*Сны и песни?
Сны и песни!
* Прыгни дальше
С ними вместе! *
Внезапно Том смолк и поднял голову. После секундного молчания выдернул игольник из кобуры.
Звук, или это игра воображения?
Он бесшумно откатился от костра и присел в тени, вглядываясь в ночь и, словно дельфин, стараясь услышать очертания вещей.
Пригнувшись, как разведчик, от укрытия к укрытию, Том медленно описал круг по заваленному обломками пляжу.
– Баркимклеф аннатан п’кленно. В’хуумпинф?
Том нырнул за кусок корпуса и перекатился подальше. Дыша открытым ртом, чтобы не шуметь, вслушивался.
– В’хуумин кен’туут фф?
Голос резонировал, словно в металлической полости… из-под большого куска обшивки. Выживший? Кто бы мог подумать!
Том позвал:
– Биркеч’клеф. В’хуман идес’к. В’Теннан’клеф фф?
Подождал. Когда голос из тьмы ответил, Том вскочил и побежал.
– Идатесс. В’Теннан’клеф.
Снова нырнув, он оказался за другим куском стали, пополз по-пластунски, быстро выглянул из-за края переборки. И нацелил оружие прямо в глаза на большом рептилоидном лице всего в метре от себя. Лицо кривилось в тусклом свете звёзд.
Том лишь однажды видел теннанинцев, а в школе на Калферхеннлинне неделю их изучал. Существо было полураздавлено массивной изогнутой металлической плитой. По выражению его лица было понятно – агония. Верхние конечности и спину переломил кусок обшивки.
– В’хуумин т’баррачит па…
Том адаптировался к диалекту, на котором говорил чужой, версии галактик-шесть.
– не убил бы тебя, землянин, даже если бы мог. Хочу лишь убедить тебя поговорить со мной и ненадолго отвлечь.
Том сунул игольник обратно и придвинулся так, чтобы сесть по-турецки перед пилотом.
Выслушать чужого будет просто вежливо – и быть готовым избавить его от мучений, если он попросит об услуге.
– Печалюсь, что не могу помочь тебе, – ответил Том на галактик-шесть. – Пусть ты и враг, я никогда не был тем, кто считал теннанинцев абсолютным злом.
Чужой снова мучительно скривился. Головной гребень беспрерывно ударялся о металлическую крышу и опадал.
– И мы никогда не думали о хууман’влеч как о безнадёжных созданиях, пусть и непокорных, буйных, непочтительных.
Том склонил голову, как бы принимая частичный комплимент за целый.
– Я готов оказать вам услугу прекращения, если такое желание возникнет, – предложил он.
– Вы очень добры, но у нас так не принято. Я дождусь, пока моя боль сравняется с моей жизнью. Великие Духи сочтут меня храбрым.
Том опустил взгляд.
– Да сочтут Они вас храбрым.
Теннанинец дышал прерывисто, закрыв глаза. Рука Тома опустилась к поясу, нащупала выпуклость от инфобомбы. «Ждут ли ещё там, на „Броске“? – подумал он. – На что решится Крайдайки, если не получит от меня вестей? Я должен узнать, что случилось в битве над Китрупом».
– Для разговора и отвлечения, – предложил он, – не обменяться ли нам вопросами?
Теннанинец открыл глаза. Они и вправду светились благодарностью.
– Прекрасно. Отличная идея. Как старший по возрасту, я начну. Задам простые вопросы, чтобы не перенапрячь тебя.
Том пожал плечами. «Почти три сотни лет мы обладаем Библиотекой. Шесть тысяч веков сложной цивилизации. И никто по-прежнему не верит, что земляне могут быть ещё чем-то, кроме невежественных дикарей».
– Почему при Моргране вы не улетели в безопасное место? – спросил разведчик. – Земля не смогла вас защитить, как и мерзавцы тимбрими, что ведут вас путями зла. Но Отреченные могучи. С нами вам было бы надёжнее. Почему вы не ушли под нашу руку?
Как просто он всё представил! Если бы так оно и было. Если бы на самом деле нашёлся могучий союз, где можно было бы укрыться, такой, где не запросили бы взамен больше, чем земнорождённая команда «Броска» может заплатить. Как объяснить теннанинцу, что его Отреченные были чуть менее отвратительны, чем большинство остальных фанатиков?
– Наша политика – не склоняться перед чванными угрозами, – ответил Том. – Никогда. Наша история подтвердила ценность этой традиции куда достовернее, чем могут вообразить те, кого воспитали на хрониках Библиотеки. Наше открытие будет передано только Галактическим Институтам и только лидерами нашего Совета Земнорожденных.
При упоминании открытия «Броска» на лице теннанинца мелькнул нескрываемый интерес. Но он подождал своей очереди, давая Тому задать следующий вопрос.
– Побеждают ли теннанинцы там, наверху? – напористо спросил Том. – Я видел танду. Кто одерживает верх в космосе?
Воздух засвистел в дыхательных щелях пилота.
– Славные проигрывают. Убийцы-танду побеждают, а язычники-соро кишат вокруг. Мы атакуем, где можно, однако Славные уже проиграли. Приз достанется еретикам.
