«…с Васькой… с Васькой…» – Мысли ворочались тяжёлыми камнями. Чего-то не хватало, никак не складывалось. Звёзды меркли, покрываясь мутной плёнкой. Ефим закрыл глаза, пришло время душевного спокойствия – чему быть, того не миновать. Сзади, к спине, прилепилось что-то твёрдое и рвануло изо всей силы…
Сознание возвращалось маленькими кусочками, делая радостные реверансы хозяину. Тяжесть на груди то пропадала, то появлялась вновь, заставляя выдыхать открытым ртом стылый воздух, он услышал приглушённые голоса, словно говорившие находились в соседней комнате с чуть приоткрытой дверью.
– …слепой пока ещё… через минуту-другую процесс регенерации завершится.
– …Лиза, не дави так… лучше праны добавь.
– …ребята, он жить будет?.. – Знакомый женский голос горячим ураганом прошёлся по струнам подсознания, вызвав страстное желание вскочить и броситься к ногам Вики просить прощения.
Пальцы откликнулись на зов нейронов, зашевелились вразброд, выписывая зигзаги по земле, живот излучал тепло от груза лёгкого, объёмного и почему-то приятного – остаточная память клеток кожи старалась восстановить статус-кво.
– …будет, будет.
Ефиму всё ещё не верилось, что он жив. Солнца луч тёплым комочком, разрастаясь вширь, прилёг на щеку, добрался до глаз.
– Открывай… теперь можно, нечего жмуриться, – голос девушки, налитый усталостью, словно после тяжёлой физической работы, звучал глухо. – Мы закончили.
И он открыл глаза. На него в упор, наклонившись, с интересом, смотрел тот самый парень с электрички, справа от него, чуть поодаль стояли те самые девушки. Лица серые, круги под запавшими глазами, мельчайшая сетка морщин, еле заметная, но чёткая, контрастная, спускалась с висков, ажуром покрывая скулы, заканчивалась на шее.
– С возвращением, – сказал парень, выпрямился. – Меня Артёмом зовут, а это, – он кивнул в сторону девушек, – Лиза и Татьяна. Скажи им спасибо, сегодня они твои «родители».
– С…па…си…бо, – протянул Ефим, стараясь приподняться. – Г…де… я?
Чьи-то заботливые ласковые руки подхватили под мышки, помогая утвердиться в полусидячем положении. Он уже знал чьи, ощутил нутром, разумом, всеми клетками.
Скатившись с живота, обиженно мяукнул кот Васька, потянулся всем телом, удовлетворённо зевнул и отошёл в сторонку. Мягкие, тёплые, влажно-солоноватые губы на миг закрыли глаза Ефима.
– Ты здесь! – слегка отстраняясь, сказала Вика, выглядела она похудевшей, измученной, паучьи следы тревоги прятались в уголках глаз. – Прости, я не знала, что так получится… – губы предательски дрогнули, – на сердце как-то неспокойно было, вот и поехала к тебе домой, а тут Васька у подъезда встречает, заорал на весь квартал, стоило только из машины выйти. Сразу за собой потянул, ладонь мне расцарапал, когда хотела домой отнести…
– Кот твой помог. – Рыженькая улыбнулась, заполнив возникшую паузу. – Очень чувствительный индикатор оказался, ментальное поле так всколыхнул, что у меня аж зубы заболели, – нахмурилась внезапно. – А могли и не успеть…сторожки наши поздно сработали. В прошлый раз среагировали вовремя, не дали утащить.
– К… то? – Ефим начал пока ещё смутно кое-что понимать.
– Хищник дырчатый. – Парень зло взглянул на валун. – Пользуясь твоей терминологией, можно сказать, что это рыбак охотился на тебя, крючок с насадкой в нашем мире, а сам сидит на астероиде или комете. Ну, это так, в общих чертах, со временем сам всё узнаешь.
– А вы… кто?
– Опять-таки, исходя из терминологии – рыбинспекторы, – довольный сравнением, Артём ухмыльнулся, затем уже более серьёзно добавил – Таких как я, наделённых даром отражать атаки извне, на Земле не больше десятка. Кто и зачем вложил в нас такие способности, никто не знает, да, наверное, никогда и не узнает. Просто в одно прекрасное утро я услышал голоса в голове. Понадобилось время, чтобы разобраться во всём. Сложив в единое целое то, что имелось у каждого из нас, мы получили некое подобие инструкции: как наблюдать, как действовать при вторжении, как использовать стихии и многое чего другое. С другой стороны, мы такие же люди, как и все, и с нами всякое может случиться. Поэтому помощники вроде тебя всегда нужны.…
– Я понял. – Ефим чувствовал себя уже достаточно хорошо. – Только какой из меня помощник… так глупо вляпаться.
Откликнулась девушка с короткой стрижкой:
– Добро пожаловать в команду. Не переживай, я такая же была, Тане тоже досталось… Общаться будем через ментальную Сеть, это не интернет, совсем другое. Первичные знания я тебе дам, а дальше у Артёма спрашивай.
Ефим, придерживаемый Викой, поднялся на ноги.
– Аа… ээ. – Он взглянул на кота, на Вику.
Артём тоже посмотрел на них, пожал плечами:
– Думаю, работу найдём. Особенно коту…
Вика молча улыбалась, прижимаясь к Ефиму. Эмоции переполняли её с головой, мыслями она унеслась так далеко, что оставалась абсолютно глуха к происходящему, слышала звуки разговора, слова, но смысла не понимала.
Она была счастлива.
