— Ты соберёшься! — приказным тоном. — И живо! — стуком припечатала команду. — И проводишь его со всей любовью… даже на которую, с* эгоистичная, не способна! — прогремела приятная новость обо мне. — И не дай бог, он не ощутит твоей любви… Домой можешь не возвращаться!..
Мысль не единожды посещала голову, но каждый раз натыкалась на банальное — и куда податься?
В городе меня быстро найдут и вернут. Ехать в другой — нет средств. А ехать наобум и мечтать, что отыщу в кратчайшие сроки хорошую работу и жилье… для этого я слишком здраво мыслю.
Много девчат вот так укатило, и в итоге единственным выходом оказалась панель!
Нет, я не готова к таким потрясениям. Поэтому нехотя соскребла себя с постели и начала собираться.
Боже! Как смотреть в глаза Илье? О-о-о, а Глебу? Он же там тоже будет!
Чёрт! Чёрт! Он же в армию уходит, как и Новик!
Я запнулась на прямом месте и чуть не упала, уже шагая по улице.
Сбежать! Скрыться…
— О, Стась! — Со стороны громыхнули голоса друганов Ильи и Глеба. В последней, громкой драке не замечены, поэтому к армии на срок два года приговорены не были. Поэтому — веселые, пьяные и свободные…
— Пойдём с нами, — с проулка вывернули трое с улыбками на лицах. Макс даже попытался приобнять, но я увернулась от хмельного порыва знакомого и жуткого амбре сигарет и спирта. Судя по всему, вечеринка ещё не заканчивалась. Если ЭТИ такие, трудно представить, какой Илья. Хотя, если верить словам мамы, с утра звонил: говорил адекватно. И она его заверила, что я уже бегу, лечу и, вообще, одной ногой только дома осталась…
У призывного пункта народу собралось много. Матери, отцы, бабушки, деды… И, конечно, парней толпа. Ну и девчат, куда без них, ведь любимых, родных провожали в армию! Висли на парнях, шмыгали носами.
А я всё больше укоренялась в желании сбежать. Немедля! А разобраться со всеми потом, когда страсти поутихнут…
Чёрт! Нельзя так. Нужно поговорить с Ильёй. Порвать с ним! Не хочу обманывать ни себя, ни его. Выскажу прямо тут и сразу уйду. Жизнь продолжается, да и учёба начинается в институте. Мы не пара. Ночью я договорилась с собой и сердцем — никогда Новика не любила. Мне он нравился. Очень. Сильно. Да и родственники вынуждали с ним быть. Но после…
Мысль опять запнулась, потому что упёрлась в «Глеб случился». Он поверг меня в шок. Он извернул само представление “ненависть-любовь” и сломал понятие “правильно-неправильно”. И сейчас я больше боялась увидеть его, нежели разговора с Ильёй по душам.
— Стась! — крик Новика заставил вздрогнуть. Не сразу отыскала в многолюдной толпе Илью.
— Пошли, — в сторону своих меня подтолкнул плечом Макс. Шла, как на убой, а глазами жадно высматривала Зверя. Но его не было! Даже сердечко расстроенно стучало. Зато наткнулась на Ленку и опять затормозила так резко, будто на стену налетела. Стерва лютой злобой на меня глазела и не скрывала своего презрения и обиды. Илья нашу зрительную битву нарушил — ко мне навстречу поспешил. Протискивался бойко… А только лицом к лицу оказался, в объятия сгрёб, в ещё больший ступор вводя. Секунда, и за бёдра придерживая, поднял на свою высоту нос к носу:
— Стась, ты прости, а… — сглотнул надломленно, обшаривая глазами моё лицо. И взгляд такой, как у побитого щенка. Жалостливая моська пса, проказу учудившего и знающего, что получит от хозяина… Даже готов к порке — не сбегал, ждал и, гад такой, был готов к любому!
— Стась, — с мукой выдохнул, — не молчи, — носом в мой попытался ткнуться, да не было желания миловаться. — Стась, — заскулил Илья, не заботясь о репутации супер-парня, за которым девчонки толпами бегали. — Чё хочешь? — с чувством. — Скажи, всё сделаю, — шептал в висок. — Хочешь, убью… Хочешь, умру… Только дай мне шанс исправить…
Знал, стало быть, что застукала его.
— Кровь дурная. Тебя берёг, вот и вышло…
— Да ладно несчастного строить, — сама не знала, почему не душила больше ревность тугая. Неприятно — да, но то скорее женское самолюбие пострадало, а душа и сердце — им ровно было. — Не разок то было, — уличила безлико, — так вот и правильно…
— Эй, ты что такое говоришь? — нахмурился Илья, да на ноги поставил. — Я тебя люблю!
— Не любовь это, — настаивала ровно.
— Если б не любил, стал бы я за тобой год ухаживать? — пригрозил осуждающим взглядом. — Не трогаю — берегу. Женой станешь мне, зуб даю. Детей родишь…
Я обомлела. Никогда Илья про свои планы на будущее совместное не говорил, а тут, оказывается, и брак, и дети… Далекоидущие.
Уже было рот открыла, как громоподобный голос в громкоговорителе прорезал гул, стоящий на улице:
— Новобранцы, в строй!
Не успела и слова сказать, как Илья обмусолил губы поцелуем страстным, но после грубоватых и ненасытных ласк Зверя они кощунством показались. Хотя раньше приятными были по ощущениям и на вкус. А теперь и перегар, и сигареты… глупый слюнообмен.
