Молодой человек со следами имплантов на шее говорил негромко, короткими фразами. Его глаза бродили вокруг записывающей камеры, лишь иногда заглядывая в неё.
«Это Джонни Каспер. Уже седьмой день на этой планете… Прекрасной для добычи неонефти… Рекордно прекрасной, но… Есть другая сторона медали – планету окружает аномалия гравитационной природы…»
Джонни встал и прошёлся вокруг кресла.
Герман напряжённо следил за каждым его движением.
Джонни рассказал о том, как делал сотни попыток взлёта в разных местах планеты, всюду заканчивающихся неудачей. Однако таким образом на северном полюсе он обнаружил стоянку кораблей – кого бы вы думали? – вольнопроходцев! Старинные корабли, легендарные, давно пропавшие без вести были законсервированы, а пилоты погружены в глубокий стазис. Некоторые всё ещё транслировали сигналы бедствия. Ни один из этих сигналов Джонни не регистрировал на подходе к планете. Он предположил, что облачный покров сильно гасит радиоволны, поэтому решил использовать свои добывающие установки как элементы огромной антенны, чтобы передавать сигнал опасности с максимально возможной мощностью – хоть и узким пучком строго вверх – в надежде, что тот будет заметен из космоса.
Затем Джонни вернулся в кресло и, прикрыв лицо, долго массировал ладонью веки и брови. Он вновь посмотрел в камеру заблестевшими глазами и дрожащим голосом бросил:
«Вот дерьмо! Я даже не знаю, услышит ли меня кто-нибудь когда-нибудь… Те уцелевшие вольнопроходцы – они тоже записали по обращению… Прощальному… И теперь вот моя очередь… А будет и твоя, неизвестный мне слушатель! Мы все рассказываем свои истории слишком поздно…»
Джонни потянулся рукой к камере и остановился.
«Пожалуй, одного слушателя я могу предположить… Не знаю, как скоро – мне бы хотелось, чтобы никогда – ты можешь услышать это, Герман… Знай, меня влекло только стремление первооткрывателя, спортивный интерес. Я признаю твою огромную работу и твоё право приоритетной добычи. Буй я даже не брал, хотел просто встретить тебя на орбите. Прости… С радостью бы ещё с тобой поработал…»
Джонни завершил движение, и его изображение растворилось в темноте экрана.
Герман замер. Беспорядочно перескакивая глазами с одного прибора на другой, он пытался уцепиться хотя бы за что-то. Все технологии в его распоряжении казались сейчас такими бесполезными!
Он задержал взгляд на коммуникаторе, на игрушечном «Беллинсгаузене», на небе, на установках Джонни…
Корабль устремился ввысь.
Над плато действительно создавалось мощное радиоизлучение. Радар уловил троекратно повторяемые двойные длинные промежутки – так начинался сигнал опасности, записанный в азбуке Морзе. Тот самый сигнал, что в сильно искажённом виде был заметен из космоса. И тот самый сигнал, что сейчас давал надежду.
Пилот взял курс на северный полюс.
Учитывая потери в последнем разговоре, у Германа оставалось не больше пятнадцати реальных секунд видео. Он переключился в режим голосовых сообщений – «Доступно 12 минут». А реальных сколько, полторы? Переключатель в текстовый режим был неактивным. Оператор квантовой связи пользовался своим монопольным положением и давал возможность экономить только крупным клиентам. Герман всё равно понажимал на заблокированный переключатель, каждый раз получая: «Текстовая связь недоступна на Вашем тарифе».
– Нет уж, Джонни… Я запишу кое-что другое, – сжав губы, процедил вольнопроходец и достал пачку обычной старой бумаги.
Герман размашисто заполнил уже десятки листов, когда радар известил о наличии слабых сигналов впереди. «Эвентус» приближался к полюсу. Люминесцирующие прожилки редели и вскоре совсем исчезли. Осталась ровная, чёрная, укутанная туманом, одинаковая твердь. О движении напоминали только приборы и усиливающиеся импульсы на радаре. Четыре сигнала стали отчётливо различимы, три из них – с устаревшими сигнатурами.
Мрачная глыба ворвалась в застывшую картину прямо по курсу, заставив на миг взреветь систему сигнализации о столкновениях – Герман уклонился и разглядел пронёсшийся мимо искорёженный обгорелый остов космического корабля, когда-то не сумевшего справиться с посадкой. Он замедлил «Эвентус» и включил внешнее освещение.
Импульсы стали совсем близкими…
И вот забрезжили тусклые огни.
