, у них все равно было впечатление о Земле, а это означало, что они могли получить его только от туриенц, которые занимались наблюдением. Полученное ими впечатление было неверным. Следовательно, либо наблюдение было не очень эффективным, либо передаваемая история искажалась. Но если сообщения приходили составленными на английском языке, методы наблюдения должны были быть довольно эффективными, что означало, что туриенцам, передающим историю, не приходилось передавать ее напрямую. Но это тоже не имело большого смысла. Ганиминцы не играли в макиавеллиевские интриги и не обманывали друг друга сознательно. Их умы работали не так; они были слишком рациональны... если только ганиминцы, которые сейчас существовали на Туриене, не изменились существенно за двадцать пять миллионов лет, которые отделяли их от их предков на борту Шапьерона. Это была мысль. За это время могло произойти много изменений. Он решил, что сейчас он не может прийти ни к каким определенным выводам, поэтому информация была просто отложена для поиска и анализа позже.
«Это звучит странно, да», — согласился Хант, разобравшись с этим в своей голове. «Они, должно быть, уже совсем запутались».
«Они уже были», — сказал Колдуэлл. «Причина, по которой они возобновили диалог, заключается в том, что они хотят физически прибыть на Землю — полагаю, чтобы уладить весь этот беспорядок. Именно это они пытались заставить людей из ООН организовать».
«Тайно», — объяснил Пейси в ответ на вопросительный взгляд Ханта. «Никаких публичных представлений или чего-то подобного. Похоже, все сводится к тому, что они надеются провести тихую проверку, не давая знать об этом организации, которая ведет наблюдение».
Хант кивнул. План имел смысл. Но в голосе Пейси прозвучала нотка, намекающая на то, что все прошло не так гладко. «Так в чем проблема?» — спросил он, переведя взгляд на Пейси и Хеллера.
«Проблема в политике, которая была передана сверху внутри ООН», — ответил Хеллер. «Если говорить вкратце, они боятся того, что может означать, если эта планета просто откроется цивилизации, которая опережает нас на миллионы лет... вся наша культура может быть вырвана с корнем; наша цивилизация развалится по швам; на нас обрушится лавина технологий, которые мы не готовы усвоить... и тому подобное».
«Но это же смешно!» — запротестовал Хант. «Они не говорили, что хотят захватить это место. Они просто хотят прийти сюда и поговорить». Он нетерпеливо отмахнулся в воздухе. «Ладно, я согласен, что нам придется играть помягче и проявить осторожность и здравый смысл, но то, что вы описываете, больше похоже на невроз».
«Так и есть», — сказал Хеллер. «ООН ведёт себя иррационально — другого слова для этого нет. И делегация Дальнего берега следует этой политике до последней буквы и действует в режиме «тормози-тормози-тормози». Она махнула рукой в сторону папки, на которую указала ранее. «Вы сами увидите. Их ответы уклончивы и двусмысленны и не делают ничего, чтобы исправить неправильное впечатление, которое сложилось у турийцев. Норман и я пытались бороться с этим, но нас переиграли».
Хант поймал взгляд Лин, когда он бросил отчаянный взгляд на комнату. Она ответила ему слабой полуулыбкой и едва заметным пожатием плеч, что говорило о том, что она знает, что он чувствует. Фракция внутри ООН упорно боролась и по тем же причинам, чтобы предотвратить продолжение передач Фарсайда после того, как пришел первый неожиданный ответ, вспомнил он, но была отклонена после оглушительного вопля мирового научного сообщества. Та же самая фракция, похоже, снова активизировалась.
«Хуже всего то, что, как мы подозреваем, может стоять за этим», — продолжил Хеллер. «Наше задание от Госдепартамента состояло в том, чтобы помочь плавно продвигать дело к расширению коммуникаций Земли с Туриеном так быстро, как это позволяли события, в то же время защищая интересы этой страны, где это было уместно. Департамент на самом деле не был согласен с политикой исключения посторонних, но был вынужден согласиться с ней из-за протоколов ООН. Другими словами, США до сих пор пытались играть честно, но с протестами».
«Я вижу картину», — сказала Хант, сделав паузу. «Но это просто говорит о том, что вы начинаете расстраиваться из-за медленного прогресса. Вы говорили так, как будто это нечто большее».
«Есть», — подтвердил Хеллер. «Советы также имеют своего представителя в делегации — человека по имени Соброскин. Учитывая ситуацию в мире — когда мы и Советы конкурируем повсюду за такие вещи, как сделка по слиянию в Южной Атлантике, франшизы на промышленное обучение в Африке, программы научной помощи и так далее — преимущество, которое каждая сторона могла бы получить от доступа к ганимейским ноу-хау, было бы огромным. Так что можно было бы ожидать, что Советы будут так же нетерпеливы, чтобы вдохнуть жизнь в эту чертову делегацию, как и мы. Но это не так. Соброскин придерживается официальной линии ООН и не жалуется на это. Фактически, он тратит половину своего времени на то, чтобы вносить осложнения, которые еще больше замедляют ход событий. Теперь, когда эти факты изложены рядом, о чем они, по-видимому, говорят?»
