Затейница слегка раскрылась навстречу Матери, которая уже протягивала к ней руки. Мягко угнездилась в тёплых ладонях, глядя, как к ней наклоняется лицо с огромными раскосыми глазами. Тёплое дыхание Матери вдохнуло в неё силы, омыло энергией. Этот ритуал Затейница придумала сама, подсмотрела у людей. Она не знала, используют ли другие средства визуализации, создают ли свои внутренние миры – между собой они никогда не говорили об этом. Да и вообще не говорили, только обменивались полезной информацией.
Раскрыв ладони, Мать выпустила Затейницу, и та переключила сенсоры на внешний мир.
Тьма. Как и всегда внутри Дома. Высокие своды, немыслимые конструкции, о назначении которых Затейница не имела представления. Зеленоватое мерцание вдалеке – там находятся чертоги Матери.
Волны тепла пульсировали в её теле, энергия переполняла Затейницу, гнала вверх, она чувствовала нетерпение и больше не могла оставаться в покое. Она была готова выполнить своё предназначение.
Обгоняя её, вверх устремились самые нетерпеливые. Промелькнули Смельчак и Шустрик. Пытаясь угнаться за ними, она проносилась сквозь тёмные отсеки, где мерцало едва заметное свечение приборов, показывая, что в Доме ещё теплится жизнь. Она поднималась выше и выше и, наконец, вырвалась на поверхность планеты. После сумрака внутренних залов дневной свет ослепил её.
Она не торопилась. Слегка раскачиваясь от порывов ветра, Затейница повисла в воздухе. Мимо неё, свернувшись в пульсирующие сгустки энергии, пронеслись Смельчак и Шустрик. Они рванули вверх, туда, где в свинцовом сумрачном небе яркой звездой мерцал вышедший из прокола корабль – их последний шанс. Умник на мгновение завис рядом с ней, но потом двинулся за остальными. Попытки установить контакт с жителями посёлка давно остались позади – те ничем не могли помочь, да и не хотели, они оказались неразумны. Страх и злоба – вот и весь ответ на призыв о помощи. Надежда оставалась только на корабли, изредка появляющиеся на орбите. К такому кораблю сейчас и устремились остальные. Но Затейница выбрала другую цель. Развернувшись в длинную светящуюся нить, она отправилась навстречу челноку, спускающемуся на планету.
Дюзы в последний раз выплюнули голубоватое пламя, и шаттл коснулся поверхности планеты.
Вблизи Идиллия уже не была похожа на размазанный по тарелке концентрат, скорее, на упаковку от него: скомканный, а затем кое-как расправленный лист бумаги противного серого цвета. Какие-то барханы, одинаковые, тоскливые, скучные, будто из слежавшегося цемента.
Павел огляделся. Космодром выглядел заброшенным. Сквозь плиты пробивался мох, местами торчала чахлая трава. У самого края лётного поля пристроились два древних планетолёта, просевшие, в подтёках ржавчины. Диспетчерская башня молчала, лишь автоматический маяк исправно подавал сигналы, но его и проектировали если не на тысячелетия, то на века. Вдалеке, почти потерявшись в наступающем вечернем сумраке, виднелся посёлок – приземистые бараки, серые, одинаковые, неуютные.
А вот и комитет по встрече. Двое пацанов во всю прыть неслись к космодрому. Полы больших, не по размеру курток путались в ногах, капюшоны то и дело спадали с давно не стриженных головёнок. Но чем ближе ребята оказывались к космодрому, тем медленнее становился их шаг. Не дойдя до шаттла пару десятков метров, они опасливо остановились.
Павел постарался выжать из себя приветливую улыбку.
– Не бойтесь, я курьер с почтового катера. – Он показал рукой на сияющую в небе звезду. – Я привожу вам почту. Но сейчас у катера сломался привод, я не могу уйти в следующий прокол, на следующую планету, мне нужна ваша помощь.
Ребятня молча таращилась на него со смесью любопытства, удивления и страха.
– Можете отвести меня к инженеру или технику?
И вновь молчание.
Не понимают интер-космо или проблема в чём-то другом? Как бы с ними объясниться… Павел покрутился на месте, соображая, что делать. Крякнул с досады и полез обратно в шаттл за испорченным переходником.
Когда он спустился на бетонные плиты космодрома, в компании местных стало на одного человека больше. Бородатый мужчина в мешковатой одежде, схватив за капюшон младшего из мальчишек, громко выговаривал ему. Павел с трудом узнал устаревший интер-космо.
– Марш домой, если не хочешь стать добычей теней! – закончил свою тираду бородач.
Павел сделал шаг к нему, но грязный, крючковатый палец упёрся в голубой комбинезон почтовой службы. Гневно сверкнули глаза.
– А ты проваливай!
– Послушайте, – Павел растерялся от столь неожиданной встречи, – вы обязаны оказать помощь, Идиллия входит в Почтовый союз…
– Ничем я тебе не обязан. – Мужчина зло сплюнул под ноги. – Можешь засунуть свои новости и рекламу в одно место. Что мне с того, что Саланта построила ещё один крейсер? Зачем мне знать, что на Внешней Ривьере открыли ещё один отель? Скажи лучше, где был твой хренов союз, когда на Идиллии вспыхнула эпидемия, когда мы умирали? Мы ждали помощи или хотя бы ответа, но никто не откликнулся.