Первым возник массивный угловатый силуэт – фюзеляж двухсотлетней давности, будто из музея. Потускневшая надпись на борту не оставляла сомнений – хозяином являлся один из первых вольнопроходцев. Громадина не подавала никаких признаков жизни, кроме зацикленной аудиотрансляции: «Это Мельбурн Клинг. Планета затянула меня в свои сети. Кажется, я не могу преодолеть её гравитацию. Братья-вольнопроходцы, жду вас с помощью! А пока же погружаюсь в искусственный сон. Надеюсь на скорую встречу…»
Рядом расположился корабль в два раза меньше и на сотню лет моложе. Он передавал в эфир сообщение: «Говорит вольнопроходец Марк Голвин. Я считаю себя последователем Мельбурна Клинга, хотя мы и никогда не встречались… хм, до того… Его оптимизм и великодушие с детства очаровали меня. Долгое время я шёл по его следу, чтобы прикоснуться к тем же мирам. И вот! Здесь и сейчас… Мельбурн Клинг жив! Он находится в стазисе. Я не осмелился его будить – мне нечем ему помочь. У него не получилось улететь. Не получилось и у меня. Облачный покров представляется непреодолимым. Надеюсь, в будущем сюда прибудут люди, которые смогут помочь нам. А пока я разделяю судьбу учителя…»
Следующий корабль выглядел современным, в ярко-красной обшивке. Исходящее от него видеосообщение показывало уверенного вида девушку, легендарного фримайнера, Каталину Арчдейл – она прилетела на планету в поисках неонефти и так же, как и другие, не смогла преодолеть рубеж в пять тысяч метров, к тому же получила повреждения. Она также заявляла о своём погружении в стазис.
Герман уже давно едва дышал, у него пересохло во рту, но он не замечал этого.
«Эвентус» приближался к четвёртому силуэту. За рассеянным светом габаритных огней быстро вырастало тёмное пятно – спустя миг оно превратилось в корпус звездолёта с очертаниями такими же, как и у раскачивающейся на пружинке игрушечной копии!
Корабль тоже передавал видеосообщение.
Дрожь, клетку за клеткой, пронзила весь организм! Будто снова непрерывный прыжок! Бесконечный туннель, проносясь мимо бликами, сдавливал со всех сторон, сужая восприятие картинки до небольшого проёма впереди.
Круглое доброжелательное лицо – будто из детства.
«Это „Беллинсгаузен“, говорит его капитан Харитон Феникс. Нахожусь на планете Эф-Е-Три-Семь. Я нашёл её по некоторым историческим документам и исследованиям, но в большей степени по собственному чутью. И нельзя сказать, что в этот раз оно меня подвело… ха! но и сказать обратное было бы преувеличением. Планета великолепная с точки зрения добычи: запасы неонефти перекрывают все известные мне вместе взятые! Однако покинуть эту планету – серьёзная проблема. На высоте облачного покрова наблюдается гравитационная аномалия неизвестного мне происхождения, преодолеть которую удаётся только в одну сторону – очевидно, в какую. Я пытался найти какое-то окно в аномалии – ничего не вышло. Но так я наткнулся на стоянку величайших людей! О них нам рассказывали в школах. И теперь я приятно обескуражен тем, что могу твёрдо заявить: это живые легенды! Не совсем, конечно… потому как находятся в стазисе».
Мышцы лица и шеи Германа напрягались в такт звучащим словам.
Харитон с грустной иронией продолжал:
«Только представьте: три славных вольнопроходца из разных поколений встретились в едином месте на краю космоса! Планета приманивает достойных… Принимаю за честь находиться рядом с такими людьми и разделить их стазисное состояние! К сожалению, в сложившихся обстоятельствах нельзя дать бой этим обстоятельствам. Верю, когда-нибудь прибудет новый достойный посетитель, который сможет всех нас вызволить».
Туннель гиперперехода сжался в единую точку и тут же взорвался ярчайшей вспышкой!
Герман дрожал всем телом. Неужели всё? Когда такие люди ничего не смогли, неужели он сможет? Он покосился в тыльную часть кабины… Нет! Там по-прежнему был роскошный кухонный модуль.
Он беззвучно закричал, рухнул головой на консоль и закрылся сверху руками, содрогаясь часто и тяжело.
Потом всё тише и медленнее…
Затем Герман поднялся.
Слёзы растворили чернила на исписанных листах. Одним движением он сбросил их с консоли и включил запись.
«Робби, это моё последнее голосовое сообщение. При связи отсюда теряется до девяноста процентов квантов. Поэтому времени на что-то большее нет.
Эф-Е-Три-Семь очень опасна. Здесь, кроме Джонни, я обнаружил один разбившийся корабль и четверых вольнопроходцев, пропавших без вести в разные времена. Это Мельбурн Клинг, Марк Голвин, Каталина Арчдейл и Харитон Феникс. Все они погрузили себя в длительный стазис. Никто не смог преодолеть гравитационную аномалию и улететь с планеты. Никто из них также не смог послать в космос радиосигналы: аномалия поглощает их или искажает до неузнаваемости. Только Джонни удалось собрать из своих добывающих установок мощный передатчик, сигнал от которого я регистрировал в искажённом виде на орбите. Это даёт надежду, что аномалию всё-таки возможно преодолеть…
У меня нет стазисной капсулы. Возможно, Робби, у тебя получится спустить сюда одну в автоматическом режиме. А может быть, и новый заряженный коммуникатор. Запасов провизии мне хватит на полгода. Попробую растянуть на год. Это время я планирую посвятить изучению аномалии и составить детальную карту гравитационных возмущений.
На этой планете я первый, у кого есть квантовая связь. Предостерегаю всех не пытаться приземлиться. Те, кто осмелится, знайте, на что идёте. Призываю всё научное сообщество и всех вольнопроходцев к изучению аномалии. За ней скрывается большая награда: эта планета обладает огромными запасами неонефти. Большими, чем мы все когда-либо видели.