшумно, его шагов не слышно, подходит Вальдес. Вижу его рот, шевелящиеся губы и интуитивно ощущаю смысл: надо всплывать. Думаю, раз Вальдес не выдержал, значит действительно плохо. Даю команду на всплытие.
И, наконец, над нами чистое и звездное небо. Свежий морской воздух врывается в отсеки и оживляет экипаж. Дышать хочется всеми легкими, глубоко и часто. Кругом тихо, волн нет. Но наши злоключения еще не завершились. После того как определили курс по звездам, нас атакуют два вражеских корабля. Погрузились и продолжили движение на Картахену. По расчетам, должны быть там утром. Шлем в эфир сообщение командованию о проходе Гибралтара. Сразу же получаем радиограмму открытым текстом: "Подождите ответа до четырех часов утра, укажите местонахождение. Крейсер "Либертад". Повторяется несколько раз. Крейсер, действительно, республиканский, но его требования настораживают. Зачем ждать до утра? Иду к радисту выяснить почерк и особенности радиста с "Либертада". Он считает, что это работа фашистского крейсера "Альмиранте Сервера". У них с "Либертадом" одинаковые радиостанции. Значит, хорошо, что мы не отозвались на эту радиограмму.
И вот, наконец, Картахена. Все мы безмерно рады. Рады тому, что остались живы, рады победе над тщетными фашистскими усилиями нас уничтожить, рады победе над всеми трудностями перехода.
Перевод двух подводных лодок из Франции в Испанию, кроме усиления республиканского флота, имел большой моральный и психологический эффект. Наше благополучное прибытие воодушевило морские круги республиканского руководства и экипажи кораблей. Мы же, советские подводники, были удовлетворены, что смогли выполнить поставленную перед нами задачу.
Может опыт, преодоленные трудности и случайности, с которыми мы столкнулись, особенно при форсировании Гибралтарского пролива, окажутся полезными и для будущих поколений подводников.
Уезжая из Испании, я и предположить не мог, что в 1941 г. вернусь на эти же меридианы наблюдателем уже в английский флот и буду участвовать в борьбе с немецким фашизмом и обеспечивать с британскими моряками перевозку грузов и оружия в нашу страну.
После возвращения на Родину наши с И.А. Бурмистровым заслуги в борьбе за республиканскую Испанию были высоко оценены правительством. Сначала нас наградили орденами Красного Знамени, а вскоре нам, первым военным морякам нашей страны, были присвоены звания Героев Советского Союза.
Иван Алексеевич получил это звание 14 ноября 1938 г., а я 22 февраля 1939 г. Вручение медали "Золотая Звезда" состоялось 4 ноября 1939 г.»
В воспоминаниях вице-адмирала Египко много любопытного. Во-первых, и он, и его товарищ получили Золотые звезды героев, как бы, ни за что. Ни один из них не потопил ни одного вражеского корабля, в отличие от наших летчиков-истребителей, которые получали в Испании свои Золотые звезды за конкретное число сбитых самолетов. За что же получили звание Героев Советского Союза Египко с Бурмистровым? За форсирование Гибралтара? Но никакой реальной пользы для республиканской Испании этот поход не принес. Да и вообще непонятно, зачем две подводные лодки форсировали Гибралтарский пролив, когда судьба республиканской Испании уже была предрешена. Для того, чтобы, как пишет Египко, пугать своим присутствием франкистский флот? Но ведь не дураки были франкисты. Они прекрасно знали, что представляют собой республиканские субмарины, и каковы настроения в их экипажах. Анализ всех боевых дел республиканских подводных лодок за время гражданской войны говорит об одном – реальной опасности противнику, как боевые единицы, они не представляли. Однако, при этом, лодки оставлялись идеальным транспортным средством для перевозки особо ценного груза. Не зря же именно в лодку Египко загружали республиканское золото!