Хант задумался над вопросом на некоторое время, затем развел руками, пожав плечами. «Я не знаю», — сказал он откровенно. «Я не политическое животное. Вы мне скажите».
«Это может означать, что Советы планируют создать свой собственный частный канал, чтобы организовать высадку в Сибири или где-то еще, чтобы получить эксклюзивные права», — ответил Пейси. «Если это так, то линия ООН их вполне устроит. Если официальный канал останется забитым, а США будут играть честно и придерживаться официального канала, то угадайте, кто уйдет с золотым дном. Подумайте, как изменится баланс сил, если нескольким главам избранных правительств по всему миру будет тихо сообщено, что у Советов есть доступ к множеству ноу-хау, которых у нас нет. Видите ли, все это соответствует тому, как действует Соброскин».
«И еще более отрезвляющая мысль — это то, как политика ООН так удобно вписывается в это», — добавил Хеллер. «Это может означать, что у Советов есть способы, о которых мы даже не знаем, чтобы дергать за всевозможные ниточки и рычаги прямо внутри высших уровней самой ООН. Если это правда, то глобальные последствия для США действительно серьезны».
Факты определенно начали складываться, признался себе Хант. Советы могли бы легко установить еще один объект дальней связи в Сибири, на орбите, возможно, около Луны, и управлять собственной связью с тем, что перехватывало сигналы Farside за пределами солнечной системы. Любой ответ, который вернется, вероятно, будет иметь форму довольно широкого луча к тому времени, как он достигнет Земли, что означало, что любой мог бы его получить и знать, что кто-то где-то, кроме ООН, мошенничает. Но если ответы были бы в заранее подготовленном коде, никто не смог бы их интерпретировать или узнать, кому они предназначались. Советы могли бы быть обвинены, и в этом случае они бы яростно отрицали обвинение... и это было бы все, что кто-либо мог бы сделать по этому поводу.
Он думал, что теперь понимает, почему его привлекли ко всему этому. Хеллер выдала себя ранее, когда сказала, что США пытались играть честно, « пока ». В качестве страховки Госдепартамент решил, что ему нужна своя собственная частная линия, но ничего настолько грубого, чтобы ее можно было обнаружить где-либо в радиусе нескольких сотен тысяч миль от Земли. Так с кем бы они послали Хеллер и Пейси поговорить? С кем еще, как не с тем, кто много знал о ганимедцах и ганимейских технологиях, с тем, кто был среди первых, кто принял их на Ганимеде?
И это был еще один момент — Хант провел много времени на Ганимеде, и у него все еще было много близких друзей среди персонала ЮНСА там, во время миссий Юпитер-4 и Юпитер-5 . Юпитер был очень, очень далеко от Земли, а это означало, что ни один приемник где-либо около Земли никогда ничего не узнает о луче, направленном на Юпитер с окраины Солнечной системы, независимо от того, значительно ли расходился луч или нет. И, конечно же, командные корабли J4 и J5 были постоянно связаны с Землей лазерными каналами... которые Колдуэлл и Навкоммс просто случайно контролировали. Это не могло быть просто совпадением, решил он.
Хант поднял взгляд на Колдуэлла, задержал его взгляд на секунду, затем повернул голову, чтобы посмотреть на двух людей из Вашингтона. «Вы хотите установить частный провод на Гистар через Юпитер, чтобы организовать посадку здесь, без лишних хлопот, прежде чем Советы соберутся что-то сделать», — сказал он им. «И вы хотите знать, могу ли я придумать идею, как сообщить людям на Юпитере, что мы хотим, чтобы они сделали, без риска, что какой-нибудь тюрьмен, который может прослушивать лазерную связь, узнает об этом. Так?» Он снова перевел взгляд на Колдуэлла и наклонил голову. «Что я получу, Грегг?»
Хеллер и Пейси обменялись взглядами, говорившими о том, что они были впечатлены.
«Десять из десяти», — сказал ему Колдуэлл.
«Девять», — сказала Хеллер. Хант с любопытством посмотрела на нее. В ее выражении лица промелькнул намек на смех. «Если вы сможете что-то придумать, нам понадобится вся помощь, которую мы сможем получить, чтобы справиться с тем, что произойдет потом», — объяснила она. «ООН могла бы решить попробовать сделать это самостоятельно, без своих экспертов по Ганиму, но США — нет».
«Другими словами, добро пожаловать в команду», — завершил Норман Пейси.
Глава четвертая
Джозеф Б. Шеннон, директор миссии Юпитер Пять , вращающийся на орбите в двух тысячах миль над поверхностью Ганимеда, стоял в отсеке с приборами около одного конца командного центра корабля длиной в милю с четвертью. Он наблюдал за большим экраном настенного дисплея из-за группы завороженных офицеров корабля и ученых ЮНСА. Экран показывал волнообразный ландшафт оранжевых, желтых и коричневых тонов, пока он лежал, съежившись, под черным небом, затуманенным постоянным раскаленным моросящим дождем, падающим откуда-то сверху, в то время как вдалеке половина горизонта извергалась кипящей колонно