— КАК? Как такое может быть? Ты же говорил…
— Я знаю, что я говорил.
— Он цел?
— Ну, как… Относительно. У него шрам через всю левую щеку. Похоже на сабельный удар, но подробнее я не спрашивал. Наверняка есть еще несколько новых, но заштопанных дырок, но в общем выглядит живым, целым и, как обычно, очень деятельным.
— А Эрлик?
Что-то в ее голосе заставило меня повернуть голову и посмотреть на чародейку. По ее лицу текли слезы, но Полина, похоже, их не замечала. Я не стал акцентировать на этом внимание, и сделал вид, что каждый день вижу плачущих магистров.
— С Эрликом похуже. Я его не видел, но, по словам Виктора, Эрлик ранен и довольно тяжело. Сейчас он, вроде как, в Вейонесе.
— Виктор точно цел?
— Я, знаешь ли, не доктор. Да и медицинский осмотр Виктора не производил. Не те у нас отношения. Поскольку он снова под завязку забит безумными идеями, то думаю, что с ним все в полном порядке.
Полина, не прекращая плакать, улыбнулась. Впрочем, она ведь и не плакала. Просто из нее текли слезы.
— Где он был все это время?
Разговор начинал принимать нежелательный оборот. Я был не уверен, что о фоморской эпопее Карелла стоит и можно хоть кому-нибудь рассказывать. Государство, как правило, не одобряет конкуренцию в грабеже своих поданных. Но… это же была Полина… и она плакала. Ладно. Моя душа и так была черным-черна от грехов. Одним больше — одним меньше.
— Хорошо. Полина я расскажу тебе все, что знаю сам. Все, что мне рассказал Виктор. Но ты должна пообещать мне одну вещь.
— Ни одна живая душа об этом не узнает.
– Это только часть того, что я собирался у тебя просить.
— Я обещаю. Безоговорочно.
— Не спрашивай меня о том, что собирается делать Карелла и где он сейчас.
Полина снова улыбнулась сквозь слезы.
— Он снова втравил тебя в одну из своих авантюр?
— Не спрашивай.
— Хорошо-хорошо. Я уже пообещала.
Я пересказал Полине все, что узнал от Виктора. От себя тоже добавил пару ехидных замечаний. Сообщение о капитанстве Карелла очень развеселило чародейку. Она хохотала так, что все слезы высохли. Когда я закончил, вопрос о наших дальнейших действиях не просто висел на кончике языка Полины — он парил в воздухе комнаты и рвался в окна. Будь у меня чуть больше фантазии, я бы просто смог его увидеть. Казалось, что чародейка не удержится, несмотря на обещание, но Полина только вздохнула и сказала:
— Я все помню и ни о чем не спрашиваю. От меня никто эту историю не узнает. Просто… Питер, война закончилась, и я сейчас постоянно нахожусь в Лиа Фаль. Безвылазно. Если у вас вдруг возникнут какие-то проблемы, в решении которых я могу помочь, то ты знаешь, куда обратиться.
— Полина, может…
— Нет, — голос чародейки был твердым и жестким.
— Я просто хотел…
— Я знаю, что ты хотел. Я не буду разговаривать с Карелла. Да, я знаю, я поступила далеко не самым лучшим образом. Сомневаюсь, что ты до конца понимаешь, почему я сделала то, что сделала. Но объяснять я ничего не буду. Скажу лишь одно — Виктор очень сильно меня обидел.
Она немного помолчала и, тяжело вздохнув, добавила уже совсем другим тоном, гораздо тише:
— А я его люблю.
Я имел несколько замечаний по этому поводу, но оставил их при себе.
— Хорошо, Полина. Я буду помнить, куда можно обратиться. На всякий случай учти, что Карелла не знает, что я отправился к тебе, и про первый мой визит сюда, я тоже ему не сообщал, — чародейка только мягко улыбнулась в ответ. — Мне, пожалуй, пора. Скажи только, ты ничего не слышала о Фрае? Случайно, может?
— Нет. Ничего. Но, если честно, то я и не вслушивалась. Квинтов видел?
— Да. К Альфу на ферму ездил. Зачем — ума не приложу.
— И как?
— Может когда-нибудь станет хреново, а пока — очень хреново. Как еще может быть?
Полина только головой покачала. Она была слишком умна, чтобы рассказывать мне, что все образуется, время лечит, и тому подобную чушь. Время, конечно лечит, но чтоб такое вылечить, надо очень много времени. Раньше мы все передохнем.
— Ладно, Полина… Поеду я. Этот город на меня плохо действует. Надеюсь, что не в последний раз виделись.
— Пока, Питер. Надеюсь, что не в последний. Спасибо, что сообщил.
Вообще-то мне нужно было дождаться Виктора. Но сама атмосфера Лиа Фаль меня раздражала. Поэтому я решил наведаться в Альбу и навестить Ашуна. Может, он ничего не знает и тащиться туда вместе с Карелла попросту не стоит. Альба находилась вблизи столицы. Туда тоже уже запустили поезд, но поезд ушел этим утром, а на этой линии был пока только один паровоз. Так что придется ждать, пока он дойдет до Альбы, потом вернется сюда, а еще не исключено, что он сломается где-нибудь в пути. Неизвестно, на сколько все это растянется. Так что я оставил записку в Пиковом Тузе, с указанием ждать меня здесь, а сам отправился в Альбу верхом.
