– Достал номера, Джонни? – спросил Брэнсон.
– Номера? – Джонни наморщил узкий просвет между линией волос и бровями, что обычно означало у него высшую степень сосредоточенности, затем радостно улыбнулся: – Ага, достал!
Он сунул руку под сиденье и вытащил оттуда пару номерных знаков. На автобусе Брэнсона, внешне не отличавшемся от автобусов президентского кортежа, стояли калифорнийские номера, а на президентских машинах – столичные. Номера, которые раздобыл Джонни, были вашингтонскими и, что еще лучше, в точности соответствовали номерам одного из правительственных автобусов, стоявших в гараже.
Брэнсон сказал:
– Не забудь: я выпрыгиваю в переднюю дверь, а ты – в заднюю. И первым делом поменяй задний номер.
– Предоставьте это мне, шеф, – заявил Джонни, излучая уверенность.
Зажужжал зуммер на приборной доске. Брэнсон щелкнул переключателем. Его вызывал Йенсен, находившийся на своем посту в Ноб-Хилле.
– «Пи-один»?
– Да?
– Все идет по плану. Через сорок минут.
– Спасибо.
Брэнсон щелкнул другим переключателем:
– «Пи-четыре»?
– «Пи-четыре» слушает.
– Начинайте движение.
Жискар включил зажигание в украденной патрульной машине и в сопровождении второй такой же двинулся по Панорамному шоссе. Чтобы не привлекать внимания, обе машины двигались не так чтобы быстро, но и не слишком медленно и в считаные минуты добрались до радарной установки на горе Тамальпаис. Радиолокационная станция занимала господствующую высоту – самую высокую точку на многие километры вокруг – и была очень похожа на пару гигантских белых мячей для игры в гольф. Жискар и его люди выучили план станции наизусть и не предвидели каких-либо осложнений.
– Особенно не усердствуйте, – дал установку Жискар. – Мы ведь полицейские, не так ли? Защитники народа. Никто не нападает на своих защитников. Шеф предупредил: никакой стрельбы!
– А что, если я буду вынужден стрелять? – поинтересовался один из них.
– Потеряешь половину своей доли.
– Ладно, никакой стрельбы.
Брэнсон щелкнул еще одним переключателем:
– «Пи-три»?
Это был код двух людей, совсем недавно установивших на одном из президентских автобусов мину-ловушку.
– Да?
– Что там у вас?
– Двое водителей, и все.
– Как охрана?
– Все в порядке. Никаких подозрений.
– Ждите.
Снова загудел зуммер, и Брэнсон щелкнул переключателем.
– Говорит «Пи-пять»! – прозвучало из динамика. – Все идет по графику. Через тридцать минут.
– Спасибо.
Брэнсон снова взялся за переключатель:
– «Пи-два»?
Это был код Джонсона и Брэдли.
– Слушаю!
– Можете приступать.
– Приступаем! – ответил Джонсон.
Джонсон и Брэдли, безукоризненно выглядящие в форме морской авиации, неторопливо направились в сторону военно-морской базы в Аламеде. У обоих в руках были блестящие летные сумки, в которые они переложили содержимое чемоданчика. По мере приближения к базе их шаг ускорялся, и когда они подошли к проходному пункту, у них был вид людей, которые страшно спешат. Они предъявили свои удостоверения охраннику.
– Лейтенант Эшбридж, лейтенант Мартинес. Вы очень задержались, сэр, – заметил охранник.
– Я знаю. Мы пойдем прямо к вертолетам.
– Боюсь, что вы не сможете этого сделать, сэр. Командир Айзенк ждет вашего доклада у себя в кабинете. – Моряк доверительно понизил голос: – Мне кажется, он очень сердит, сэр.
– Черт побери! – от души выругался Джонсон. – Где его кабинет?
– Вторая дверь налево, сэр.
Джонсон и Брэдли поспешили туда, постучали в дверь и вошли. Молодой старшина, сидевший за столом в приемной, поджал губы и молча кивнул на дверь справа от себя. Его поведение ясно показывало, что он не желает принимать участие в этом неприятном разбирательстве. Джонсон постучал и вошел, опустив голову, словно искал что-то в своей летной сумке. Но эта предосторожность оказалась напрасной. Айзенк применил испытанный деморализующий прием старших офицеров, желающих нагнать страху на младших по званию: не взглянув на вошедших, он продолжал что-то писать в своем блокноте. Брэдли вошел следом и закрыл за собой дверь. Джонсон поставил летную сумку на край стола. В правой руке, скрытой за сумкой, он держал газовый баллончик.
– Как любезно с вашей стороны явиться сюда! – растягивая слова, произнес Айзенк: учеба в Аннаполисе не повлияла на его бостонское произношение. – У вас был строгий приказ. – Он эффектно вскинул голову. – Ваши объяснения… – Он осекся и выпучил глаза от удивления, все еще ни о чем не подозревая. – Вы не Эшбридж и не Мартинес!
– А ведь и правда!
Неожиданно Айзенк начал осознавать, что происходит что-то очень, очень неладное. Он протянул руку к кнопке вызова, но Джонсон опередил его, и Айзенк рухнул на стол. Джонсон кивнул Брэдли, который открыл дверь в приемную, и когда он закрыл ее за собой, его рука что-то нашаривала на дне сумки. Джонсон обошел письменный стол, изучил кнопки на телефоне, нажал одну из них и поднял трубку:
– Башня?
– Да, сэр!