Египко пишет о том, что матросы-анархисты хотели, якобы, захватить золото и драгоценности. Но это означает, что в тот момент на борту подводной лодки находились драгоценности, причем в таком количестве, что ради их захвата можно было рискнуть головой.
Рассказ Египко о погрузке золота на С-6 и о его последующей выгрузке звучит достаточно невнятно. Сразу же после этого он топит свою лодку (практически без свидетелей) где-то в Атлантическом океане. Любопытно, что и вторая лодка Египко С-2 так же куда-то «запропастилась». После окончания Гражданской войны в Испании в составе ВМС она не числится. Значит, тоже была потоплена? Но кем и когда? Уж не случилась с ней точно такая же история, как с С-6?
Но и это не все! Столь же таинственна судьба еще одной испанской субмарины, С-4, то есть той, которой командовал Бурмистров. Странная какая-то получается картина: подводные лодки, которыми командуют наши командиры, куда-то исчезают, а сами командиры становятся при этом героями нации!
Вообще даже в официальной истории об испанских подводных лодках типа «С» много непонятного. Испанские источники почему-то чуть ли не преднамеренно запутывают историю с «эсками». По одним данным после победы Франко франкистам достались две целые подводные лодки С-2 и С4, а так же поврежденная С-1. При этом все они, якобы, полностью исчерпали свою боеспособность, но, тем не менее, они были официально включены в состав флота. Но здесь очень много непонятного. Спустя некоторое время С-4 вдруг исчезает так же внезапно, как и появляется. Одна из официальных версий ее исчезновения, что «четверка» погибла в районе Балеарских островов при столкновении с эсминцем «Лепанто». С-2, вроде, как бы, и существовала, но в боевой состав флота почему-то не входила. По одной из версий она являлась судном-целью. В это не слишком верится, так как Испания после гражданской войны была не столь богата, чтобы новейшую подводную лодку так просто списывать из боевого состава. Все эти недомолвки вокруг «эсок» кажутся весьма странными, словно кто-то специально запутывал их биография, менял тактические номера, т. е. делал все возможное, чтобы разобраться в судьбе испанских «эсок» было невозможно. Могли ли в этом деянии взаимодействовать спецслужбы СССР и Испании? При всей, казалось, якобы, внешней невероятности данного соглашения, на самом деле в этом нет ничего невероятного. Большая политика – всегда на 90 % скрыта от глаз не посвященных. А потому спецслужбы СССР и франкистской Испании вполне могли договориться о сокрытии правды относительно подводных лодках типа «С» в обмен на какие-то важные для Испании услуги. За примерами подобных тайных соглашений далеко ходить не надо, стоит только вспомнить достаточно интенсивное сотрудничество НКВД и немецкого Гестапо в предвоенные годы.
Есть еще некая информация, что С-6 испанцы впоследствии в обстановке секретности подняли со дня океана, но после этого сразу же сдали на слом. Здесь тоже все выглядит очень странно. Во-первых, Египко официально доложил, что затопил свою подводную лодку в открытом океане на большой глубине, а глубины в указанном районе от 300 до 800 метров. Техники для поднятия затонувших кораблей с таких глубин тогда у Испании быть не могло. И сейчас подъем кораблей с глубин в несколько сот метров представляет весьма непростую задачу. Напомним, что АПРК «Курск» поднимали всего с глубины 108 метров и то на это ушло полтора года подготовки, миллионы долларов и самая новейшая техника ХХ1 века. Что уж тут говорить об Испании, обессиленной трехлетней гражданской войной на рубеже 40-х годов ХХ века! То, что поднятую лодку, якобы, тут же сдали на слом, говорит само за себя. Никакой субмарины испанцы в указанном месте, скорее всего, так и не нашли. Но сам факт того, что испанцы почему-то упорно искали С-6, говорит сам за себя. Искали они, разумеется, не просто так, а потому что точно знали – «шестерка» исчезла, имя на борту большую часть золотого запаса страны. Но, увы, ничего так и не нашли…