Скажи я ему это – понял бы он меня? Вряд ли. Да и не умею я объяснять. Все это внутри, чувствую все это. А сказать не могу. Слова все портят.
– Угрюмый, Чернобыль в другой стороне.
Я кивнул. Не спорить же с очевидным.
– Тогда почему мы идем в обратную сторону?
– Потому что тебе пора домой. – Слова прозвучали глупо. Глупее не придумаешь. Что я ему, мамка родная, чтоб так разговаривать?
Но его это ни капли не тронуло.
– Мне нужно к Пьедесталу, – уперто проговорил он.
– Нет, – покачал я головой.
– Мне нужно к Пьедесталу, – повторил он, не меняя интонации. – И я туда дойду – с тобой или без тебя.
– Без меня ты здесь и ста метров не пройдешь, – честно ответил я.
Хлюпик повернулся к Мунлайту.
– Тогда он меня туда отведет.
Мун посмотрел на Хлюпика, потом на меня и весело подмигнул. Его все это, кажется, просто забавляло. Я стиснул челюсти, скрипнули зубы.
– Он один тебя не поведет. И никакой дурак с вами к Пьедесталу не попрется.
Пискнул ПДА, сообщая о доставленном сообщении. Я проигнорировал, не до того. Через секунду пискнуло у Муна. Тот сплюнул травинку и полез ковырять наладонник.
Я уставился на Хлюпика.
– Поверь мне, парень, тебе не надо сюда. Ничего хорошего тут нет. Это дерьмовое место, в котором собрались дерьмовые люди. И потому лучший для тебя выход – топать домой.
– Слушай! – В глазах Хлюпика полыхнуло так, что другой на моем месте вздрогнул бы; голос его звучал теперь холодно и резко. – Я плачу деньги. И мне плевать, кто и что тут думает. Мне нужен Пьедестал – и все. Если ты человек, помоги мне просто по-человечески.
– Нет тут человеческого, – буркнул я. – Дерьмо здесь одно. И я дерьмо.
– Тогда, – спокойно закончил Хлюпик, – бери деньги и веди куда просят.
Я стиснул челюсти до скрежета зубовного. Челюсть едва не свело судорогой. Пальцы сжались в кулаки, царапая ногтями ладони. Ей богу, риторика – не мой конек. Самый простой выход из ситуации – двинуть Хлюпику в торец, чтоб отключился, и отволочить его к торговцу Исидору, пока в себя не пришел.
– Хорош базарить, – вклинился Мунлайт. – Задрали. Пошли уже.
Он убрал ПДА, вскинул «Вал» и направился в сторону от дороги.
– Куда? – не понял Хлюпик.
Меня этот вопрос интересовал не меньше.
– На еврейские вопросы армянское радио не отвечает, – отозвался Мун. – У тебя оно тоже пиликало.
Я вытащил свой ПДА и кинул взгляд на экран. Просьба о помощи была краткой и отчаянной. Такими записками в кино слезы из зрителей выжимают. Вот только я не впечатлительная киноманка и здесь не кино. Хлюпик пялился в мой наладонник через плечо. Интеллигенция драная, неужели не учили чужие письма не читать?
Мунлайт стоял в ожидании, пока я изучу депешу. Я поспешно сунул ПДА в карман.
– Это не мое дело, – покачал я головой.
– Сука ты, Угрюмый, – фыркнул Мунлайт. – Сегодня их бандюки прижали, завтра тебя прижмут. Попросишь о помощи…
– Не попрошу, – перебил я. – Я никому не помогаю и никого ни о чем не прошу.
– Ну тя нах, – брезгливо отмахнулся Мунлайт и потрусил прочь, не оборачиваясь.
Да и хрен с ним. Выведу Хлюпика отсюда и один. Раз все всё знают, то толку от Муна мне никакого. Обойдусь.
– Идем, – повернулся я к Хлюпику.
– Куда? – отстранился тот.
– Прямо.
Препираться еще и с ним мне совсем не хотелось. Не дожидаясь ответа, я зашагал в сторону кордона. Пока можно еще немного идти по дороге. Потом либо обходить стороной блокпост, либо пихать взятку военным. Если правильно пихнуть, возьмут. Проверено.
Мысли были вполне трезвыми, но что-то тревожило. Что? Я прислушался к ощущениям внутри и окружающему снаружи. Сзади было тихо. Шаркающих шагов Хлюпика не было слышно. Вот что было не так.
Я обернулся. Хлюпика за спиной не было. И на дороге его не было. Его фигурка бежала в сторону от дороги и была уже довольно далеко. Далеко от меня. И далеко от Мунлайта, который успел учесать вообще невесть куда.
Все слова, которые пришли мне в этот момент в голову, были нецензурными. И я от души выматерился. И если кто спросит, о чем я тогда думал, объяснить я не смогу. Риторика – не мой конек.
Перехватив автомат поудобнее и не переставая ругаться себе под нос, я пошел обратно. Очень быстро. Почти бегом. Почти, ведь в Зоне не бегают.
8
Вопли о помощи шли от брошенного ангара. Того самого, возле которого я еще вчера столкнулся с Хрипатым. Место довольно гадостное, хотя где это в ЧЗО другие места? Ангар отличался тем, что не принадлежал никому. А по старым допотопным законам моего советского младенчества все то, что не принадлежит никому, принадлежит всем. В оригинале, правда, наоборот, но от перестановки мест слагаемых…
Короче говоря, в ангаре периодически зависали все, кому не лень: одиночки, группы сталкеров, бандиты. Время от времени сюда наведывались и вояки, когда стрельба у ангара превышала критический предел децибелов и становилась более чем заметной.
