Понимая, что сейчас произойдёт, я перекатился, уходя от удара, поднялся на ноги – и успел выбросить далеко вперёд руку с мечом. Навстречу набегающему противнику. Тот не успел остановиться и напоролся по самую рукоять. Когда восставший упал, его закрытый шлем сдвинулся, открывая лицо. Это лицо я уже видел, и никаких добрых чувств к нему не испытывал. Моим противником оказался лори Кремень – первый из тех, кто покинул Форт Ааори и ушёл к восставшим. И он был ещё жив.
– Ну что, лори, помогли тебе твои восставшие? – спросил я, упираясь ногой ему в живот и хватаясь за рукоять.
Он хотел мне что-то ответить, но уже не смог. Когда я потянул меч, изо рта у него вырвалась только кровь. А я уже отвернулся, оглядываясь. Как оказалось, очень вовремя. Ещё пару секунд – и был бы мёртв. Вокруг меня лежали враги и союзники, страшно ревел эр Зол, пытаясь подняться, но ему мешало странное копьё-топор, которым его тело прибили к земле. А со спины ко мне подкрадывался Вспомнивший, чудом выживший в этой жуткой бойне. Впрочем, я ведь тоже каким-то чудом выжил.
Осознав, что он обнаружен, предводитель восставших вскрикнул и кинулся ко мне. В руках у него было то самое странное копьё-топор. Мне даже показалось, что я вспоминаю название – но я просто не успевал на этом сосредоточиться. Я тоже бросился навстречу, а не ожидавший такого Вспомнивший смазал первый выпад, отступил вправо, стараясь уйти от моего меча – и получил кромкой щита в лицо. Я думал всего лишь сбить его с толку, ошарашить, не дать разорвать дистанцию. А получилось всё очень удачно – маска погнулась, вдавливаясь в месте удара, а затем прозвучал хруст и глухой вскрик. Вспомнивший выронил оружие, обеими руками хватаясь за голову, щёлкнул чем-то и сорвал с головы шлем. Затем схватился за маску и скинул её.
Слишком долго он избавлялся от своего украшения… Именно украшения, потому что маска и вправду была золотой. Потому так легко и прогнулась от несильного тычка. Мой удар щитом сломал несколько зубов, нос и разорвал врагу губы в кровь. Маска глубоко вошла в раны, и боль, видимо, был такая, что Вспомнивший забыл про бой. Он только сделал несколько шагов назад. Но за эти секунды я успел развернуться, подскочить к нему и даже замахнуться. Бить пришлось наотмашь. Меч самым кончиком острия пробил броню, пропорол мышцы и кожу, со скрежетом прошёлся по ребрам, резанул мышцы на животе и зацепил ногу. Все раны по отдельности были не слишком опасными. Но вместе они представляли собой длинный и страшный порез.Вспомнивший отшатнулся и упал, а подняться уже не смог. Он пару раз попытался, но со стоном свалился на землю.
Надо было добить врага, но, похоже, я вложил в удар последние крохи сил. Если бы он вышел неудачным, то убить меня не составило бы труда. Но победителем был я, а не мой противник. Я устало опустился на землю и проговорил:
– Знаешь, ведь я догадывался, что это можешь быть ты, Беани… Ведь всё началось сразу после твоего ухода из Форта…
– Это легко… говорить… сейчас… – слова давались ему с трудом. Дышать приходилось ртом, а тот был порядком изуродован. – Когда… маску… я снял…
– Придурком ты был и без неё, и с ней, – усмехнулся я.
– Я просто хотел помочь нашим… – Беани перевернулся на спину и повернул окровавленную голову ко мне. – Ты-то им чем помог?
– С этого года Форт начал бы выкуп ааори из Мобана, – я устало вздохнул. – А чтобы было на что, я плавал на юг и рисковал жизнью… А ты тысячи людей обрёк на смерть… Много помог?
– Я не знал…
– Да-да, просто не знал, – я покивал. – Как будто бы это тебя остановило…
Беани ответил не сразу. Несколько секунд он просто молча смотрел на меня.
– Ты прав… не остановило бы, – согласился он. – Я хотел мести… Как в прошлой жизни… Я тогда, когда к тебе подходил – уже начал вспоминать.
– Мы все что-то вспоминаем, – отмахнулся я. – Это не повод резать всех, кто тебе неприятен.
– Повод… – не согласился Беани. – Я в прошлой жизни был солдатом. Наёмником. Мой командир… Он отказался вырезать какую-то деревню. Он сказал тогда, что пускай наниматель сам этим занимается… А мы будем воевать за правду… За то, чтобы все эти богатые уроды оплатили кровью страдания других… И мы хорошо воевали. Я умер… Прикрывал отступление своих перед большим делом… Жаль, что ты тогда не пошёл со мной… Мы бы…
– Мы бы добились прихода рук Императора, и тогда бы все легли! – зло бросил я.
– Мы могли бы победить…
– Победить он мог… – внезапно мне стало горько и обидно. – Ты даже одну руку победить не мог, Беани… Вон, слышишь, наступают!.. Пять тысяч пехотинцев и один имперский командир оказались тебе не по зубам! Как ты, дурень, собирался сражаться с целой Империей?
Но Беани мне не ответил. Не мог. Он был ещё жив, но лужа крови под ним намекала, что осталось ему недолго. Что-то важное я ему всё-таки зацепил, и грозный Вспомнивший потерял сознание. А лечить я его не собирался.
