Халлдор ЛакснессЗваный обед с жареными голубями
Горделивые, преисполненные достоинства официанты, перекинув через левую руку салфетки, скользили по залу в толпе гостей, словно среди привидений или фантомов. Я несколько опасался, что прибуду на званый обед раньше других. Как потом объяснить свое нетерпение? Не мог же я сослаться на давнее знакомство с хозяином. По счастью, мне не пришлось выпутываться из неловкого положения. К моему великому удивлению, все уже были в сборе, хотя прошло только пять минут после назначенного по телефону часа. Спокойно войдя в дом через парадную дверь, я пристроился к одной паре. Мужчина смахивал на исследователя космоса — этакий рассеянный, молчаливый человек; супруга же его, дама дородная, по-видимому, крепко стояла на земле; она с улыбкой глядела в зал. Чета не проходила вперед, а остановилась у двери, вероятно рассчитывая, что им поднесут сейчас что-нибудь прохладительное.
— Гм… простите, — начал я, пытаясь завязать беседу.
— Ну конечно, я твержу то же самое, — откликнулась дама. — Все так необычно, так интригующе!
Дама оказалась весьма приятной и разговорчивой. Как правило, у ученых педантов зачастую бывают именно такие жены.
— Мой муж, — продолжала она, — толком не расслышал, что ему сказали по телефону. Кто-то что-то сказал, назвал место. А ты ответил согласием, не так ли, милый? Что ты ответил?
— Я с благодарностью принял приглашение, — сказал муж. — Знаю, ты обожаешь званые обеды.
— Не могла же я от такого отказаться!
— Надеюсь, ты не жалеешь, — заметил муж, — по крайней мере в данную минуту?
— Быть может, и жалею, — отмахнулась дама. — Но ты погляди, как изменился наш епископ, прямо не узнать его, Ничуть не похож на свою фотографию, ту, что недавно была в журнале.
— Они всегда предлагают журналам свои старые фотографии, — сказал муж.
— А вон тот, в золотых позументах. Помнится, это церемониймейстер во дворце или кто-то в этом роде, — щебетала супруга.
— А мне помнится, это таможенный чиновник, — возразил муж.
— Зачем меня сюда пригласили? — недоумевал маленький подслеповатый господин, ненароком попавшийся на нашем пути. — Просто поразительно, что я приглашен на этот банкет. Уж не из-за слабого ли зрения мне оказали такую честь? Я ведь слеп на правый глаз и теряю зрение в левом.
— Что, что вы сказали? — отозвался какой-то мужчина, подергиваясь всем телом. Он был до странности бледен, а золотые кудри до плеч, точь-в-точь как у тех ангелочков, которыми обычно торгуют на рождество, еще больше оттеняли эту бледность. — Вы не видите одним глазом? Тогда это наверняка банкет благотворительного общества, хотя я точно не расслышал, что сказали по телефону. У меня пробка в ухе вот уже целых тридцать пять лет. Пожалуй, меня пригласили сюда именно поэтому.
— Пробка в ухе? Тридцать пять лет? Рекордный срок! Вам следовало бы обратиться к отоларингологу, — заметила дама.
— Рад познакомиться с человеком, у которого пробка в ухе, — сказал вдруг невесть откуда взявшийся важный господин в парадном костюме, один из тех, что с наслаждением заводят случайные знакомства, хотя сами мало для кого представляют интерес. — Простите, а что испытываешь, когда в ухе пробка?
— О, это удивительное чувство, будто все время слышишь музыку, — ответил мужчина с кудрями, как у ангелочка. — Иногда словно орган, иногда духовой инструмент, а то вроде вода журчит или птицы вдруг запоют. Или ни с того ни с сего «бу-бу-бу», точно бык разбушевался. Это единственный звук, который существует в действительности, хотя доказать, что он есть, невозможно… Этот звук не связан с внешними причинами. Человек над ним не властен. Это тот единственный звук, который исходит от бога вечности и иных миров.
В это время подошел официант, обносивший гостей коктейлями.
— Извините, господин метрдотель, — начал я, умышленно повышая официанта в чине: почему не сделать приятное хорошему человеку? — Надеюсь, вы не осудите меня за нетактичный вопрос. Скажите, кто устроил этот прием?
— Кто устроил прием? — удивленно переспросил официант. — Господину это должно быть известно лучше, чем мне. Я не служу здесь постоянно, меня наняли только на один вечер.
— А кто мог бы представить меня хозяину? Я хотел бы поблагодарить его.
— Пожалуйста, пройдите за мной, — ответил официант.
Чем дальше мы протискивались в глубину зала, тем гуще становилась толпа. Прежде я не бывал в этом городе и знал в лицо очень немногих из собравшихся, главным образом это были люди, чьи фотографии мне доводилось видеть в газетах и журналах. Общество показалось мне весьма своеобразным, здесь были представлены все слои населения — от самых низов до самых верхов. Собрание напоминало отпечатанный текст, набор которого упал на пол и рассыпался, а потом впопыхах был собран и отправлен в типографию. В результате ничего не разобрать, разве что отдельные строчки, и те с трудом. Некоторые гости были так надменно-величественны, что я не решался обратиться к ним, впрочем, и сказать-то мне было нечего. Однако судьба вознаградила меня: я столкнулся со знаменитостью. Я знал этого человека по газетам. Только, к сожалению, не мог вспомнить, кто он: то ли всемирно известный пловец, то ли прославленный боевой адмирал, — но, как бы там ни было, в моем сознании он ассоциировался с водными пространствами. Выглядел он весьма симпатично и нисколько не высокомерно, я отважился представиться ему и поблагодарить за великую честь, которую он оказал…
— Кому?
