Я стояла в коридоре, слышала ее всхлипы и очень хотела хоть что-то сделать.
Будь это кино, я бы вошла туда, успокоила ее и, возможно, даже стала бы ее другом. Я видела это на экране дюжину раз. Но вот опять, в реальной жизни все по-другому, это что-то, что я не смогу действительно понять и прочувствовать, пока я стою здесь, с внешней стороны двери.
Тори ненавидела меня.
От этой мысли у меня заболел живот. Меня прежде никогда не ненавидели. Я была из тех детей, если спросить о которых у других, что они думали обо мне, они ответили бы: «Хлоя? Она хорошая, я думаю». Они не любили меня, не ненавидели меня, просто обо мне не думали.
Заслужила ли я ненависть Тори, был другой вопрос, но я не могу поспорить с ее описанием событий. Для нее я действительно ворвалась сюда и забрала ее место. Я стала "хорошим пациентом", а ведь она отчаянно нуждалась в этом.
Если сейчас я войду в ее комнату, то Тори не увидит сочувствующее лицо. Она увидит явление победителя, пришедшего позлорадствовать, и она еще сильнее возненавидит меня. Так что я оставила ее там, плачущую в комнате в одиночестве.
* * *
Когда дневная перемена закончилась, миссис Тэлбот объявила, что уроков на сегодня больше не будет. Мы собирались совершить редкую поездку во внешний мир. Мы далеко не уедем — просто в местный бассейн через квартал, до которого можно дойти пешком.
Прекрасная идея. Если бы только у меня был купальный костюм.
Миссис Тэлбот предложила позвонить тете Лорен, но я не собиралась отрывать свою тетю от дел ради этого, особенно после того, как ей пришлось приехать сюда вчера из-за моего проступка.
И все же не только я не пошла. Дереку пришлось остаться на терапии с доктором Джилл. Это было несправедливо, но когда я сказала это Саймону, он ответил, что Дереку не разрешают покидать лечебницу. Я думаю, это имеет смысл, если брать во внимание то, почему он здесь. В день моего приезда, когда все ушли в город на ленч, Дереку тоже пришлось остаться в своей комнате.
* * *
После того как все уехали, я упросила медсестер разрешить мне подняться наверх и слушала музыку в своей комнате. Я была там всего несколько минут, когда мне показалось, что кто-то постучал в дверь. Я вытащила наушник. Снова стук. Я была вполне уверена, что призраки не умеют стучаться, так что я крикнула человеку зайти.
Дверь распахнулась. Там стояла Тори и смотрела... очень «неторински». Ее темные волосы торчали в стороны, как будто она провела по ним руками. Рубашка помята, спина не заправлена в джинсы.
Я села.
– Я думала, ты уехала плавать.
– У меня судороги. А с тобой что? – слова прозвучали резко, с оттенком ее обычного высокомерия, но напряженно. – Так или иначе, я пришла не для того, чтобы одолжить твой карандаш для глаз. Как будто он у тебя есть. Я пришла сказать, что ты можешь забирать Саймона. Я решила... – она посмотрела куда-то вдаль. – Мне он не интересен. Короче, не мой тип. Слишком... молодой, – скривила губы. – Незрелый. В любом случае. Возьми его. Он твой.
Я испытала желание отстреляться "Ну и дела, спасибо", если бы не было очевидно, насколько это причиняло ей боль. Саймон был неправ. Он действительно нравился Тори.
– Так или иначе, — она откашлялась, — Я пришла объявить перемирие.
– Перемирие?
Тори вошла в комнату и закрыла за собой дверь. От нее исходила волна нетерпения.
– Эта глупая вражда между нами. Ты не стоишь моего... – она затихла, резко опустила плечи. – Больших усилий. Ты хочешь Саймона? Бери его. Ты думаешь, что видишь призраков? Твоя проблема. Все, что я хочу, чтобы ты сказала доктору Джилл, что я извинилась за то, что сказала всем в твой первый день, что ты видишь призраков. Они собирались освободить меня в понедельник, но теперь передумали. И это ты виновата.
– Я не…
– Я не закончила, – легкий оттенок ее старого отношение ко мне придал словам перелив раздражения. – Ты скажешь доктору Джилл, что я извинилась, и, по возможности, ты не хочешь раздувать из мухи слона. Я думала, что это круто, что ты видишь призраков, но ты выбрала неверный путь, и с тех пор я была с тобой мила.
– О “предоставлении” мне Саймона... Я не…
– Это первая часть соглашения. Часть вторая? Я покажу тебе то, что ты хочешь увидеть.
– Что именно?
– Это в… – щелчок пальцев – …в грязном подвальном помещении. Я собиралась спуститься вниз, узнать, когда вы двое, наконец, собираетесь выстирать мои джинсы, и я услышала как ты и Рей что-то искали.
Я сделала каменное лицо.
– Я не знаю о чем…
– О, да брось. Позволь мне догадаться. Брэйди сказал Рей, что там что-то есть, не так ли?
Я понятия не имела, что она имела в виду, но кивнула.
– Это – шкатулка для драгоценностей, полная старого хлама, – она сжала губы от отвращения. – Брэйди показал мне. Он думал, что я, как ни странно, могу заинтересоваться ею. Это похоже на антиквариат, сказал он. Все в целом, – она задрожала. – Когда я оказалась далека от “О, ничего себе, это настолько мило и романтично. Я так люблю сгнившие ожерелья и грязные подвалы”, должно быть, он рассказал обо всем Рей. Если ты хочешь, я могу показать тебе, где она.