– Разрешаю взлет лейтенантам Эшбриджу и Мартинесу!
Имитация бостонского акцента Айзенка была очень убедительной.
Брэнсон снова вызвал «Пи-три» – двух наблюдателей у правительственного гаража:
– Как дела?
– Автобусы заполняются.
Три автобуса, стоявшие в гараже, и в самом деле постепенно заполнялись пассажирами. Два из них готовы были тронуться в путь. Автобус, в котором стояли мины-ловушки, был целиком отдан газетным репортерам и телевизионщикам. Среди них находились четыре женщины: три дамы неопределенного возраста и одна молодая. На задней площадке автобуса стояли три кинокамеры, поскольку этот автобус шел в голове автомобильного кортежа и оттуда открывался прекрасный вид на идущую следом президентскую машину. Среди пассажиров этого автобуса были четыре человека, которые вряд ли сумели бы узнать пишущую машинку или кинокамеру, если бы даже она свалилась им на ноги, но зато без труда различали «вальтер», «кольт», «беретту», «смит-вессон» и другие подобные принадлежности, обычно считающиеся излишними, когда дело касается средств массовой информации. Так всегда заведено в головных автобусах.
Однако был там один пассажир, который не только узнал бы кинокамеру, если бы увидел ее (строго говоря, он и сам вез с собой довольно хитроумную аппаратуру), но и без труда различал «вальтер», «кольт», «беретту» и «смит-вессон», причем некоторыми из этих видов оружия владел на законных основаниях и нередко носил с собой. Правда, сегодня этот пассажир был невооружен – посчитал это необязательным, хотя бы потому, что у его коллег набрался настоящий походный арсенал. Зато у него было кое-что поинтереснее: миниатюрный транзисторный радиопередатчик, спрятанный в фальшивом дне фотоаппарата. Его фамилия была Ревсон, и он обладал многими замечательными талантами и умениями, что неоднократно доказывал в прошлом, служа своей стране, хотя страна об этом ничего не знала.
Замыкающий автобус также заняли газетчики и люди, совершенно не интересующиеся газетами, причем счет в данном случае был не в пользу представителей прессы. Благодаря их присутствию автобус напоминал передвижной Форт-Нокс. Порой эти люди и сами задавали себе вопрос: неужели действительно в окружении президента необходимо иметь столько агентов ФБР?
В президентском автобусе пока находилось всего три человека, все члены экипажа. Водитель в белой куртке, нажав кнопку «Прием», ждал указаний, которые должны были поступить из динамика на приборной доске. Необычайно привлекательный брюнет за стойкой бара, словно сошедший с рекламного плаката авиалиний, изо всех сил пытался выглядеть скромным и незаметным, но это ему плохо удавалось. В задней части автобуса свое рабочее место занял радиооператор.
В автобусе Брэнсона раздался звук зуммера.
– «Пи-пять», – доложил голос. – Все идет по графику. Через двадцать минут.
Снова зажужжал зуммер.
– «Пи-четыре». Все в порядке.
– Превосходно!
Впервые с начала операции Брэнсон позволил себе немного расслабиться. Захват радарной установки на горе Тамальпаис был важным моментом в его плане.
– Пеленгаторы работают?
– Ответ утвердительный.
В третий раз сработал зуммер.
– «Пи-один»? – прозвучал срывающийся голос Джонсона. – Говорит «Пи-два». Мы можем взлететь прямо сейчас?
– Нет. У вас неприятности?
– Что-то в этом роде.
Сидя за штурвалом вертолета с выключенными двигателями, Джонсон заметил, что какой-то человек выбежал из офиса Айзенка и свернул за угол здания. Как стало понятно Джонсону, это могло означать только одно: он собирается заглянуть в окно кабинета Айзенка, потому что не сумел открыть дверь приемной, которую Джонсон и Брэдли заперли за собой и ключ от которой лежал в кармане у Джонсона. В окно ему тоже ничего не удастся увидеть: Джонсон и Брэдли оттащили потерявших сознание Айзенка и старшину в туалет без окон. Ключ от туалета тоже пребывал у Джонсона в кармане.
Из-за угла показался тот же человек. Теперь он не бежал. Он даже остановился и огляделся вокруг. Нетрудно было прочесть его мысли. Айзенк и старшина могли уйти куда-нибудь по делу, и ему не поздоровится, если он поднимет ложную тревогу. С другой стороны, если что-то и в самом деле произошло, а он не доложит о своих подозрениях, ему тоже влетит от начальства. Человек повернулся и направился в сторону кабинета командующего базой, явно с намерением задать несколько осторожных вопросов. На полпути к кабинету он перешел с шага на бег, из чего следовало, что его вопросы будут не такими уж осторожными.
Джонсон сообщил по рации:
– У нас большие неприятности.
– Постарайтесь продержаться, сколько сможете. Взлетайте только в крайнем случае. Место встречи прежнее.
В автобусе «Пи-один» Ван Эффен посмотрел на Брэнсона:
– Что-то не так?
– Да. У Джонсона и Брэдли неприятности, и они хотят взлететь. Представляешь, что произойдет, если они поднимутся в воздух прямо сейчас и будут десять минут кружить в воздухе, ожидая нас? Парочка угнанных вертолетов над городом, в котором находятся президент и половина нефтяных запасов Ближнего Востока! Тут любой занервничает! Начнется паника, и тогда они ни перед чем не остановятся. Вертолеты просто собьют. У них на этой базе «фантомы» постоянно в боевой готовности.