– Жил как дерьмо, так и подыхай так же… – вздохнул я, поднимаясь на ноги.
Дым почти рассеялся. Вокруг меня сплошным ковром лежали мёртвые. Кирри, ааори из Форта, восставшие нерождённые и их союзники. И эр Зол, так и не сумевший выдернуть странное копьё и подняться на ноги. В дымке было видно, как на поле боя накатывает сплошной строй имперских пехотинцев, захлёстывая последние очаги сопротивления восставших. Совсем неподалёку, за тёмным частоколом форта ещё рубились, но я туда идти не собирался.
– Шрам!.. Шрам…
Голос Беани был совсем слабым. Но я так и остался стоять.
– Добей…
Предводитель восставших посмотрел на меня с болью и мольбой.
– Не хочу на костёр….
– Сам сдохнешь, раз не хочешь… – ответил я.
– Сволочь ты…
Беани закрыл глаза, подтянул руку к шее и, прежде чем я успел ему помешать, сделал замысловатое движение пальцами. Из брони на запястье выскочило лезвие, пробивая кожу – и хлынула кровь. Её и так немало натекло – я даже и не думал, что она ещё может так из него хлестать. Но вот хлестала, хоть и недолго. Шестнадцать долгих ударов сердца я наблюдал, как умирает Вспомнивший. Беани-пьяница, который решил круто изменить свою жизнь. И изменил всю жизнь княжеств Виор и Мобан.
– На костре ты бы порадовал людей куда больше… – устало сказал я трупу и побрёл в сторону наступающей имперской пехоты.
Этот день казался бесконечно долгим. Когда закончилась битва, солнце только клонилось к горизонту. Весь вечер и ночь бойцы искали раненых, а на следующий день занялись мародёрством: выжившие таскали припасы из форта и обирали трупы, складывая всё добро в кучу. Трупы и срубленные на склонах гор деревья – наоборот, тащили в форт, который и должен был стать большим погребальным костром. Я в этом участия не принимал – лечил тех, кому требовалась срочная помощь. И на следующий день мы занимались тем же. Мудрости вокруг было так мало, что никто из погибших так и не поднялся за два дня.
От моего отряда осталось едва ли три сотни человек. Из ветеранов погибли в бою Са-ин, Ла-ба и Юн-кан. Просто не хватило сил, хотя я почти час пытался заставить его организм выжить. Пусть погибли, в основном, новички, но даже их было бесконечно жалко. А от уныния меня спасало лишь то, что сил не осталось даже на то, чтобы унывать.
Остальные тоже потеряли немало. Имперская пехота потеряла четверть от изначальной численности. Егеря остались без трёх сотен человек. От войска Форта Ааори осталось чуть более десяти тысяч. Если бы не задымление, устроенное восставшими, мы бы, наверно, побежали в бою, увидев такие потери.
Выяснилась и причина, по которой восставшие приняли бой – войско из Виора в двадцать с лишним тысяч человек. Оно шло с севера по торговому тракту и добралось до места битвы как раз к тому моменту, как заполыхал погребальный костёр. Граф отправил их дальше – чистить от восставших окрестности Тульи и междуречье Аирены.
Глава 26
Остатки объединённого войска смогли выдвинуться на юг только спустя несколько дней, когда идти смогла большая часть раненых. До Мобана добирались десять дней. Когда подошли — нас встретили только обгоревшие руины, заполненные нежитью. Город, столица княжества, частично выгорел, а частично вымер. Пара тысяч восставших, стоявших лагерем неподалёку от башни сари, при нашем появлении снялись и ушли в горы. Преследовать их мы не стали. Хотя эр Ненари поначалу и требовал этого, но, пообщавшись с графом Ленгетом, он как-то сразу поубавил командный настрой.
Забрав из-под Мобана обоз и командование Форта Ааори, войско снова вышло на восток. На полпути к Тулье свернули на юг и двинулись по бездорожью в междуречье Аирены. И уже через пару дней пути наткнулись на засеянные поля. Виорцы тут уже побывали: в первой же деревушке, обнаружились следы похоронного костра, а дома стояли совсем пустыми.
Встречались по пути и бывшие работники, возделывавшие поля восставших — из тех, кто решил податься в Тулью. Завидев нас, они останавливались и ещё долго смотрели нам вслед. Я не особо пытался понять, о чём они думают, но в их эмоциях проскальзывало столько всего, что обычными словами не передать. В какой-то момент я просто понял, что они теперь – больные и сломленные люди, которым ещё многие годы придётся приходить в себя.
Те немногие восставшие, что смогли избежать встречи с виорским войском — также избегали и встречи с нами. Однако егеря настигали и добивали без жалости почти всех. Граф всё-таки не собирался оставлять за спиной будущие банды разбойников. После восстания те, кто в нём участвовал, становились изгоями. И далеко не сразу им удастся вернуться к обычной жизни. А те, чьи имена были установлены – не смогут никогда. Всех их ждал костёр.
Войско разделилось у развалин Линга. Здесь мы устроили днёвку, разбив большой лагерь, а меня вызвали в шатёр командования, где уже находились все выжившие эры, лори, командиры графа Ленгета и мудрецы. Когда я вошёл, на меня устремились взгляды всех присутствующих. Первым, как это ни удивительно, заговорил Ксарг.