Звезда Ариадны. Надежда на Земле и в небе — страница 14 из 51

– Пожалуй, так, –  подтвердил Василий. –  Жаль только, не все наши желания исполнятся.

– Когда-то, может быть, и исполнятся, –  хитро улыбнулась Анастасия. –  Некоторые –  совсем скоро. Возможно… Я пойду. Закончите завтрак без меня, хорошо?

* * *

Ксения смотрела на Василия и думала о том, какой он уверенный, умный, надёжный. Пожалуй, ещё и приятный на ощупь –  хотя должно ли её это волновать?

Почему она так настойчива в своём нежелании приласкать Василия, хотя его ласки ей приятны? Наверное, потому, что не хочет сумбура, а хочет порядка. Пусть порядок не очень яркий и довольно-таки скучный, но и она не девочка. Надо ли ей влюбляться? А без любви и подавно ничего не нужно!

Василий между тем вновь прижал её к себе, начал целовать шею, плечи. Приятно! Но нужно ли? Всё так неопределённо…

– Ксюша…

Он подхватил её на руки, двинулся в сторону спальной ниши. Ксения повернулась, упёрлась ладошками в его грудь.

– Нет. Василий Николаевич, нет!

Василий покорно отпустил. А ведь она бы не сопротивлялась. Ну, то есть сопротивлялась бы, конечно, но не так, чтобы с ней нельзя было бы совладать. А он отпустил. Хороший. Милый. Послушный. Не всегда послушный, и это даже хорошо. Но почему послушный сейчас?

– Час до атаки, –  сказал Василий, словно прочтя её мысли. Так часто бывало… –  Мы бы всё равно не успели. И думали бы не о том.

Ксения усмехнулась. Она сама не знала, чего хочет. Что тут можно сказать?

– Следующий раз твои уговоры меня не остановят, –  пообещал Василий. Не особо уверенно. Она знала –  ещё как остановят…

– Может быть, –  проговорила Ксения. –  Только не здесь. Не в моей каюте. Тут даже и не надейтесь.

– Почему ты раньше не сказала?

Глаза Василия загорелись огнём. Приятно было видеть его таким радостным. Но и обманывать не хотелось. А она не была уверена.

– Я и сейчас ничего не обещаю. Кто знает? –  спросила Ксения.

Василий коротко кивнул и вышел. Пошёл биться с раками. Счастливый. Тем, что она дала ему надежду –  пусть и слабую. Неужели ему для счастья нужно так мало? А если дать ему настоящую радость –  не слишком ли жестоко будет, когда её отнимут навсегда?

Ксении для счастья постоянно чего-то не хватало. Всё было каким-то тусклым, тщетным. Маленьким. Она никогда не была удовлетворена полностью. Наверное, жизнью ей было предназначено другое. Но что? Что?

* * *

– Отключить искусственную гравитацию, –  приказал Василий.

Пол словно бы сразу ушёл из-под ног. Голова слегка закружилась. Артиллеристы в командной рубке стали болтаться около своих контрольных мониторов, как мячики.

– Манёвр! Пуск двух торпед парой! Залп!

Дредноут тряхнуло. Одна торпеда ушла ко второй рачьей планете, вторая –  к орбитальным оборонительным комплексам.

– Перезарядка!

В автоматическом режиме перезарядка занимала три минуты. Василий начал считать. Точнее, считала только какая-то часть его сознания. Другой он представлял разгоняющиеся торпеды. Ощущал накапливающуюся в кристаллах боевых лазеров энергию. Думал о Ксении –  чем она занята сейчас? Смотрит в иллюминатор или на контрольный монитор? Молится? А может, составляет меню праздничного ужина, даёт команды главному пищевому комбайну? Может быть, сегодня она всё-таки позовёт его?

– Торпеды на стартовой позиции! –  доложил искусственный интеллект «Смарагда».

– Залп!

Дредноут вновь тряхнуло. Торпеды ушли. А левый верхний угол тактического монитора осветился нестерпимо алым сиянием. В непосредственной близости от «Смарагда», на расстоянии прямого кинжального удара, из подпространства вышел вражеский «скорпион».

– Отключить накачку лазеров! Активировать системы активной обороны! –  приказал Василий.

Но было поздно. «Скорпион» окутало голубым пламенем. Он стрелял по дредноуту из всех видов оружия. В ход пошли торпеды, лазерные и кинетические пушки, широкополосные излучатели… В таком режиме атаки «скорпион» не мог продержаться долго –  его буквально разорвало пополам от собственного огня. Но и «Смарагд» треснул снизу вверх. А две секунды спустя багрово полыхнул один из главных реакторов, испаряя всё вокруг себя.

Рубка, заключённая в бронированный кокон, полетела прочь от погибающего дредноута.

Василий в последний раз смог посмотреть на корабль снаружи. Не так часто доводилось делать это прежде –  где-то в дальнем космосе, на сборе астероидов. Но кто бы мог подумать, что ему доведётся погибнуть не на корабле, а вне его? Проклятая спасательная автоматика…

«Смарагд» разваливался на части. Слева, в розовом сиянии, растворялась та часть корабля, где располагалась каюта Ксении. Из трещины в корпусе на нижних палубах вылетел человек без скафандра –  видно, не зря говорили, что старик Макаров при каждом отключении гравитации бросает всё и летает по коридорам. Сегодня он отправился в последний полёт. Как и все они.