– Конечно, хочу. Возможно, сегодня ночью…
– Ты думаешь, что я собираюсь рискнуть нажить себе еще больше проблем на голову? Я ее сейчас покажу, когда у меня есть время принять душ. И не думай, что ты сможешь сама ее найти, потому что у тебя ничего не выйдет.
Я колебалась.
Она сжала губы.
– Прекрасно. Ты не хочешь мне помогать? Это просто замечательно.
Она двинулась к двери.
Я свесила ноги с кровати.
– Подожди. Я иду.
Глава 27
Я ПРЕОДОЛЕЛА СТУПЕНЬКИ, открыла дверь и посмотрела внутрь — в кромешную темноту. Я отступила и взглянула на Тори.
– У Рей был фонарик. Нам нужно его достать.
Вздох раздражения.
– Где он?
– Я не знаю. Я думала, что ты…
– Откуда мне знать, где лежат фонари? Ты думаешь, я ночью шастаю по особняку? Читаю грязные книги под одеялом? Просто иди… – она остановилась, губы изогнулись в издевательской улыбке. – О, правильно, ты боишься темноты, не так ли?
– Где ты слышала…
Она ущипнула меня за дрожащую ногу.
– Спускайся, маленькая девочка. Я пойду вперед... и отгоню всех противных призраков.
– Нет, я сама справлюсь. Только дай мне секунду, чтобы глаза привыкли к темноте.
Где была Рей и ее спички, когда мы так в них нуждались? Постойте. Спички. Она же оставила их здесь. Я поискала вокруг, но на темном земляном полу спичечного коробка просто не было видно.
– Эй? – позвала Тори. – Ты уже от страха остолбенела? Иди вперед или уйди с моего пути.
Я пошла вперед.
– Посмотри налево, – сказала Тори, ползя за мной. – Она на полпути к стене.
Мы проползли около двадцати футов, прежде чем она сказала:
– Поверни направо. Видишь ту опору?
Я скосила глаза и смогла различить опору здания.
– Она прямо за ней.
Я подползла к столбу и начала ощупывать основание.
– Позади, а не около. Ты сама ничего не можешь сделать? Давай, пропусти меня.
Она нащупала мою руку, положила ладонь на предплечье и резко дернула назад.
– Эй! – сказала я. – Это…
– Рукоприкладство?
Ее пальцы сильнее сжали кожу. Когда я попыталась повернуться, она ударила меня коленом в живот, и я сложилась вдвое.
– Ты хоть знаешь, сколько проблем мне доставила, Хлоя? Ты приехала сюда, выгнала Лиз, украла Саймона, уничтожила мой шанс выйти отсюда. Итак, ты собираешься выбраться отсюда. Билет в один конец в психушку. Давай посмотрим, насколько сильно в действительности ты боишься темноты.
Она взяла неровный прямоугольник. Сломанный кирпич? Девушка замахнулась. Затылок взорвался от боли, я упала вперед и попробовала грязь на вкус, прежде чем все заволокло черным.
* * *
Обессилившая, я просыпалась несколько раз, и внутренний голос начинал кричать: «Ты должна встать!» – но затем сонный, невнятный голос бормотал: «Это лишь таблетки», – и я снова лишалась чувств.
* * *
Наконец, я вспомнила, что не принимала таблеток, и по-настоящему проснулась. От звука затрудненного дыхания. Я лежала там, голова все еще была как в тумане, сердце бешено билось; я попыталась крикнуть: «Кто здесь?» Но губы не шевелились.
Меня сильно трясло, я не могла встать, не могла пошевелить рукой, с трудом могла дышать. Когда я изо всех сил попыталась сделать вздох, то поняла, кто это тяжело дышал. Я.
Я заставила себя лежать неподвижно, пытаясь успокоиться. Что-то плотно прилегало к щекам, стягивало кожу при каждом движении. Лента. У меня был связан рот.
Руки были связаны за спиной, а ноги... Я искоса посмотрела в темноту, пытаясь увидеть ноги, но с закрытой дверью и без света я ничего не могла различить. Пошевелив ногами, я почувствовала, как что-то сдерживает их в районе лодыжек. Веревки.
Эта сумасшедшая сука!
Я никогда не думала, что назову кого-то так, но Тори подходит лишь это слово.
Она не просто заманила меня в подвальное помещение и вырубила. Она связала меня и затолкнула кляп в рот.
Она слетела с катушек. Реально чокнулась.
Ну да, именно поэтому она заперта в этом месте. Душевнобольная. Обращай внимание на ярлыки, Хлоя. Ты просто дура, потому что забыла это.
Теперь я застряла здесь, связанная, в темноте и с кляпом во рту, и ждала, пока кто-то найдет меня.
Кто-нибудь найдет тебя?
Конечно. Они же не бросят меня гнить здесь.
Ты, скорее всего, была без сознания много часов. Возможно, они прекратили поиски. Возможно, они думают, что ты сбежала.
Это не важно. Как только Тори навеселится — и отомстит — она найдет способ сообщить кому-то, где я.
А поступит ли она так? Она сумасшедшая, помнишь. Все, что она хочет – так это избавиться от тебя. Возможно, она решит, что лучше, чтобы тебя никогда не нашли. Несколько дней без воды...