Решив, что на первый раз достаточно, они вернулись на корабль.
– Какой здесь длинный день… Сколько он длится, в пересчёте на земное время?
– Тридцать шесть часов.
Ника потёрла виски.
– Неудивительно, что я падаю. Пойду прилягу. Даже есть не хочу.
Иван кивнул. Провести целый день на ногах и для него оказалось приличной нагрузкой, что же говорить о Нике.
Ночь космонавты провели на орбите.
День второй
Темпус-Леора
Ранним утром Иван слетал на Заман, проверил растения и забрал хомяков. Кори и Маршмеллоу выглядели здоровыми. Иван просканировал обеих, взял пробы крови и посадил в одну клетку, чтоб не скучали. Драться хомяки обычно начинали ближе к ночи.
Следующие пару дней они проведут на Темпус-Леоре.
Во время завтрака на «Альпине» Ника подсовывала хомякам кусочки сушёных овощей и пыталась их пощекотать. Маршмеллоу и Кори подозрительно принюхивались. Они явно рассчитывали на другое угощение.
– От морковки они не в восторге. Вань, зачем мучить зверушек? У тебя же есть я.
Шутку Иван не оценил. Взял клетку-инкубатор и поставил её в специальный отсек.
– Нужны малые формы жизни. Сама знаешь.
Тот же день
Темпус-Леора
Ника старела. Приборы показывали замедление метаболизма, ритм всё чаще напоминал трепетание бабочки, чем биение сердца, появились признаки астении.
Стараясь не думать, что же дальше, Иван добросовестно переносил данные в планшет. Пока это единственное, что он мог сделать.
Он снял шлем и глубоко вдохнул. Лучи Самайи Векту ласково погладили кожу. Почти как дома. Если закрыть глаза.
– Зачем?! Зачем ты снял шлем?!
Ника стояла рядом. Слёзы текли по бледным щекам. От бессилия она опустилась на землю. Резким движением отщёлкнула замок, и шлем покатился по зелёной траве.
– Ты ведь тоже умрёшь, ради чего?!
Иван пожал плечами.
– Эксперименты на хомяках прошли успешно. Переходим к опытам на людях.
Ника вытерла злые слёзы.
– Я думала, ты знаешь, что делаешь…
– Я тоже так думал.
Самайя Векту тихо катилась за горизонт. Мягкие лучи скользили по неподвижным фигурам, опиравшимся спинами друг на друга. Прекрасный закат. На прекрасной планете.
Внезапно Ника выпрямилась.
– Вань, – произнесла она, – а я лучше себя чувствую. То есть мне не становится хуже. Словно это вдруг прекратилось.
Иван повернулся и проверил датчики. Брови его поползли вверх.
– Похоже, процесс остановился, – сообщил он. – Ты перестала стареть.
– А ты?..
– Без изменений.
В лагере приготовили кофе. Всыпали в высокие фаянсовые чашки по две ложки с верхом и залили крутым кипятком. По полевому. Без высоких технологий и синтетического молока в тюбике. И тем более без герметичных стаканчиков. Оба с удовольствием вдохнули ароматное облачко пара и с чашками в руках вышли из хозмодуля.
– Активное старение начинается на расстоянии от Темпус-Леоры.– Иван всё ещё искал логику. – Как только космонавты покинули её атмосферу – они начали стареть. Пока ты здесь, твоё состояние не меняется. Это нужно проверить. Хомяки поживут в лагере, а мы переночуем на корабле.
– Всё так, – согласилась Ника, осторожно пригубив горячий напиток. – Но ты-то вообще не реагируешь. Хотя был и на Замане, и здесь.
Иван кивнул.
– Возможно, я невосприимчив …к этому. Или прошло мало времени.
Ника только сейчас заметила, что под тонким изолирующим костюмом у Ивана такие же приборы, что и на ней.
Вернувшись на корабль, она сразу попросила разрешения лечь. Иван проверил датчики и увеличил частоту передачи данных с её блока на свой планшет. Ника ушла в каюту, а он ещё долго сидел в пилотском кресле, сравнивая показатели сердечного ритма и степень сатурации последних дней. День на Темпус-Леоре – показатели в норме, никаких изменений. Ночь на орбите – снова прогресс. Здесь точно есть логика, предстоящая ночь должна стать решающей.
Наутро Ника выглядела постаревшей ещё на пару лет. Добавились желтоватые тени на висках, стали глубже носогубные складки.
– Я снова хорошею, – мрачно констатировала она, оценив отражение в маленьком зеркале.
Иван поднялся и подошёл к ней. В глазах слёз не было. Однако приборы не обманешь, пульс частил, появилась аритмия.
Ника опустила голову.
– Прости меня… За то, что тогда наговорила.
– Это ты меня прости. За то, что поверил.
– Бинго. – Ника улыбнулась. – Получается, я неплохая актриса. Жаль только, что учёный из меня, увы, никакой…
Они долго стояли посреди кубрика, обнявшись.
День третий. 7 ч 30 мин по земному времени
На борту «Альпины»
Мозг лихорадочно работал. Родители за два месяца постарели на тридцать лет. Ника за две недели – почти на двадцать. В чём принцип действия «заразы» с Темпус-Леоры, Иван по-прежнему не понимал. Всё могло зависеть от конкретного организма, от индивидуальных особенностей, от иммунитета. Ника постарела быстрее всех – почему? Из-за сильного иммунного ответа. Но тогда и с первопроходцами была бы обратная ситуация, и самые молодые умерли бы первыми.
