Мелькнуло в голове запоздало: «Не убивают. Разве что ногами насмерть забьют. И изнасилуют вряд ли. Или зачем им тогда так бить? В синяках некрасиво».
И пропало. Все вдруг пропало. И причиной тому была вовсе не острая боль. Сознание работало очень ясно: я слышала, видела, чувствовала. Что-то вдруг изменилось. Всех мучителей моих разом как будто бы отшвырнуло невидимой и огромной рукой. И тут же раздался оглушительный мужской визг. Никогда не слыхала такого, и вам не советую слушать. Похоже на вопль поросенка, не желающего стать котлетой или колбасой.
Вокруг топот ног, фонтаны поднятых брызг, снова вопли и визг, прозвучавший откуда-то новый странный звук, очень похожий на рык крупного зверя.
И все разом стихло.
Только шум ливня вокруг и бурление потоков воды. Все еще сжавшись от страха и боли, я лежала в проклятой воде и думала, что, наверное, очень нескоро теперь смогу принять ванну спокойно. Если вообще выживу, говоря откровенно. Мучительно болели спина и живот, кружилась голова, тошнило. Хотя отделалась я довольно легко, не убили же сразу. Наверное.
Теплое, очень нежное, мокрое прикосновение к щеке, мое оборвало дыхание.
Страшно. Даже глаза открывать было страшно. Пусть лучше думают все проходящие мимо, что я умерла и валяюсь тут дохленькая совершенно. Кто «все»? Да вот эти... кто тыкается теплым носом и шершавым языком щеку вылизывает. Языком?!
Глаза сами открылись, а разум напомнил мне совершенно некстати, что Илона Король — как бы вообще-то биолог. И по структуре огромного языка эта самая горе-биолог определила легко, что рядом с ней лежит в луже огромный, горячий и мокрый представитель семейства кошачьих.
Везет все-таки мне на котов.
8. О плохом воспитании
“Больше всего о правильном воспитании любят рассуждать неправильные воспитатели”
М. К. Кот, «Дневники и записки».
Похоже, мне по вкусу очень пришлась древняя традиция трепетных дев падать в обмороки. Эта мысль была самой первой. Из тех, что тихонечко раздвигает плотную темную завесу, закрывающую сознание.
Вторая мысль была куда более трезвой и приземленной: “А где это я?”
Воды вокруг больше не было точно. И мокрой одежды и… этот, монстр с шершавым языком, я надеюсь, мне тоже привиделся?
Осторожно открыла глаза. Салон автомобиля, я завернута в толстый пушистый плед, вокруг идет дождь, а на сидении рядом спит он… самый лучший во всем этом мире мужчина.
Интересно, когда я проснусь, наконец, он исчезнет? Очнусь тихо в морге или реанимации вся в капельницах и одна. Телефон, кстати там где-то в луже остался, никто ничего не узнает о том, что случилось.
Само собой всхлипнулось громко. Кот открыл вдруг глаза, вцепившись в меня быстрым взглядом, громко выдохнул нечто нечленораздельное, вроде: “Лю, ну как так-то!” и сграбастал в охапку меня всю, целиком, к себе крепко прижав.
От этого порыва мой ушибленный организм заорал острой болью, я взвыла, а Марк буквально отпрыгнул, смешно так глаза округлив.
— Грязные яги! Лю, как тебе удалось так быстро найти приключения и даже отпетых разбойников?
Ругательство интересное-то какое… Я смотрела на него, осторожно закутывающего меня в толстый плед и глазам своим просто не верила. Мы расстались под зонтиком, поцеловавшись всего час назад. Откуда он здесь?
— Ты мне... ничего не хотел бы сказать? — слова дались с огромным трудом, я хрипела и кашляла.
Кот посмотрел очень внимательно, потом молча пощупал мой лоб. А после я поймала на себе его взгляд, откровенно скользнувший вниз по шее куда-то к груди и вдруг поняла, что под пледом на мне нет совсем ничего, совершенно!
— Очень хочу. Но чуть позже. Я снял недалеко тут коттедж на два дня. Т-ш-ш, солнц, ничего пока только что не спрашивай. Говорить получается плохо, не напрягайся. Приведу тебя в чувство и поговорим. Не дергайся, Лю, с тобой больше ничего не случится, я рядом.
Я почему-то поверила сразу и окончательно. Стало немного легче, хотя сознание ускользало. Я с самого раннего детства на все беды и стрессы реагировала дикой сонливостью. Свойство психики. И теперь нещадно носом клевала, несмотря на все вокруг происходившее. Самое время уснуть: голая, босая, без телефона и в одной машине с мужчиной которого видела в жизни один только раз. И мне все равно уже было. Только поспать отпустите бедненькую Люсю Король…
Лента ремня аккуратно легла на плечо, и я сонно успела подумать, что меня берегут. Наверное, дело даже вовсе и не в компьютере бортовом, гневно ругающимся на не пристегнутого пассажира. Больше не думалось, мозг отказал совершенно. И поделом ему.
Машина загудела, замелькали огни на панели, но все это было уже просто сном. Как и дождь там, за пределами маленького нашего мира, ставшего так быстро странным: до боли знакомые незнакомцы в салоне дорогого автомобиля едут неизвестно куда.
Край сознания зафиксировал вяло остановку машины, хлопнувшую тихо дверь водителя, тишину.
