С помощью Фурунео Мак-Кей влез в отверстие и замер, глядя внутрь шара калебана. Его встретил тусклый красный свет, и в полутьме он заметил намек на какое-то движение.
— Вы что-нибудь видите? — спросил Фурунео.
— Пока не знаю, — Мак-Кей влез внутрь и спрыгнул на мягкий пол, покрытый ковром. Он присел на корточки, вгляделся в красный жар вокруг себя. Его зубы стучали от холода. Помещение, в которое он попал, казалось, занимало всю внутреннюю часть шара и было метра три в высоту. На внутренней поверхности слева от него танцевали радужные блики, а прямо перед ним, в центре помещения, высился предмет, похожий на гигантский половник. Стена справа была покрыта крошечными катушками, рычажками и кнопками. Намек на движение исходил от “половника”.
Мак-Кей понял, что перед ним калебан.
— Что вы видите? — прокричал снаружи Фурунео.
Не отрывая взгляда от “половника”, Мак-Кей прокричал в ответ:
— Здесь калебан.
— Я могу быть свободен?
— Нет. Прикажите вашим людям ждать и ждите сами.
— Хорошо.
Теперь Мак-Кей все свое внимание сосредоточил на “половнике”. Горло его пересохло. Он еще никогда не был наедине с калебаном. Это преимущество всегда оставляли за собой ученые.
Он откашлялся:
— Я… а, я Джой Кс. Мак-Кей из Бюро Саботажа, — сказал он.
В “половнике” что-то зашевелилось, и из этого движения вырвалось подобие излучения, полное точного смысла.
— Я рад познакомиться с вами.
Все ясно, решил Мак-Кей. Калебан излучил то, что произнес. Его тип связи разум воспринимает как звук, однако уши обманывают его, и ему кажется, что он что-то слышит. Подобное же действие калебан оказывает и на зрение: разуму кажется, что он что-то видит, но сетчатка глаз не соглашается с этим.
— Я надеюсь, что не очень помешал вам, — сказал Мак-Кей.
— Я не обладаю ничем, чему можно помешать, — ответил калебан. — Вы привели с собой спутника?
— Мой спутник остался снаружи, — сказал Мак-Кей. — Никаких поводов для беспокойства.
— Пригласите спутника, — сказал калебан. Мак-Кей мгновение поколебался, потом крикнул:
— Фурунео! Идите сюда!
Планетный агент, кряхтя, протиснулся в отверстие, спустился вниз и присел на корточки слева от Мак-Кея.
— Снаружи адский холод! — сказал он. Его нос был сильно заложен, а сам он сильно дрожал.
— Низкая температура и высокая влажность, — согласился с ним калебан. Мак-Кей увидел пластину, вышедшую из стены рядом с отверстием и закрывшую его. Ветер, пена и шум прибоя сразу же исчезли.
Температура внутри начала подниматься.
— Скоро станет жарко, — сказал Мак-Кей.
— Что?
— Жарко. Вспомните инструкции. Калебаны любят сухой и горячий воздух, — одежда на нем и на Фурунео стала нагреваться и слегка парить. Мак-Кей почувствовал, как мокрая рубашка приклеивается к телу.
— Верно, — фыркая, сказал Фурунео. — Но пока что мне еще недостаточно тепло. А теперь пройдем вперед?
— Нас пригласили побывать здесь, — сказал Мак-Кей. — Мы ему не помешали, потому что нечему было мешать.
Он снова повернулся к “половнику” и замолчал.
— Где он? — через мгновение спросил Фурунео.
— В этом “половнике”.
— Да… Я, ах — да!
— Бы можете называть меня Фанни Мей, — сказал калебан. — Я способен воспроизводить свой род, и в этом аспекте вы можете рассматривать меня как женщину, хотя мы и не знаем различия полов.
— Фанни Мей, — ошарашенно повторил Мак-Кей. “Как бы мне увидеть эту проклятую штуку, — подумал он. Где ее лицо?” — Мой спутник — Алихино Фурунео, планетарный агент Бюро Саботажа. — “Фанни Мей! Проклятье!”
— Рад познакомиться с вами, — сказал калебан. — Разрешите спросить вас о цели вашего посещения?
Фурунео почесал правое ухо.
— Как мы слышим все это? — пробормотал он, качая головой. — Я понимаю слова, но…
— Неважно, — пробурчал Мак-Кей. Он повернулся к “половнику” и сказал. — Я… у меня приказ… Я ищу калебана, который находится в услужении у Млисс Эбнис.
— Я принимаю ваш вопрос, — сказал калебан.
— Принимаете мой вопрос?
Мак-Кей попытался покачать головой, чтобы таким образом, если удастся, обнаружить хоть признаки внешности того, кто, как он предполагал, имел видимую субстанцию.
— Что вы делаете? — спросил Фурунео.
— Я пытаюсь разглядеть его.
— Вы ищете видимую субстанцию? — спросил калебан.
— Да, — сказал Мак-Кей.
“Фанни Мей, — подумал он. — Это напоминает открытие планеты Говахия, когда первый исследователь-землянин встретил лягушкоподобного говахинца, а тот представился ему как Вильгельм. На каком из девяноста тысяч миров калебан откопал это имя? И почему?”
— Я создам отражение, — сказал калебан, — которое спроектируется снаружи и покажет мою внешность.
— Мы его увидим? — прошептал Фурунео. — До сих пор никто не видел калебана.
— Ш-ш-ш-ш.