А стреляли здесь всегда. Дня не проходило, чтобы возле ангара не завязывалась какая-нибудь заваруха.
Когда я догнал Хлюпика, тот уже достиг забора, огораживающего ангар, и чесал вдоль него направо. Мунлайт, за которым он туда перся, уже благополучно исчез за углом, откуда неслись выстрелы.
Догнал я его вовремя. В полутора десятках шагов от него знакомо дрожал воздух. Если б у меня или у него был датчик аномалий, он бы уже захлебнулся истеричным писком. Только мне никакой детектор не нужен. Я шесть лет Зону топчу, он у меня уже встроенный. А Хлюпик… Ну откуда у Хлюпика датчик?
– Стой, – рявкнул я.
Каким бы строптивым он ни был, а послушался мгновенно. Не то мозги сработали, не то эффект неожиданности.
– И если хочешь жить – не двигайся.
– А что? – насторожился он.
Я подошел сзади, молча повернул его башкой в нужном направлении и ткнул пальцем в сторону аномалии.
Хлюпик вздрогнул. Проняло наконец. Ничего, в другой раз не полезет куда не просят без моего разрешения.
– Это что?
Задержись тут Мунлайт, непременно сказал бы ему что-нибудь эпохальное, вроде: «Сунь пальчик, будет зайчик».
– Это аномалия? – забормотал Хлюпик. – А как же Мунлайт прошел?
– Обошел. Иди за мной.
Я развернулся и пошел вдоль забора влево. Хлюпик шкандыбал сзади.
– А как же…
– Там есть другие ворота, – не дал я закончить вопрос.
– Но Мунлайт… – снова попытался он.
Не стоило ему меня доставать. Я остановился, развернулся и коротким справа засадил ему в ухо. От неожиданности парень отшатнулся, не удержался на ногах и полетел на землю, по дороге шкрябнувшись виском о бетон забора.
– Если хочешь, – холодно сообщил я, – можешь бежать за ним, влетать в гравитационную аномалию. Это ее так по-научному зовут. Но тебе это все будет уже до лампы. Тебя порвет на запчасти, а я со спокойной совестью пойду выпью водочки и лягу спать. Усек?
Он сидел на земле и зло зыркал на меня, держась за ухо. Оглушил его мой удар, что ли? Хотя, если по видимым последствиям судить, виском по забору он проехался сильнее, чем от меня схлопотал.
– Усек, – сердито отозвался Хлюпик.
Я протянул ему руку. Он сердито покосился на нее, но помощью не воспользовался. Поднялся сам. Выглядел он теперь еще хуже, чем утром. Штаны в грязи, куртка в белых от забора разводах, на виске кровавая ссадина.
– Пистолет где? – спросил я.
Хлюпик сунул руку за пояс, злобно-обиженную гримасу с его лица сдуло в одно мгновение. Вид у парня сделался растерянным и несчастным.
– Потерял, – пробормотал он.
Твою мать! Вояка.
– Исусик, – фыркнул я. – Чип и Дейл спешат на помощь. И чем ты тут помочь собирался без оружия? Помощничек.
Он окончательно стушевался. Я вынул БП, снял с предохранителя и протянул Хлюпику.
– Пользоваться умеешь?
– В тире стрелял, – промямлил он. – В парке Горького.
Зашибись! Я посмотрел на его несчастную рожу и сдержался от вертящейся на языке тирады.
Я перевел «калаш» на одиночные и заскользил вдоль забора. Хлюпик поспешал за мной, стараясь идти тихо, насколько это было в его силах.
– Держись рядом. Не высовывайся. Из-за моей спины не стреляй. Цепанешь меня – пристрелю на месте.
Я остановился и оглянулся. Парень преданно смотрел мне в глаза. Кокер-спаниель, едреныть!
– И если потеряешь этот – считай себя покойником, – безжалостно припечатал я, кивнув на любимый БП.
Их было двое. Стрельба постепенно перемещалась на тот край ангара, от которого я уводил безбашенного спасателя. А здесь, у ворот, осталось всего два урода. Не знаю, оставляли их на стреме или в арьергарде, так или иначе оба чувствовали себя явно в безопасности. Расслабились. А расслабляться в Зоне нельзя. Не знают этого только новички-дурачки. Знают и игнорируют новички-фраера. И те и другие долго не живут.
Пригляделся. Один с укороченным «калашкиным», второй – с МР-5. Паршивый автоматик. Полностью соответствует своей гадской кликухе – «Гадюка». Впрочем, чтобы его так называли, я лично слышал только здесь, в Зоне. Кто придумал гадскому автомату это гадючное погоняло?
Я отклонился от угла забора и пихнул Хлюпика. Тот открыл было рот, но демонстрация моего кулака оказалась достаточно красноречивой, чтобы отбить желание трепать языком. Это хорошо. Обойдемся без слов.
Указательным пальцем ткнул ему в грудь, после указал на трубу. Хоть и без слов, но достаточно вразумительно. Не понял бы только олигофрен. Хлюпик дауном не был.
Наблюдать, как он ползет к трубе, оттопырив задницу, было смешно. Хотя человек в здравом уме в подобной ситуации даже не подумал бы искать что-то смешное. Но то обычный человек в обычном мире. А тут – Зона. Чувство юмора у сталкеров сродни черному юморку ментов и патологоанатомов.
Хлюпик дополз до трубы, распластался и оглянулся. Осторожно, не поднимая головы. Знаков он не подавал, но на роже было написано: «Дальше что?»