– Говори, что там? – Глаза смотрят внимательно, насквозь буравят мой обленившийся за последние десятилетия мозг. Наша главная работа на корабле – ждать. Ожидание жизни хуже смерти, как по мне, но сейчас не об этом. Сейчас – о её глазах. Они ждали моего решения.
Я проверил протокол. Потом ещё раз. Но ошибки в расчётах нет. Множество вторичных данных отвлекало. Не знаю, куда смотрели разработчики зонда, но я бы добавил фильтр приоритетов. Понимая нетерпение командования, я начал быстро листать полученную информацию, и из-за этой спешки чуть не пропустил главное. Естественный радиационный фон! Он зашкаливал! Конечно, это лишь первый разведчик и первые данные, но что-то мне подсказывало, что так будет везде.
Сверил данные анализа грунта. Так и есть, почва планеты перенасыщена ураном, торием и их производными. Это не космическая радиация, от которой можно построить убежище. Планета заражена, и это худший сценарий.
И опять глаза Джейн. Теперь внимательно изучающие отчёты вслед за мной. Капитан всё понимает без слов. Молчание в рубке. Чувствую дыхание биолога Светланы – она сидит рядом со мной. Экипаж ждёт слов утешения. Ждёт новостей.
А что я могу сказать? Я сам растерян и подавлен. Уж не знаю, зачем отцы и деды вложили в нас столько надежд. Веховое поколение, говорили они. Счастливчики, думали мы. Не знаю, теперь не уверен. Похоже, счастье прошло мимо и наша судьба недалека от судьбы предков.
Биолог Светлана улыбается мне краешками губ. В моём персональном списке претенденток для продолжения рода она третья сверху. После капитана и той, светловолосой, что из первого отсека. Светлана красивей и мягче. Женственнее. Говорят, у неё в предках русские, это придаёт ей дополнительный шарм, зато харизматичность Джейн всегда даёт ей дополнительный бонус.
– Ну не томи уже, – мёдом льётся голос биолога.
– Непригодна, – рублю я сплеча. – Они ошиблись.
– Что ты говоришь? – не поняла Светлана, нетерпеливо вырывая отчёт из моих рук. Мёд стал сталью в её голосе. Почти как у Джейн. Но без этой королевской надменности. Мягкость ей идёт куда больше.
– Всё не так плохо. Мы сможем посещать планету, – успокаиваю я заволновавшихся астронавтов. – Любой из скафандров нас защитит.
Судя по прозвучавшим вялым репликам, получилось не очень. Да я и сам понимал, что аргумент слабоват. Кому захочется жить в скафандре?
Джейн поднимается на почётное капитанское место, возле бортового компьютера. Лёгким движением руки делает знак. Экипаж умолкает. Клянусь космосом, сейчас ей не хватает лишь скипетра и державы.
– То, что нас ожидает здесь, на новой Земле, – говорит она, – не то, чего мы ожидали все эти годы. Мы мечтали найти здесь новый дом, вспахать поля, посадить сады и вырастить наших детей. – Капитан на мгновение замолкает. – Вместо этого нашли агрессивную чужеродную среду. Болезненное разочарование, но не более того. Однако Центр полётов и в этом случае нас не оставил. Обработав данные с зондов, центральный компьютер корабля открыл адресованное нам видеопослание. Посмотрим его.
Запись датирована две тысячи восьмидесятым годом. Более пятисот лет назад. Снимали на Земле. На экранах немолодой мужчина с всклокоченной седой шевелюрой на фоне парка.
– Друзья, – произносит торжественно он, – поздравляю с прибытием. Мне жаль, что планета не оправдала наших надежд. Но и отчаиваться не стоит.
Джейн включает быструю перемотку. Лицо лохмача смешно двигается, он что-то говорит голосом мультяшного Микки Мауса, но слов не разобрать. Наконец Джейн останавливает перемотку на пятой минуте. Лохмач продолжает:
– …ваш корабль – ваша космическая колония, и хотя ресурсов двигателя не хватит для перелёта, корпус и система жизнеобеспечения замкнутого цикла прослужат достаточно долго. На ваш век хватит. Ограничение рождаемости дополнительно сократит износ оборудования и сэкономит ресурсы. Пусть вы и не попали на планету, вы стали первыми землянами, забравшимися так далеко в глубины Галактики. Данные, которые вы соберёте, станут отправной точкой для всех изучающих экзопланеты. Мы гордимся вами, нашими потомками, нашей надеждой!
Пафосная речь землянина меня не тронула, и, похоже, не только меня одного.
Капитан всматривается в лица людей. Огромные глаза ждут ответов. Готовы ли они? Пойдут ли за ней? Светленькая из первого отсека плачет, и мне хочется её обнять. Крушение надежд – это то, что чувствую и я. В отличие от неё мне плакать нельзя. Не здесь и не сейчас. Все расстроены, только темноволосый бортинженер Алессио довольно ухмыляется. Понятно почему – ему предстоит много интересной работы. Засиделся парень в рубке, под крылышком у Джейн.
– И каков наш план «Б»? – наконец спрашиваю я. Интересно, что мы намерены делать в этой патовой ситуации. На моём лице, похоже, написано больше, чем содержится в этой фразе, поскольку Джейн подходит очень близко и смотрит на меня в упор. Взгляд её светлых глаз проникает прямо в душу. Нежная жилка на её виске всё так же пульсирует в унисон с моим сердцем.