Осторожно подхватившие меня руки были такими родными и близкими. Запах мужчины кружил опустевшую голову. Тепло груди, к которой меня прижимали, очень осторожно, — все было похоже на сказочный сон. Мой секретный: страшный очень, но с условно-хорошим концом.
Дыхание теплое у виска, очень тихое: “Потерпи, Люсь, скоро будет полегче!” А мне уже было совсем хорошо. Ни на что бы не променяла эти минуты. Особенно, — на возможность сейчас сидеть мрачно на кухне и разглядывать мокрые туфли. В доме, который уже очень давно стал чужим.
Судя по звукам вокруг, мы уже были в коттедже. Меня туда явно внесли и даже куда-то сгрузили. Звуки и ощущения тела были словно приглушены, даже боль перестала быть такой острой. Но женское любопытство тоненьким червячком ковыряло сознание. Пришлось сделать над собой усилие и приоткрыть наконец-то глаза.
Глубокое кресло, мягкий свет в небольшом и уютном холле. Судя по возмущенному писку машины на улице, Марк забирал из машины свои вещи. А мои где, интересно?
Развернула свой плед, еще раз уверившись в своей полной и окончательной обнаженности. Что случилось со мной тогда, там, в подворотне? Не помню.
Подняла глаза и встретилась взглядом с совершенно бесшумно вошедшим Котом. Картина маслом: сижу я такая вся с грудью голой, мучительно соображая, что делать и мужчина напротив стоит. И смотрит так…
Так на меня не смотрел никто и никогда, точно. Что с ним? Как в замедленной съемке, не понимая, что делаю, и понимать не желая, я встала зачем-то навстречу.
Плед предательски соскользнул, обнажая и плечи мои совершенно мальчишеские и дерзкую острую грудь. Косточки бедер, торчащие сиротливо. И в довершение натюрморта, на макушке гнездился целый стог непослушных и серых волос, после дождя распоясавшихся совершенно, завившись в тугие спирали. Замерзшая, грязная, сильно избитая. Красивая я, говорил ты? Вот, смотри, Кот, и больше не заблуждайся.
Секунда, другая. И мне стало вдруг стыдно и зябко. Что вообще происходит со мной? Обхватила руками озябшие плечи, попыталась поймать рукою край сбежавшего пледа.
А мужчина моей мечты, стоявший так близко и так далеко, вдруг гулко сглотнул, делая ко мне шаг и прошептал сипло и быстро, словно боясь: я не успею услышать.
— Останови меня. Сейчас.
И протянул вперед руку, останавливая мой порыв смущения, крепко поймав мою мятущуюся в страхе ладонь. Наши пальцы сами переплелись, цепляясь друг в друга.
— Нет.
Мой голос раздался так странно: хрипло, тихо, но очень решительно. Это была точно я?
Шаг навстречу и я снова понимаю, что назад пути нет. Безвозвратно. За один только сегодняшний день моя жизнь изменилась уже сколько раз?
Мужчина моей мечты, он все еще стоит, смотрит на меня и ожидает, дыша тяжело. Чего?
— Ты не будешь жалеть? У тебя просто откат, от всего пережитого. Так бывает если серьезнейший стресс. А я не стану простым приключением. Лю, подумай. Ты умная девочка, я…
— Жалеть? Марк, ты это серьезно сейчас?
— Шутки в сторону, милая, я серьезный мужчина.
На губах его наконец-то скользнула так быстро успевшая мне полюбиться улыбка. Я успела соскучиться очень по ней.
Еще шаг навстречу, и я уже чувствую жар его тела, а пальцы сплетаются крепче.
Почти ничего не разделят теперь уже нас. Ну… разве что, вся его, совершенно сухая, одежда.
— Мне от страха бежать без оглядки, сверкать пятками быстро ?
Он моргнул, улыбнувшись в ответ широко.
— Идея отличная. Вид сзади… у меня развитое воображение. Лю. Еще одно только движение, и мы уже не остановимся. Ты точно этого хочешь?
— А ты? — мне вдруг снова стало мучительно-стыдно.
— Я об этом мечтаю с той самой секунды, как увидел испуганную девушку в фойе метро. Нет, вру, конечно, до пяти я успел сосчитать, не маньяк чай какой.
Лгал, конечно. Хоть мы и клялись с ним друг другу не врать. Сложно поверить в такое. Но мне сейчас было вообще все равно. Если вдруг я уже завтра умру и в моей жизни так и не будет подобных чудес? Зачем жить тогда?
Очень плохо меня воспитали родители. С детства твердили они о любви, о доверии, верности. Вот и мечтаю теперь я о принцах на белом коне. Или котах на прокатных машинах. Нет, дорогой мой, я теперь никуда тебя не отпущу. Зубами буду держать, ногами, руками. Но счастливой сегодня побуду. Хоть коротеньких десять минут.
— А я, знаешь, маньячка. Марк. Понимаешь… я сейчас сделаю страшную глупость и все такое. Признаюсь мужчине, которого видела сегодня в первый раз, что похоже влюбилась. И поделать ничего с собой не могу. На этом месте в любовных романах герои обычно сбегают.
Он очень внимательно выслушал, даже не улыбнулся. Лишь пальцами свободной руки приподнял мой подбородок и сделал тот самый шаг.