Вряд ли было тактично это говорить, когда один из «призов» сидел рядом. Том неслышно выругался. Что он собирался делать? Кто-то из теннанинцев выжил, но достаточно ли этого, чтобы передать Крайдайки, что можно улететь? Стоит ли прибегать к хитрости, которая даст им слабых и бесполезных союзников?
Теннанинец хрипло дышал.
Хотя очередь была не его, Том задал новый вопрос.
– Вам холодно? Я могу перенести сюда свой костёр. К тому же у меня есть дело, которое я должен делать, пока мы говорим. Простите младшего патрона, если я вас обидел.
Теннанинец взглянул на него лиловыми, с кошачьими зрачками глазами.
– Сказано вежливо. Нас уверяли, что вы, земляне, дурно воспитаны. Возможно, просто невыучены, хотя и благонамеренны…
Разведчик хрипел и выкашливал песок из дыхательных щелей, пока Том быстро перетаскивал свой лагерь. Возле пляшущего огня теннанинец вздохнул.
– Должно быть, так предназначено, чтобы я, пленённый и умирающий в примитивном мире, был согрет волком-одиночкой, искусным в добывании огня. Я попрошу тебя рассказать тому, кто обречён умереть, о вашем открытии. Никаких секретов, просто историю… о чуде Великого Возвращения…
Тому не удалось вспомнить об этом без дрожи.
– Представьте себе корабли, – начал он. – Подумайте о кораблях: древних, изрытых, огромных, как луны.
Когда он проснулся возле тёплых углей своего костра, едва брезжил рассвет, длинные смутные тени лежали вдоль пляжа.
Тому было гораздо лучше. Желудок привык к посту, а сон вернул ему силы. Он был ещё слаб, но чувствовал, что готов искать следующий возможный приют.
Поднявшись, отряхнул с себя разноцветный песок и взглянул на север. Да, плававшие обломки были там. Надежда на горизонте.
Слева от него, под массивной перегородкой, медленно умирая, тихо вздыхал теннанинский разведчик. Он уснул, слушая рассказ Тома о Скоплении Мелей, сияющих кораблях-гигантах и таинственных символах на их обшивке. Том не думал, что это существо проснётся снова.
Он уже собрался повернуться и взять щитки, которые сплёл прошлым вечером, но нахмурился и поглядел из- под руки на восточный горизонт.
Если бы удалось спасти бинокль!
Сощурившись, он наконец различил какие-то тени, неспешно двигавшиеся вдоль линии горизонта; фигуры на длинных тонких ногах, и ещё одну, поменьше, неуклюже переваливавшуюся. Колонна из крохотных силуэтов ползла к северу.
Том вздрогнул. Они направлялись к яйцеобразному обломку корпуса. Если не действовать быстро, они отрежут его от единственной надежды выжить.
И теперь он мог точно сказать – это были танду.
Часть шестаяРассеяние
…возникает вопрос, быть может, Левиафану из-за всего этого долго не выстоять против такой широкой облавы и такого беспощадного уничтожения; быть может, он будет в конце концов полностью истреблён по всем морям и океанам, и последний кит, как и последний человек, выкурит последнюю трубку и сам испарится с её последним дымком?
64Крайдайки/Сах'от
Крайдайки уставился на голоэкран, концентрируясь изо всех сил. Ему удавалось пока называть слова попарно, произнося их медленно, будто нанизывая жемчуг на нить.
– …нервная связь… восстановлена… Джиллиан и Маканай… нно… но… речь… пока… пока…
– Пока отсутствует. – Голограмма Сах’ота кивнула. – Но инструментами вы можете пользоваться?
Крайдайки сосредоточился на простом вопросе Сах’ота.
– Вы… можете… пользоваться… – Каждое слово было ясно, значение очевидно. Но вместе они ничего не значили. Это было мучительно.
Сах’от перешёл на тринари.
* Инструмент для пробужденья?
Мячи
Звездолёты
*Зубы твои?
Игрок
Пилот *
Крайдайки закивал. Так было гораздо лучше, хотя даже тринари доходил до него, как иностранный язык, с большим трудом.
* Арахноботы, «шаги», «шаги», «шаги»
* Голокоммы, «болтун», «болтун», «болтун»,
Все игрушки мои, все *
Крайдайки отвёл взгляд. Он знал, что здесь были элементы праймала, простые фразы, с повторами и менявшимся по высоте свистом. Было унизительно при ещё живом, работающем мозге знать, что окружающие считают тебя умственно отсталым.
В то же время его интересовало, заметил ли Сах’от следы языка снов – голоса Древних Богов.
Сах’от, слушая капитана, испытал облегчение. Их первый разговор начался хорошо, но в конце внимание Крайдайки стало блуждать, особенно когда Сах’от начал прогонять его через уйму лингвистических тестов. Теперь, после новой операции Маканай, он был внимательнее.
Сах’от решил проверить слуховое восприятие Крайдайки, рассказывая ему о своём открытии. Осторожно и медленно объяснял на тринари о «пении», которое услышал, ведя робота по тоннелю древодрели.
Крайдайки долго выглядел сконфуженным, пытаясь сосредоточиться на неторопливом, упрощённом объяснении Сах’ота. Потом, кажется, начал понимать. По крайней мере выражение его «лица» говорило о том, что он считал самым естественным в мире то, что планета может петь.