— Я люблю тебя, а не её — верь, — кивком заверил, в глаза с надеждой заглядывая. — Ты же другая, ты умная. Всё понимаешь, — придержал лицо ладонями. Уже склонился вновь поцеловать, как голос мужика, в рупор орущего чуть ли не над ухом, громыхнул:
— Новодворцев Илья! Кому сказано! В строй!
Я даже оглохла на время, а толпа гоготнула рвано. Новик проказливо улыбнулся, а только место в ряду остальных новобранцев занял, мне подмигнул.
Я старалась виду не показать, что неуютно мне. И даже не оттого, что с Ильёй не поговорила, а потому что Глеба не было.
— Где Званцев? — словно услышав мои мысли, рявкнул мужик в военной форме, окидывая призывников суровым взглядом.
— Андрей Степанович, — протянул Новик с улыбкой, — Зверь чуть запаздывает.
— Что значит запаздывает? — аж поперхнулся негодованием Коврижек.
— Ну как… как? — через смешок выдавил Илья. — Дело молодое.
А у меня дыхание застряло поперёк горла. Сердечко биться перестало.
— С девушкой прощается… — добил откровением Новик. Выдох болезненный, удушливый, головокружительный. Едва сознание не потеряла. Пошатнулась хмельно, да сморгнула подступившую темноту.
— На то времени было. Много, — рявкнул мужик, покраснев от ярости. — Мне за ним наряд послать?
— Дядь Андрей, ну ведь знаете, он приедет. К поезду уже…
— Что? — исходил слюной военный. — И я для всех Андрей Степанович! И для тебя, молокосос! — грозным шагом едва не впечатался в Илью. Парень чуть прогнулся назад в корпусе.
— Всё понятно? — навис мощной горой, а там было много тела и роста, ну и, конечно, чин…
— Так точно! — автоматом рапортовал Илья и руку к голове приложил, за что тотчас получил затрещину:
— Никогда не прикладывай руку к непокрытой голове, — распоряжение.
— Так точно, — проскрипел сквозь зубы Илья, зло глянув на двоюродного дядю.
— Если не явится, — чуть спокойнее отчеканил мужик, — я собственной персоной в суде буду свидетельствовать против него. А если явится, по прибытию на место, 10 нарядов вне очереди уже его! — даже криво улыбнулся. — И толчки драить будет до усрачки!
Я уж было обрадовалась, улизнуть можно, да не тут-то было…
— Что стоишь? — Макс подтолкнул к парковке, — прыгай в тачку, — махнул на светлую копейку.
— Да я, наверное, — попыталась съехать с темы.
— Ты чё несёшь? — недоумение в хмельных глазах мелькнуло. — Ильюха в армию уходит! Два года не будет с тобой!
Пристыдил.
Губу закусила от злости на себя и свою нерешительность, да послушно в машину нырнула.
На перроне была жуткая давка. Запах поездов, гул толпы, тутуканье локомотивов, женско-механический голос оповещений.
Голова раскалывалась жутко. И толпа всё больше раздражала.
Улыбка Ильи тем более. Перед отправлением парням разрешили с родственниками проститься. Новик меня в объятия сграбастал и с друзьями ржал. А я мялась рядом и не могла понять, зачем здесь?
И она? Всё время натыкалась глазами на Ленку. Она с Ольгой стояла в сторонке и на меня глядела с ненавистью. Как бы в драку не бросилась, только поезд тронется. Нужно смотаться пораньше… Хотя я в чём-то её понимала. Знала ведь, как она любила Илью. Не дура. Ленка по нему сохла давно, беззаветно, а я их пару разбила… Вот так вышло…
И, конечно, её бесило, что с ней он трахался, а меня всё равно не бросал! А вот я бы бросила…
Мысль испарилась. Время застыло… Я увидела в толпе Глеба. Он ловко маневрировал между людьми на перроне. Сумка через плечо. За руку за собой тянул Наташку. Красивую, стройную, жгучую брюнетку. Яркую и веселую. Она едва за ним поспевала на каблуках высоченных, в платьице коротком и курточке кожаной.
Сердце болью затопило. Меня аж повело от обиды слепой.
Как можно вот так… Со мной, а потом с другой…
Закрыла глаза. Не хочу видеть этого! Не хочу видеть Зверя!
— Малыш, ты чего? — из глубины отчаяния вырвал взволнованный голос Ильи.
— Не плачь, — прижал крепко. Зарываясь носом в макушку.
Я даже подзависла, а о чём Новик?..
А потом ощутила горячие капли на лице. Какой ужас, я разревелась!!!
— И буду писать! — заверил Илья. Я отстранённо кивнула. — И часто приезжать, — подмигнул проказливо и поцеловал. Тошно стало… от собственной низости, подлости, трусости. Ну и вот так… перед поездом не смогла я такую тему поднять. А он целовал… Всё жаднее и напористей.
А я не забывалась, не растворялась — смотрела на Глеба, который уже в толпу знакомых врезался и лишь мазнул по нам с Новиком взглядом.
Мазнул! И только!!!
С друзьями приветствовался, обнимался… Потом к Андрею Степановичу поспешил. И получил несколько затрещин. Виновато покивал, затылок почесал и вновь к толпе присоединился. Тут же пиявка-Наташка к его боку прилипла. А к нам с Ильёй даже не подошёл…
— Стась, да что с тобой? — реально волновался Илья, опять пытался достучаться до истинной причины моего невменяемого состояния.
— Нормально всё! — заверила сухо.
— Стась, — Новик теперь уже не улыбался. Ощутил, что что-то не так. Может быть, пристал бы… да среагировал на раскатистый смех Глеба: