– А я его прикладом, – задумчиво добавил второй голос. – А с другой стороны – хрен ли он с автоматом?
– До ветру ходил, – хохотнул третий голос. Этот голос я слышал совсем недавно.
Я открыл глаза. Трое стояли надо мной и с интересом меня разглядывали. Хоть бы пульс пощупали – может, я помер давно? Собаки дикие. Хотя им-то что.
– О, очухался! – Первый оказался не то самым наблюдательным, не то самым говорливым.
– Ну чего, Угрюмый, поссал? – развеселился третий.
– Какое там поссал, – весело поддержал второй. – За ним дюжина кабанов перла. Он уж небось не только поссал, но и пару раз обгадился.
Все трое бодро расхохотались. Сволочи, блин. Я с трудом оперся на автомат, который все еще сжимал в руке, тяжело поднялся. Голова гудела, ноги подрагивали. Меня мутило и шатало из стороны в сторону.
– Ну чего, Угрюмый, сколько раз облегчиться успел?
Еле переставляя ноги, я потопал к бару. В спину снова загоготали. Понятное дело, смеются. Хоть всемером и при оружии, а с десятком кабанов тягаться все равно страшно. Так что регочут не от того, что смешно, – просто разрядка. Сами обгадиться успели. И не упрекнешь. В Зоне обгадиться проще пареной репы. Вот чтоб штаны не намочить – это талант иметь надо.
До бара дошлепал кое-как. Привратник, забирая «калаш», бывшего хозяина которого он знал, гадко улыбался. Спуститься вниз и подняться к себе наверх оказалось менее проблематично: видать, я начал приходить в себя. Но едва вошел в комнату – уронил рюкзак и, как был, без сил грохнулся на пол.
Хлюпик дрых без задних ног и от моего появления даже не проснулся. Мне бы такой сон.
– Эй, – позвал я. – Подъем!
Он завозился, сладко потянулся и, открыв глаза, уставился на меня. Лицо его вытянулось и стало по-детски удивленным.
– Что с вами?
– Я все еще один.
– Простите.
– И я тебе все-таки дам по лбу. Вот только в себя приду.
Он улыбнулся, сел на койке. Скинув ноги вниз, принялся обуваться.
– У вас… у тебя, – поспешил поправиться он, – такой вид, как будто тебя изнасиловали. Что, Мунлайт не дался?
О чем это он? Ах да…
– Можно и так сказать, – буркнул я. – Под кроватью ящик с консервами. Доставай, жрать будем.
– Весь ящик? – глупо переспросил он.
– Если осилишь ящик тушенки, можешь доставать весь. Мне будет любопытно на это посмотреть.
Хлюпик снова улыбнулся и полез под койку. Чего-то он сегодня слишком веселый. Освоился, страх потерял? Так я живо напомню, кого бояться.
После тушенки стало легче. Хотя первые куски упирались и вместо того, чтобы лезть в глотку, упорно старались вылезти обратно, вывернув следом за собой и желудок.
Когда ложка заскоблила по дну банки, Хлюпик едва дошел до середины. Аппетита у него, несмотря на бодрое настроение, не было.
– Ешь быстрее и пошли, – распорядился я.
– Куда? – оживился Хлюпик.
– С вещами на выход.
В отличие от него у меня настроение было хуже некуда. Отдохнул, называется, недельку. Попил водочки и поотсыпался за счет заведения.
Мунлайта долго искать не пришлось. Он стоял в баре, опершись о стойку, и медленно посасывал пиво. Извращенец. В Зоне пиво пьют только извращенцы, гурманы и пижоны, что, в принципе, одно и тоже. Водка хоть лечит, радиацию глушит. Впрочем, в случае Мунлайта пиво сейчас, наверное, тоже можно было назвать лекарством.
Выглядел он паршиво. Острые глазки сверкали нездоровым блеском. Рожа опухла. На скуле запеклась кривая царапина – видимые последствия вчерашней потасовки. Но обрамленная бородкой-подковкой ухмылка была на месте.
Я огляделся. Бармена не было – видать, дрыхнет. За стойкой, подперев голову рукой, подремывал Сынок. Встав рядом с Мунлайтом, я грохнул ладонью по стойке. Хлопок получился смачным. Ладонь засаднило. Зато Сынок подпрыгнул так, будто у него над ухом из пушки шарахнули.
– Чего? – потирая заспанные глазенки, поинтересовался он.
Мой указательный палец ткнул в исходящий паром чайник, потом принял вертикальное положение. Сынок понял меня без слов. Подхватил пластиковый стаканчик, кинул в него ложку дешевого кофейного порошка, две ложки сахара, плеснул кипятка и поставил передо мной готовый продукт.
– За счет заведения, – кивнул Сынок на стакан и вернулся на свое место.
Интересно, он мне теперь неделю будет напоминать, что они меня угощают? Стаканчик обжигал пальцы. Я сделал несколько глотков, покосился на Муна, который все это время мусолил кружку с пивом.
– Где он? – спросил Мунлайт, наблюдая, как Сынок, подперев башку другой рукой, пытается перебороть вновь наваливающуюся дремоту.
Я молча ткнул пальцем в потолок и снова присосался к стакану. Растворимый кофе, как и любой другой кофеиносодержащий напиток, чудесного действия не оказывал. Спать хотелось, как и раньше. Вообще, от недосыпа лечит только сон, проверено на практике.
– Он тебе сказал? – поинтересовался Мун.
Вместо ответа он получил короткий кивок.
– Чего думаешь?
Я подавил зевок и пожал плечами. Чего тут думать?
– Надо отвести парня.
– Круто, – оживился Мунлайт. – Не думал, что ты согласишься. С другой стороны, за такие бабки… Кстати, бабки пополам. Хотя, согласись, за такую работу я мог бы содрать процент побольше. Это ж я его надыбал.