— Да всем нам.
— Благодарю вас за ваши любезные слова, — ответил он.
— Получив приглашение, я не мог не воспользоваться удачным случаем, хотя особым геройством не отличаюсь, тем более на воде, — заметил я.
— Так вы не откажетесь выпить? — предложила знаменитость. — Надеюсь, вы не станете хулить воду, по крайней мере до тех пор, пока виски у нас в достатке.
— Что вы, что вы, ваше здоровье! Я только имел в виду, что сам-то я целиком привязан к суше.
— Между прочим, — доверительно обратился ко мне собеседник, — где мы находимся?
— Вот это я и сам мечтаю выяснить, — ответил я.
— Как чудесно, что я наконец встретила тебя! — воскликнула, устремляясь к нам, какая-то стильная особа в ярком блестящем туалете.
От нее так и несло духами, резкими, как нашатырный спирт. Как и принято на коктейлях, она была в шляпе, которая прямо-таки переливалась всеми цветами радуги. Дама не была ни молодой, ни старой, ни тем более женщиной средних лет. Этакая лишенная возраста красотка с обложки иллюстрированного журнала. Я много раз видел ее фотографии, но, хоть убейте, никак не мог припомнить, кто она: не то какая-то бывшая королева, не то Елена Рубинштейн.
— Неужели это ты, милая? Подумать только, сколько лет, сколько зим! — произнес знаменитый мужчина, обращаясь к знаменитой женщине. — Уверяю тебя, ты никогда еще не была так прекрасна, как сейчас. Скажи на милость, что это за агрегат у тебя на голове?
— Рыба. Она поймана у побережья острова Пасхи! Разве она мне не идет? Ну ладно, поговорим лучше о другом. Скажи, где ты пропадал?
— То там, то тут, — ответил мужчина.
— Я была уверена, что рано или поздно ты объявишься там, где бываю и я.
— Я и появляюсь время от времени.
— Ты всюду и нигде. Ходили слухи, что ты совсем близко, но не успеешь оглянуться, а тебя и след простыл. Зато теперь уж ты от меня не ускользнешь.
Я очень обрадовался, когда какой-то пьяный избавил меня от присутствия при этой романтической встрече.
— Ты видел что-нибудь более отвратительное? — сказал пьянчужка, зажав меня мертвой хваткой в своих объятиях и пытаясь облобызать слюнявым ртом.
— Вы чем-то недовольны? — спросил я.
— Нет, я всем доволен, — бормотал мужчина. — Знаешь, кто я? Я тот исландский комиссар полиции, который потерял в Нью-Йорке паспорт и забыл решительно все, даже собственное имя. Тогда нью-йоркский судья сказал! «Пусть полицейский оркестр проиграет все национальные гимны, посмотрим, на какой он среагирует».
— Жаль, я недостаточно пьян, чтобы по-настоящему поддержать с вами беседу, — сказал я.
— Ну, раз ты считаешь, что ты лучше меня, дело ясное — будем драться, — решил пьяный. — Кстати, по тебе сразу видно, что ты жалкий трус. Эх, попался бы мне здесь хоть один норвежец! Ой, гляди, наконец-то примечательная фигура на горизонте, не иначе как епископ, при золотом-то кресте. Мне такие люди по душе. Это моя компашка.
В тот самый момент, когда исландец распростер руки, чтобы обнять приглянувшегося ему епископа, откуда ни возьмись, вынырнули два дородных официанта и угодили прямо на пьянчугу. В результате епископ нечаянно налетел на меня.
— Извините, — произнес я, — но, поскольку само провидение толкнуло меня в объятия вашего преосвященства, осмелюсь задать вам деликатный вопрос: скажите, пожалуйста, что это за место, где мы с вами находимся? Я спрашиваю вас, потому что понимаю, епископ не пришел бы сюда просто так.
— Гм, — произнес епископ. — Вы кальвинист?
— Я хотел бы услышать из ваших уст, где мы находимся и зачем нас сюда пригласили?
— С превеликим удовольствием, — ответил епископ, делая широкий жест в сторону человека в золотых позументах. — Разрешите представить вам начальника генерального штаба.
— Прошу извинить меня, господа, — сказал я. — Ну конечно, я должен был догадаться, что организатор этого торжества — генеральный штаб, а не высшее духовенство. Но для меня по-прежнему загадка, отчего меня тоже пригласили сюда.
Тогда генерал сказал:
— Упаси вас бог, молодой человек, переоценивать генеральный штаб. Где уж нам, у нас не всегда хватает и на понюшку табаку, не то что устраивать банкет, ха-ха-ха!
Когда генерал громко захохотал, откуда-то вновь выскочил тот самый исландец и навалился на генерала, опять оставив меня один на один с епископом. Так что служителю церкви не удалось отделаться от меня, подсунув мне генеральный штаб. Праздничный гул тем временем все Усиливался, и теперь даже на расстоянии двух сантиметров приходилось кричать изо всех сил. Я прокричал в ухо епископу.