Вывеска была богатой. Из металла. Тонкую и искусную ковку немного портила серебряная краска, которой был выкрашен лист клевера. Надо было или не красить вообще — называлось бы заведение не Серебряный, а Железный Клевер. Тоже вполне себе. Если выковать лепесток из серебра, то смотрелось бы не в пример лучше, но такую вывеску сперли бы через пять минут после появления, несмотря на то, что это Альба и уже почти Центр. Да и в Центре тоже сперли бы.
Посетители не толкались локтями, не выстраивались в длинную очередь с номерами на руках… Их вообще не было. С одной стороны — отсутствие посетителей настораживало — я себя уже успел накрутить, хоть прекрасно понимал, что слухи и реальность обычно имеют мало общего. С другой стороны — было раннее утро, и хорошо, что отсутствовали толпы посетителей. Альба — это все-таки не Ванборо. Тут меня могли и узнать случайно. Незачем посторонним знать, что я сюда заходил. Даже если ничего не выгорит, то лишние неприятности Ашуну ни к чему. Если кто-нибудь узнает, что он родом из пустыни Семи миражей, то и без моего визита неприятностей у него будет с избытком.
Когда я толкнул входную дверь, в глубине помещения звякнул колокольчик. Окна были занавешены тяжелыми шторами, и в комнате царила полутьма. Сама комната напоминала что-то среднее между баром и борделем. Стойка (не импровизированная, самодельная, а настоящая барная стойка) заставленная стаканами, бокалами, рюмками, горками чистых тарелок и блюд. Но вот вместо столов и стульев — какие-то диваны, кушетки, кресла… Несколько низких столиков и огромные напольные часы. Комната была относительно небольшой. Во всяком случае, глядя на помещение со стороны улицы, создавалось впечатление, что оно гораздо больше. Я для себя решил, что это — бывший бар, который затем перегородили изнутри стенами.
— Здравствуйте.
Внешне Ашун почти не изменился, но между парнишкой с всклокоченными волосами, в одежде, напоминающей изодранный кусок холста и человеком, который стоял передо мной, было мало общего. Встреть я его на улице — не узнал бы. Он был аккуратно подстрижен, отрастил эспаньолку, приоделся в костюм с жилетом. Не особо дорогой костюм, но и явно не из дешевых. Преуспевающий житель Среднего города. Самой что ни на есть середины Среднего города. Я мысленно поаплодировал. Из парня мог бы получиться классный разведчик. Но появился я тут не для того, чтобы предлагать ему военную карьеру.
— Здравствуй, Ашун.
Он подошел ближе, чтобы разглядеть меня. Узнал сразу же и сказал:
— Здравствуйте, Питер.
Тон неуловимо изменился. Из посетителя я превратился в человека, который может принести неприятности. И появился, вероятнее всего, для того, чтобы их принести.
— Не переживай, Ашун. У меня есть одна просьба к тебе. Может быть, ты сможешь помочь, а может — нет. Если нет, то я просто уйду и забуду о нашей встрече. О твоем существовании я никому не говорил и еще неделю назад я не представлял, где ты обитаешь и жив ли вообще.
Во время этой речи я на всякий случай повел плечами, чтобы перевязь чуть сползла и меч было удобнее выхватывать. Да. Я пережил эту войну и вообще дотянул до своего возраста не потому что верил каждому хорошему человеку. «Хороший человек» — это вообще весьма относительное понятие. Ашун, вон, тоже не особо обрадовался моему появлению. А если учесть, что я — единственный из всех известных мне людей знаю о том, что он родом из пустыни… Не исключено, что мой знакомец сейчас прикидывает, как сделать так, чтобы я остался в Серебряном Клевере навсегда. Я бы прикидывал. Не обязательно попытался бы убрать единственного свидетеля, но такой вариант просчитал бы. На всякий случай.
К счастью, Ашун не был разведчиком. И не был Питером Фламмом. Он широко улыбнулся:
— Я очень рад вас видеть, Питер…
Офонареть! Каким популярным парнем я стал. Все меня рады видеть. Это вообще я, или какой-нибудь Санта Клаус? Добрый дядюшка Питер… Сдохнуть можно.
— …если я смогу помочь вам, то с удовольствием помогу. Я многим вам обязан. Но вначале мне хотелось бы узнать суть вопроса.
Мы присели на диван.
— Ашун, ты единственный, известный мне человек, который родился в племенах Дан-Моо. Может быть таких, как ты, на просторах Федерации очень много. Этого я не знаю, и знать не хочу. Не в этом дело. У вас, в пустыне, есть такие штуки… Не знаю, как они называются. На наши корабли похожи. Под парусами.
— Они и называются кораблями.
— Кораблями?
— Ну да. Корабли пустыни.
Я немного посмеялся. Да уж… Два умника. Я и Карелла… На всякого мудреца достаточно простоты.
— Что смешного?
— Да ничего, в общем-то. Я думал, что корабли пустыни это верблюды.
— И верблюды тоже. Так в чем дело?
— Дело в том, что мне надо построить такой корабль. Там ведь наверняка есть какие-нибудь тонкости, ухищрения, секреты сборки… Ты можешь что-нибудь подсказать на эту тему?
— Да. Я могу построить такой корабль. Мой отец их строит, а я помогал ему с пяти лет.
— Стоп. Ты же говорил, что твой отец — жрец.