Внутреннее чутьё снова тянуло его на Заман.
Надежда ещё жила в нём, но для подтверждения фантастической догадки требовались дополнительные исследования. И время. Которого, как всегда, ничтожно мало.
Всё дело в нём. Досконально изученное на Земле, время оказалось совсем другим в отдалённой точке Галактики. Плотная, агрессивная материя. Не поддающаяся земным законам. И обычной логике.
Зонды, дважды привозившие пробы грунта и воздуха с Темпус-Леоры, по возвращении не ржавели и не портились. Они продолжали функционировать, и как ни в чем не бывало выполняли свои функции. А люди старели. Старели и умирали. Почему же, если дело во времени, это алчное чудовище действовало только на белковые организмы?! Почему не разрушаются и не портятся бездушные железки? Ответ был на поверхности, но к главной задаче не приближал. Люди могли дышать, машины – нет. Время растворено в воздухе. Кроме этого дикого предположения идей пока не было.
Тот же день. 14 ч 45 мин по земному времени
Заман. Орбита
Иван сидел на полу в кубрике и смотрел на росток. Надежда на живительную атмосферу Замана не оправдалась. По его логике растения должны были уже расцвести.
С неба на Ивана сочувственно глядела бледная Темпус-Леора.
– Почему же ты не хочешь расти?..
Росток молчал. Выглядел он вполне здоровым, хотя не прибавил ни миллиметра. Приборы фиксировали рост, но он был ничтожно мал. Как в замедленной съёмке. В инкубаторе весело шебуршили Маршмеллоу и Кори. Хомякам всё нипочём. Ни Темпус-Леора, ни Заман никак не подействовали на их жизнедеятельность.
Что-то в этом было, ни Заман, ни Темпус-Леора. Не действуют. Ни один, ни вторая.
Боясь вспугнуть удачу, Иван прыгнул в пилотское кресло.
Тот же день. 15 ч 05 мин по земному времени
Заман
Он стоял на тверди Замана и глубоко вдыхал сухой, пахнущий пылью воздух.
– Ника!
Нетвёрдо ступая, Ника появилась в проёме шлюза.
– Снимай.
– Что?
– Снимай скафандр!
Он сам стащил с неё шлем, расстегнул тугой крепёж костюма. Волосы седыми прядями легли на плечи, Ника неловко убрала чёлку со лба.
– Что дальше? – неуверенно проговорила она. Уголок рта судорожно дёрнулся.
– Просто дыши.
Ночь они снова провели на орбите, дыша воздухом с Земли.
Ника спала спокойно. Иван не сомкнул глаз, боясь пропустить изменения. Время тянулось бесконечно, словно испытывая их на прочность.
В четыре утра взошло их общее с Темпус-Леорой Солнце.
Впервые со времени прилёта Иван улыбнулся тёплым лучам. Это был необыкновенный восход, самый счастливый в его жизни. Приборы отмечали прилив энергии, ускорение обмена веществ. После долгой ночи природа пробуждалась, и Ника оживала вместе с ней.
День четвёртый. 10 ч 00 мин по земному времени
Темпус-Леора
– …На одной планете все уже умерли, на другой ещё не родились, так что ли?
– Не совсем. Если постоянно пребывать на Замане или Темпус-Леоре, ничего не произойдёт. Все живые организмы развиваются по обычному циклу. С флорой и фауной здесь всё в порядке.
Они сидели на песке, опустив босые ноги в ручей.
– Время на Замане и Темпус-Леоре иного свойства. Разлить его по пробиркам – и вот тебе эликсир бессмертия и оружие массового поражения. Если бы экипаж «Альтаира» первым исследовал Заман, все были бы живы… И ещё долго-долго не старели.
– Как жаль, – проговорила Ника и прижалась лбом к его плечу. Она крутила в пальцах длинный каштановый локон, который ещё утром был абсолютно седым. – Но на деле, думаю, всё окажется ещё сложнее.
– Конечно. Я утрирую. Заман и Темпус-Леора существуют в гармонии, дополняют друг друга. Ошибкой было их разделять. Колонизировать планеты нельзя, последствия будут непредсказуемыми. «Жидкое время» пока не для землян.
– И как это донести до Совета Федерации?
– Никак. Будет лучше, если всё так и останется под грифом «Секретно».
– А я не превращусь в младенца? – спросила Ника, разглядывая своё отражение в воде. – Можно же не рассчитать «дозу».
– Думаю, что нет. Время Замана и время Темпус-Леоры уравновешивают друг друга независимо от пропорций. Подышал одним, подышал другим – и всё. Оно в тебе навсегда.
Вечер того же дня. На борту «Альпины»
Сигнал с Земли пришёл в одиннадцать вечера по Земле. Звонил отец.
Войдя в кубрик, Ника почувствовала неладное. Иван сидел, бессмысленно уставившись на наушник коммуникатора с потухшей дугой экрана.
– Что с тобой? Всё ведь хорошо.
– Мама, – проговорил он. – Маме совсем плохо, мы не успеем вернуться.
Ника помолчала и вдруг крепко сжала его плечо.
– Но… У отца в лаборатории должны быть пробы воздуха с Замана! Я позвоню, я мигом!..