Что-то диаметром в полметра, овальное, зеленое, голубое и оранжевое, без видимой связи с находящимися здесь предметами, материализовалось над гигантским “половником”.
— Представьте себе это как сцену, на которой перед вами появляется мое “я”, — объяснил калебан.
— Вы что-нибудь видите? — спросил Фурунео.
Зрительные нервы Мак-Кея создали неопределенное ощущение чего-то живого, что бестелесно и ритмически танцевало в цветном овале, словно морской прибой в пустой раковине. Ему вспомнился его одноглазый друг, и как трудно было сконцентрироваться на его единственном глазу и не замечать второй, пустой глазницы. Почему он, идиот, не хотел купить себе новый глаз? Почему он мог…
Мак-Кей сглотнул.
— Это самая странная вещь, которую я когда-либо видел, — прошептал Фурунео. — Вы видите это?
— Я верю вам, — сказал Мак-Кей.
— Попытка визуального наблюдения не удалась, — сказал калебан. — Может быть, я использовал недостаточный контраст.
Мак-Кею показалось, что он услышал печальные нотки, и он спросил себя, не было ли это слуховой галлюцинацией. Может быть, калебан сожалеет о своей невидимости?
— Это хорошо, — сказал Мак-Кей. — Мы теперь можем говорить о калебане, что…
— Может быть, зрение к этому непричастно, — прервал его калебан. — Мы находимся в таком состоянии, когда помочь ничем нельзя. “С таким же успехом можно спорить с ночью”, — сказал один поэт.
Казалось, калебан тяжело вздохнул. Это была грусть, печаль о неотвратимости судьбы.
— Вы чувствуете это? — спросил Фурунео.
— Да.
Глаза Мак-Кея горели от напряжения. Он часто мигал. Между двумя миганиями он увидел внутри овала что-то похожее на цветок — ярко-красный, пронизанный черными венами. “Цветок” медленно распустился, вспыхнул, пропал, распустился снова. Мак-Кей, полный сострадания, почувствовал потребность протянуть руку и коснуться его.
— Как прекрасно, — прошептал он.
— Что это? — шепотом спросил Фурунео.
— Я думаю, мы видим калебана.
— Мне хочется плакать, — сказал Фурунео.
— Возьмите себя в руки, — крикнул Мак-Кей.
Он откашлялся. Странные эмоции бушевали в его душе. Они, словно клочки некогда единого целого, взаимопроникающие в беспорядочном кружении, причудливым образом организовывались в новом сочетании. Действие пилюль ярости потонуло в этом хаосе.
Изображение в овале медленно поблекло. Каскад эмоций иссяк.
Фурунео шумно вздохнул.
— Фанни Мей, — поколебавшись, начал Мак-Кей. — Что было…
— Я на службе у Млисс Эбнис, — ответил калебан.
Мак-Кей молча взглянул на Фурунео я на то место, где они забрались в шар. От овального отверстия не осталось никакого следа. Жара в помещении была невыносимой. Он опять взглянул на калебана. В “половнике” все еще что-то мерцало, но глаза были не в состоянии различить ничего конкретного.
— Он задал вопрос? — спросил Фурунео.
— Да помолчите хоть минуту, — прошипел Мак-Кей. — Мне необходимо подумать.
Секунды шли. Фурунео чувствовал, как пот тек по его шее и сбегал за воротник. В уголках рта был соленый привкус.
Мак-Кей уставился на гигантский “половник”. Калебан, которого наняла Эбнис! Потребовалось некоторое время, чтобы эмоции утихли настолько, чтобы он мог взвесить все шансы, которые давало это открытие. Наконец он спросил:
— Фанни Мей, где Млисс Эбнис?
— Передача координат не разрешена, — ответил калебан.
— Она на этой планете?
— Разнообразные связи, — сказал калебан.
— У меня сложилось впечатление, что вы говорите на разных языках, — сказал Фурунео.
— Из всего, о чем я слышал и что читал, это была самая большая проблема, — сказал Мак-Кей. — Коммуникативные затруднения.
Фурунео вытер пот с лица.
— Вы хотите переговорить с Эбнис? — спросил он.
— Не будьте наивным, — ответил Мак-Кей. — Это первое, что я хочу сделать.
— И?
— Или тапризиоты говорят правду и мы не сможем установить контакт с калебаном, или Эбнис как-то купила их. Но какая разница? Предположим, я продолжу разговор. Но как узнать у него, где она находится?
— А как она смогла подкупить тапризиотов?
— Откуда я знаю? Как ей удалось купить калеба-на?
— В обмен на нечто ценное, — сказал калебан.
— Эбнис предложила вам что-то ценное? — попытался уточнить Мак-Кей.
— Я не могу выдать никаких решений, — ответил калебан. — Об Эбнис нельзя судить как о дружелюбной, миловидной и любезной.
— Это ваше мнение? — спросил Мак-Кей.
— Равным ей разумным существам запрещено бичевать другие разумные существа, — ответил калг-бан. — Млисс Эбнис стегает меня бичом.
— Почему вы не откажетесь? Просто не откажетесь? — спросил Мак-Кей.
— Обязательство по договору, — ответил калебан.
— Обязательство по договору, — пробурчал Мак-Кей. Он взглянул на Фурунео, но тот пожал плечами.
— Спросите, где находится стегающий бичом, — предложил Фурунео.
— Стегающий бичом приходит ко мне, — сказал калебан.
— Стегающий бичом причиняет вам боль? — спросил Мак-Кей.
— Объясните, что такое боль.
— Он причиняет вам неудобство, вызывает у вас чувство недомогания?