«Я-то тут при чём?» – хотел сказать Павел. Он всего лишь курьер, информацией не распоряжается, хотя будь его воля, он бы тоже поменял иоттабайты рекламы на что-нибудь полезное.
Мужчина нахмурился и мрачно посмотрел на съёжившегося под его взглядом мальчонку.
– А с тобой мы поговорим дома.
Рванув капюшон мальца с такой силой, что парнишка чуть не упал, бородач потащил его к посёлку. Самое время зареветь, подумал Павел, но пацан не издал ни звука, видимо знал: заплачь он сейчас, будет только хуже.
Однако второй мальчик, постарше, не уходил.
– А ты что стоишь? Беги домой, а то за тобой тоже придут.
– Не придут, – на неуверенном интер-космо ответил мальчонка. – Некому приходить.
Значит, он сирота? Неловко получилось.
– Ну, тогда отведи меня к кому-нибудь из взрослых, – попросил Павел.
Мальчик кивнул и быстрым шагом направился к посёлку.
– Надо торопиться, скоро появятся тени. Будет опасно, – заметил он, обернувшись.
По дороге мальчик с любопытством поглядывал на Павла и, наконец, не выдержал:
– Ты правда прилетел со звезды? – Он поднял глаза к сияющей в небе точке. – Ты потом вернёшься обратно? Возьми меня с собой! Пожалуйста! Я много умею, я тебе не буду мешать.
Павел растерялся.
– А как же твои друзья, близкие?
– У меня лишь тётка, но она только обрадуется, если меня вдруг не станет, – прошептал мальчик.
– Всё равно не могу, братишка. Так не делается…
Мальчик насупился и отвернулся.
– Лучше расскажи, что за тени такие, которых все боятся. – Чтобы его отвлечь Павел сменил тему. – Кстати, как тебя зовут?
– Майки.
Поначалу Майки говорил неохотно, но потом втянулся.
Откуда взялись тени, никто не знал. Старик Винки считал, что они, как и люди, не «отсюда». А ещё – что они не живые, вернее, живые, но это другая жизнь, не такая, как у людей. Выглядели тени по-разному. Иногда они скручивались в шарики плазмы, иногда вытягивались в светящуюся нить, но чаще походили на прозрачный силуэт, который преследовал человека. Порой тени становились агрессивными и нападали на людей. Набрасывались, окутывали человека с головы до ног, и он валился замертво. Или становился беспомощнее новорожденного – память, сознание оказывались стёрты. Поэтому взрослые сражались с тенями, пытались их уничтожить. Майки тоже однажды накрыла тень. Было совсем не страшно, скорее, необычно. Сначала по телу будто пропустили электрический ток, а потом в голове поселился кто-то посторонний. Этот посторонний чего-то хотел от Майки, но мальчик не понял, чего именно. Лишь почувствовал, что теням очень грустно.
Мальчик вдруг замолчал.
– Изучать их пытались? – поинтересовался Павел. Рассказ Майки его увлёк.
– Не-а, их все боятся. А вот, кстати, и одна из них.
Сначала она метнулась к летательному аппарату, стоящему на космодроме, проникла внутрь и внедрилась в систему управления. Примитивные логические цепи, похожие на те, что используют люди, и ничего больше. Значит, и этот корабль принадлежит людям? Значит, опять не повезло – в людях они не нашли ни отзывчивости, ни просто желания слышать. Или не всё потеряно?.. Вдруг этот новый человек отличается от живущих на планете?
Затейница развернулась и направилась к посёлку.
Людей оказалось двое. Тот, что поменьше, был детёнышем, Затейница уже встречала его и даже пыталась заговорить. Он хоть и не испытывал страха и не пытался её убить, но был так же неразумен, как и остальные. Ведь разум – это прежде всего умение сопереживать и готовность помочь. Животные и насекомые тоже умеют строить дома, организовываться в сообщества, координировать усилия, выстраивать иерархию. А люди, как и животные, не откликались на мольбу о помощи.
Человеческий детёныш заметил её, но не испугался. Затейница отсканировала его психофон – ровный, голубовато-жемчужных оттенков. Были лишь расходящиеся синие лучи – признак ожидания и любопытства. Но гораздо больше детёныша её интересовал его спутник. Зеленоватые тона симпатии в психофоне – уже неплохо, но этого мало. А вот то, что нет красных волн страха, – это хорошо. Страх и злоба убивали при попытке контакта, отзеркаливались, оборачиваясь против самого человека.
Затейница развернулась в тончайшую сеть, накрыла незнакомца и установила связь с его нейронами.
Ощущения были странными, будто в его голове присутствовало чужое сознание, которое хотело, чтобы Павел куда-то отправился. Куда – не соизволило пояснить или Павел не понял.
Значит, тени разумны? Человечество столько времени искало разумную жизнь во Вселенной, просматривало и прослушивало галактику, а братья по разуму оказались тут, на замшелой Идиллии.
– По-моему, тень меня куда-то приглашает. – Павел вопросительно взглянул на Майки. – Как думаешь, пойти?
Мальчик пожал плечами: дескать, ты взрослый, тебе и решать.