– Выйдем на орбиту между луной и планетой, поставим корабль в точку либрации и оттуда продолжим изучать звёздную систему, – вынесла вердикт капитан. – Хелен, – повернулась она к нашему главному медику, – подготовьте всё для протокола стерилизации.
Вот на этом месте я не выдержал. Ставить крест на будущем колонии только потому, что таковы инструкции пятисотлетней давности?
– А не стоит ли хотя бы попытаться?
Умные глаза холодно смотрят сквозь меня.
– Попытаться что? – Сталь в голосе достигла точки накала. Взор собравшихся обращён на меня и на Джейн.
– Попытаться спуститься. Возможно, на поверхности планеты есть безопасные зоны, этого исключить нельзя.
Мой голос звучит отчуждённо. Даже для меня. Наверное, так чувствует себя кролик, схваченный удавом. В ответ капитан только фыркнула пренебрежительно.
– Условия жизни на планете не многим лучше, чем на орбите. Спуск на её поверхность – это трата и без того ограниченных ресурсов. К чему впустую подвергать опасности членов команды? Ради чего? Чтобы вы могли впервые в жизни пройтись по земле или посмотреть на облака?
– Мэм, – вмешивается Алессандро, мужская солидарность или здравый смысл говорит в его обличье. – Разрешите возразить?! Планетолог прав, ведь мы летели сюда через сотни световых лет и строить искусственный спутник без того, чтобы даже не спуститься на поверхность, мягко скажем… Недальновидно. Инженер-строитель безмятежно делает глоток кофе. Покерфейс скрывает его эмоции даже от всевидящей Джейн.
– Попытка – не пытка, – продолжает он. – Ведь мы имеем право хотя бы попытаться узнать, с чем имеем дело.
Он замолкает.
– Кто-нибудь ещё хочет спуститься? – грозно обводит взглядом капитан притихших астронавтов.
– Я пойду, – тихо произносит Светлана, её милое лицо раскраснелось. – Так хотела моя мама.
Остальные молча переглядываются. Мы привыкли доверять тем, кто отправил нашу экспедицию, поэтому большинство поддерживало мнение Земли и капитана. К тому же хоть нас с детства и готовили к колонизации, исходящая от планеты угроза требовала отчаянной смелости для никогда не покидавшего корабль экипажа.
Даже мне, несмотря на мою инициативу и подготовку планетолога, планета казалась чем-то зловещим, тревожным и неизведанным, а неизвестность, как известно, пугает.
И всё же мы спускались вниз. Я, Алессио и Светлана. Планетолог, инженер-строитель и астробиолог.
Этот шанс я не собирался упускать, несмотря на укоризненный взгляд огромных светлых глаз и сотни пар других. Те, другие, смотрят не так укоризненно, но в них застыл тот же немой вопрос. Зачем?
Зачем мы это делаем, заведомо зная о бесполезности предприятия? Да просто так. Любопытство – главный двигатель прогресса, так было и до нас. Не мы это изобрели, и не нам это отменять.
Капитан долго сомневалась, но потом всё-таки решила отпустить нас. Уж не знаю, что её подтолкнуло на такой шаг. Может, дала разрешение, чтобы нас успокоить, а может, посчитала, что для будущего корабля астробиолог, строитель и планетолог не представляют ценности. То ли дело те биологи, что занимались системой жизнеобеспечения, или инженеры, что обслуживали корабль. А нас готовили к несостоявшейся колонизации.
Мы уже знали о планете немало. Десяток зондов и три планетохода спустились на планету, а на её орбите вращались спутники-наблюдатели. Информация лилась в наш корабельный компьютер непрерывным потоком. К сожалению, первоначальная оценка подтвердилась. Планета заражена, хоть это и не исключало возможности постройки на её поверхности герметичных поселений. Я даже представил такой план, категорично отвергнутый капитаном. «Зачем? – спросила она. – Игра не стоит свеч. С тем же успехом можно строить поселения и на лунах. В этом хоть смысл есть. Можно добывать материалы, не утруждая себя их очисткой». Разумом я с ней соглашался, но вместе с тем мне непреодолимо хотелось спуститься.
И вот я ступаю на твёрдую поверхность. Неподвижная планета. Тишина. Край обзора скрывает горизонт. Где-то там, далеко, где воздух до предела разрежен и кончается стратосфера, находится Джейн. Смотрит на нас свысока. Удивляется. Злится. Пьёт кофе и смотрит на нас опять.
Злится, потому что волнуется за нас. А может, потому что мы ослушались инструкций с Земли. Или есть другая причина, о которой я не догадываюсь. Но злится точно. Это чувствуется в её голосе.
Время застыло. У каждой новой Земли своё время, но это не новая Земля. Произошла ошибка. Сбой системы. Даже не знаю, как описать мои ощущения. Мне доводилось выходить в открытый космос. Всем нам доводилось – это входило в курс базовой подготовки. Так вот, сейчас я испытывал нечто похожее. Открытое пространство пугало и в то же время манило. Хотелось посмотреть, что находится за ближайшими скалами или за горизонтом. Хотелось потрогать рукой камни и песок, вдохнуть полной грудью воздух. Но я в скафандре, отделяющем меня от этого завораживающего суровой красотой мира, но защищающем от радиоактивной пыли в атмосфере.