Я молча допил кофеек и смял стаканчик.
– Он тебе заплатил за то, что ты его сюда приволок?
– А то!
– Значит, ты не внакладе, хорошо. – Я легонько щелкнул пальцем по мятому стакану. Скукоженный пластик качнулся и завалился на бок. – Дальше мы его ведем бесплатно.
Мунлайт посмотрел на меня странно, но удар выдержал.
– Бесплатно? А если Пьедестала не существует? А если нам не повезет с артефактами по дороге? Плюс риск. Гарантии нужны. Нет, я понимаю, что у Пьедестала можно чего угодно выпросить, но… Бесплатно в Четвертый энергоблок…
Я отвалился от стойки, выпрямился и посмотрел на него в упор.
– Разве я сказал что-то про Четвертый энергоблок?
– Но ему же нужен Пьедестал.
Разговор меня напрягал. Не люблю много говорить. Зачем? А тут… Домой ему нужно, Хлюпику этому. Подальше от Зоны, а не к Пьедесталу. Так что проводим парня за кордон – и все.
– Домой ему нужно, – сердито пробурчал я.
Мунлайт отодвинул недопитое пиво и набычился.
– Это он сказал?
Я молчал.
– Ему нужно к Пьедесталу. Он сам говорил. И он не маленький, может самостоятельные решения принимать. А ты не нянька, слышь, ты, мистер Большое Ухо. Ему нужно к Пьедесталу – и все.
– А если Пьедестала не существует? – поинтересовался я.
– Плевать. Зато существует квартира в сталинской высотке. Ты знаешь, сколько стоит квартира в сталинской высотке? Знаешь, москаль клятый.
– Зачем ему к Пьедесталу?
– Не сказал. А тебе это важно? Подчеркнул, что нужно очень.
– Он сам не знает, что ему нужно, – не сдержался я. – Ты его видел? Что он может попросить у Исполнителя желаний? Денег? Любви, надежды, тихой славы? Мир во всем мире? Лекарство от СПИДа? Или ему баба не дает, а других средств ее нагнуть он не знает? Не нужно ему к Пьедесталу. Понимаешь? Чего ты пялишься на меня? Выключи калькулятор и включи мозги.
Черт, ненавижу моменты, когда меня прорывает. Говорю много, говорю лишнее. Потом жалею. Всегда. Вот и сейчас хватило одного взгляда на Мунлайта, чтобы пожалеть о сказанном.
На похмельное лицо вернулась уверенная ядовитая ухмылка.
– Ну понятно, – издевательски протянул Мун. – Супер-Радж – защитник бедных, обездоленных, униженных и слабоумных.
Он отвернулся и залпом допил пиво. Пустая кружка шлепнулась на стойку. Мунлайт повернулся ко мне и снова заулыбался, словно придумал нечто гадостное и злорадно потирает лапки.
– Хорошо, – неожиданно легко согласился он, – только сам ему расскажешь, что мы провожаем его домой. Он ведь еще не знает этой сногсшибательной новости?
Я покачал головой. Он смотрел на меня с видом заправского садиста и желчно ухмылялся.
– Вот и замечательно. Ты его и просветишь.
7
Мое появление Хлюпик воспринял с энтузиазмом:
– О! Угрюмый. А я уж вас заждался.
Я зыркнул в его сторону, но говорить ничего не стал. Хлюпик стушевался.
– Прости, – промямлил жалко. – Я не хочу по лбу, я все понял.
По лбу я ему давать и не собирался. Но то, что вымуштровался парнишка, уже хорошо. Значит, прогулка будет, считай, увеселительной. Главное, чтоб шел куда говорят и не совался куда не надо. Отведу его к торговцу Исидору. Барыга живет за кордоном, там, где почти уж и Зоны нет. Сдам с рук на руки, и нехай свищет отсюда до дому, до хаты в своей сталинской высотке. Нет на Большой земле ничего такого, что нельзя было бы купить, продав квартиру в сталинской высотке. Так что никаких Пьедесталов.
Размышляя таким макаром, я выволок из-под койки пару ящиков. Один был заполнен консервными банками и гранатами. Во втором напихано много всякой всячины. Например, новенькая «беретта».
Хлюпик нависал сверху, норовя заглянуть в ящик. Любопытный, зараза.
– На́ вот, – сунул я ему ствол. – Подержи. И не маячь.
Получив в руки пистолет, он приосанился и стал с интересом вертеть его в руках. Уловив краем глаза эту картину, я невольно вспомнил, как сам впервые прикоснулся к боевому оружию. Ствол в руке, словно волшебный ключик, открывал что-то потаенное глубоко внутри, добавлял уверенности. Пьянящее чувство. Неповторимое, незабываемое. И весьма опасное, как и любая другая эйфория. Мужик с пистолетом в руке начинает чувствовать себя чуть ли не богом всемогущим. Поддаваясь ложному пьянящему чувству вседозволенности и всемогущества, человек расслабляется – и ага. Говорят, против лома нет приема, пока нет другого лома. Так вот: когда пушка только у тебя одного – это преимущество. Да и то сомнительное, потому как любым стволом надо еще успеть и суметь воспользоваться. А когда стволы у каждого первого, то никаких преимуществ у тебя нет, хоть и кажется, что с пистолетом ты крут, а с «калашом» или «Грозой» и вовсе непобедим. Это, кстати, одна из причин, по которой предпочитаю пистолеты. Второе преимущество пистолета перед автоматическим оружием – вес и габариты. Пистолет легче таскать, легче спрятать. Хотя глубоко в Зону с одним пистолетом не сходишь. Только я так глубоко не хожу. Мне и поверхностных прогулок хватает.