Фалена ЛысаковаСветлячки
В комнате было темно. За окном – тоже. Мрак скользил по полу сквозняком, шаловливо покусывая босые ноги. Так темно, что, казалось, невозможно даже вдохнуть – откроешь рот, и тьма ледяной смолью польётся в глотку, заполнит всё тело до последней клеточки, растворит в себе…
Мари мотнула головой, отгоняя дурные мысли. Не то чтобы её пугала темнота или ночь, она ведь уже не маленький ребёнок, но сегодня в душе царил какой-то разброд. Мысли разбегались. Из рук всё падало. Когда она потянулась за телефоном, то сшибла с тумбочки будильник и моток пряжи, которые тут же проглотила темнота.
Впрочем, свет девушка не включила. Да и пряже уже нашлось применение: Мари услышала, как нитки поползли по линолеуму и скрылись в углу за тумбой. Она вздохнула. Утром её наверняка будет ждать под подушкой макраме из кривых узелков. Она подозревала, что эти узелки – некий замысловатый шифр, но расшифровать его не могла.
Мари ещё раз помотала головой и соскочила с кровати, охнув, когда стопы коснулись холодного пола. Часы тикали вечер. Похоже, она проспала весь день! Лето не было её любимым временем года, и хотя ночами всё ещё сохранялась приятная прохлада, уже не за горами был липкий зной и духота.
Девушка направилась в кухню, делая широкие шаги, будто боясь увязнуть в темноте. У её ног скользили невесомые зыбкие тени, то забегая вперёд, то обвивая щиколотки. В тишине квартиры только вязко тикали часы да гудел холодильник.
Нащупав на столе чашку, Мари почти наугад плеснула чай из заварника, окатив себе пальцы, и выругалась. Ругалась она как-то по-детски, несерьёзно, но ей всё равно стало стыдно. И почему-то очень обидно. Что тут скажешь, весь вечер какой-то дурной! И щекочет, щекочет нутро какое-то неприятное чувство…
– На. – Чашка ткнулась ей в ладонь.
Мари устало покосилась на стол. На неё уставились перепуганные глазки-ягодки шуршунчика.
– Спасибо, – со вздохом поблагодарила она. И почему-то почувствовала себя ненормальной – а как ещё назвать человека, который разговаривает сам с собой?
– Иногда мне кажется, что я просто сошла с ума и вас не существует, – прошептала девушка, опираясь спиной на холодильник. Мелкая вибрация её успокаивала. Мари отхлебнула чай и поморщилась – холодный.
– Как же, как же нас не существует, как так-то? – разволновался шуршунчик, комочек пушистой дымчатой пыли с тонкими веточками-ручками и хвостиком-кисточкой. Девушка всегда гадала, на кого же он похож: зайчик? Человечек? Просто комочек пыли? – Ты что такое говоришь-то, как можно…
– Но ведь люди вас не видят! Никто больше не видит! – с тоской в голосе возразила Мари.
– Ещё не хватало, чтобы видели! – проворчала старая шишига, заглушая взволнованное бормотание шуршунчика. Она жила за холодильником ещё до того, как девушка сюда переехала, и её дробно-вибрирующий голос напоминал гул электричества. – Проблем не оберёшься!
– Мы тебе не нравимся, да? – едва не плача, прошептал шуршунчик.
– Нет, что ты! – Мари почесала пальцем комочек пыли, и тот довольно заурчал. – Если бы не вы… я бы была совсем одна…
Эти светящиеся создания были единственными, с кем она общалась. Они называли себя йоми, а люди их – духами, нечистью или сказками, но видеть их не могли и потому, конечно, не верили в их существование. Они даже не подозревали, что йоми всюду вокруг них: в воздухе, в воде, в земле, в домах и предметах… Наблюдают за ними, за каждым их шагом и действием, и готовы либо одарить, либо наказать.
Мари не была уверена, как они выглядят на самом деле; для неё они были шариками света, в которых смутно угадывались очертания. Такие себе светящиеся обитатели тёмных углов и щелей. Порождения огромного города.
Такие же невидимки, как и она сама.
Вечер тяжёлым пледом лежал на плечах. В груди давило, словно воздух загустел – наверное, собиралась гроза. Допив залпом невкусный чай, девушка накинула на плечи кардиган, взяла зонт-трость и вынырнула из душной квартиры в ещё более душное, затхлое нутро подъезда.
Мир тонул в сгущённом мраке. В лицо дохнуло приятной свежестью, которую тут же смело волной выхлопных газов, смесью парфюмов и вонью подгоревшего масла из забегаловок. По дороге с гулом проносились машины, а из каждого здания лилась вразнобой музыка. Даже вечером жизнь в городе ни на секунду не замирала. Город никогда не спал. Он был бессонным чудовищем, без перерыва вращающим свои шестерёнки, перемалывая в них тех, кто замешкался, потерялся, забыл себя.
Цокая зонтиком по тротуару, Мари плыла по тёмным улицам. Встречные прохожие огибали её, будто она была заразной, но девушка этого даже не замечала. А может, привыкла. Она просто шла вперёд – бездумно и без цели, надеясь, что поздняя прогулка проветрит мозги и выгонит из груди тревогу.
На плече, бормоча какие-то глупости, сидел шуршунчик, а чуть поодаль, шаловливо сбивая кепки прохожим, летел сквозень. Под ногами стайкой мельтешили мелкие мусорщики; они сновали всюду: и в домах, и на улицах, подбирая то, что роняли люди, будь то еда или предмет. Смешные, пухленькие, с похожими на маски мордочками, они слабо светились бледно-голубым и зелёным.