Но ракам не достанется ничего. Никто. Никак.

Люди не будут жить в тюрьме-заповеднике. На них не будут ставить опыты. Никаких технологий раки тоже не получат. Может быть, это и не самые передовые технологии. Но все они есть в ковчеге и, значит, должны исчезнуть, чтобы ковчег получил больше шансов.

Жаль только, «скорпион» обнаружил и накрыл их так быстро. Лучше бы после ужина. А ещё лучше –  завтра. Или через три дня. Через неделю… Дней ведь всегда мало!

Василий вызвал на тактический дисплей отчёты о параметрах жизнедеятельности всех членов экипажа. Половина команды уже была мертва. Четвёртая часть умирала. Остальные пока были живы и даже сравнительно здоровы в герметичных отсеках «Смарагда».

Ксения тоже была жива и смотрела ему в глаза. Она активировала тактический экран и включила канал связи именно с ним. Приятно. Но говорить всё равно было не о чем. То, чего они так долго ждали, совершилось. Прощание –  не более чем ненужные сантименты. Особенно когда счёт идёт на секунды. И нужно закончить его быстрее. Убить тех, кого любишь, пока их не убили другие.

– Самоликвидация, –  отдал последний приказ Василий. –  Полная и окончательная самоликвидация.

– Подтвердите команду, –  предложил искусственный интеллект, словно не желая погружаться в небытие.

– Взрыв реакторов. Полное уничтожение корабля. Изумрудный дождь.

На месте ещё работающих реакторов словно вспыхнули небольшие, но нестерпимо яркие звёзды, испаряющие материю и пожирающие само пространство. Несколько секунд –  и от «Смарагда» и его команды осталась лишь горстка горячей пыли и облако раскалённого газа.

* * *

В главном командном пункте ковчега «Надежда», две тысячи лет погруженном в кромешную тьму, мигнул и загорелся зелёный огонек. На непредставимом расстоянии от «Смарагда» управляющие компоненты ковчега, использовавшие эффект квантовой запутанности, мгновенно получили сигнал о гибели дредноута и окончании его миссии. Пора было будить спящих глубоким сном экипаж и пассажиров «Надежды». Настал их черёд.

* * *

Адмирал Василий Орлов стоял в первом ряду заполнивших Зал Судьбы людей перед Тремя Отцами. Дивно скруглённые жемчужные своды светились сами собой, наполняя пространство не только светом, но и чистейшим звуком, благоуханием и другими вибрациями. По левую руку от Василия стояла Ксения, за ней –  Олег. В рабочем комбинезоне старшего механика среди сверкающей парадной формы военных и ярких костюмов дам он мог бы выглядеть инородно –  но нет, органично вписывался. Наверное, потому, что знал и любил свою работу, а важно было не то, во что человек одет, а что он собой представляет. Каждый в Зале Судьбы был тем, кем хотел быть.

Справа от Василия стояла София, на которой он был женат в прошлой жизни. А вообще –  девятнадцать раз. На Ксении он был женат девять раз. И семь раз она была его тайной любовницей. Но сейчас никакой тайны в этом не было, и плохого ничего в этом тоже не было, несмотря на то, что тут были и София, и Олег, и Дмитрий, и Ева, и Ариадна…

Василий помнил все свои тридцать семь жизней на «Смарагде». Смерти, рождения, воплощения. В девяти из них он командовал дредноутом в разных должностях. В двенадцати был старшим офицером. В остальных –  простым или старшим матросом. Там, внизу, такой груз памяти мгновенно скрутил бы его дикой болью, за долю секунды свёл с ума. Что там тридцать семь жизней –  памяти о предыдущих двух хватает, чтобы попрощаться с рассудком навсегда. Но здесь он помнил всё, знал всё и был спокоен и наполнен радостью. Потому что смысл имелся во всём. Его жизни, жизни всех присутствовавших здесь людей составляли прекрасную картину мира. Которую можно было улучшать –  если получится. Или оставить чудесным шедевром и начать новую картину.

И все сто сорок четыре тысячи человек из команды «Смарагда» знали всё о себе, о нём, о других. Или могли знать. Потому что они были разными –  но были одним. И Василий сердцем, а не глазами видел двести пятьдесят рядов по пятьсот семьдесят шесть человек –  мужчин, женщин и даже детей… Некоторые из них так и не успели вырасти за две тысячи лет осады. Некоторые были его детьми. Они же –  его родителями. Родителями его родителей. И детьми его детей…

Младший Отец улыбнулся Василию –  а на самом деле, конечно, улыбнулся всем –  и сказал:

– Вы славно бились. Жертвовали собой. Страдали и учились. Узнавали и веселились. Но вы проиграли. Человечество в этом рукаве Галактики будет уничтожено. А вы покинете его.

– Как? –  спросили одновременно все, хотя могли бы и не спрашивать –  за них спросил сам Младший Отец. И тут же получил и озвучил ответ.

– Вам будут отданы в вечное владение три галактики. Три из пятиста миллиардов существующих во Вселенной. Сейчас в них горят двести пятьдесят миллиардов звёзд, и рождаются ещё два миллиона. Примерно по полтора миллиона звёзд на каждого.

Только одна маленькая девочка в двести пятидесятом ряду подумала: «А как же мы будем их делить?» Остальные лишь улыбнулись этой мысли и спросили: «Как же мы их обустроим?»