— Точно, — сказал Дюшка. — Это может быть, может. Папка говорил, что Бачурин как раз с зоны откинулся… Да я сам его видел, ходит как волк, зыркает по сторонам, весь в наколках…
— Вот я и говорю, надо Кондратьеву рассказать, пока не поздно.
— Как? Вот так просто прийти… или по телефону? Можно из автомата позвонить, у меня звонилка есть…
— Не знаю как, но сообщить надо.
— Давай так, — начал Дюшка. — Давай мы сообщим Кондратьеву. Но не завтра, а послезавтра?
— Почему послезавтра?
— А завтра мы сами за ними посмотрим. — Дюшка подмигнул.
— Как это? — спросил я.
— Понаблюдаем, — пояснил Дюшка. — Не посмотрим, а понаблюдаем. Пойдем на реку, я возьму бинокль, чего сложного?
— Некрасиво, — возразил я. — Подглядывать.
— Подглядывать — некрасиво. А мы же не подглядывать собираемся, а оберегать их. Защищать.
— Защищать? От химиков, что ли? Или от Бачурина?
Дюшка голову почесал, посмотрел на черемуху, на топор.
— Топор возьму, — сказал он. — И винтовку. Ты же хорошо стреляешь.
— Из воздушки? Воздушка, конечно, Бачурина остановит. А ты его топором запугаешь…
Я сам Бачурина не видел, но про его подвиги в нашем городе все знали. Ограбил винно-водочный, потом «запорожец» угнал и с моста свалился, восемь лет отсидел. А в первую ходку еще и избил кого-то до полусмерти. Человек, одним словом, выдающийся.
— В ухо ему стрельнешь, — посоветовал Дюшка. — А я крикну, что следующий раз в глаз пуля уйдет. А потом нас много будет, четверо, куча свидетелей, Бачурин не сунется. Да не бойся ты, Вадь, все продумано.
Вот уж не знал, что Дюшка такой авантюрист. Не, явно книжек перечитал. Я представил, как буду простреливать ухо рецидивисту Бачурину…
— Давай лучше все-таки Кондратьеву расскажем. Прямо сейчас.
Я закинул топор в гущу черемухового куста. Лучше участковому не звонить, а домой сходить, он тут за две улицы живет, на Тенистой, в зеленом доме.
— Погоди, Вадь! — Дюшка схватил меня за руку.
— Что еще?
— Погоди! — Дюшка замотал головой. — Да успеем мы Кондратьеву все рассказать… Давай… Давай так — загадаем. Встанем на перекрестке, и если первый встречный будет наш знакомый, то мы завтра идем на реку. А если незнакомый, то к Кондратьеву.
— Чушь, — сказал я.
— А чего ты боишься? — спросил Дюшка. — У нас в городе десять тысяч человек живет, шанс, что нам встретится именно знакомый, мал. Ты ничем не рискуешь. Соглашайся, Вадь!
Я согласился.
Мы установились на углу Пионерской и Кировской и стали ждать. Долго не пришлось, сегодня ведь был день Дюшки, через три минуты со стороны школы показался Котов.
— Я же говорил! — торжествующе сказал Дюшка. — Завтра с утра на реку.
Подошел Котов, посмотрел на нас со своим обычным пренебрежением, выплюнул:
— Заплесневело выглядите.
— Пойдем завтра на реку, — предложил Дюшка. — Есть одно важное дело.
Это мне в нем тоже не нравится. То есть больше всего не нравится. Я думаю, что это качество — самая отрицательная его черта. Вот мы с ним говорим о каких-то серьезных вещах, спорим, что-то сделать планируем. И вдруг появляется человек, к делу совсем не относящийся, и Дюшка в три секунды выкладывает ему все планы и приглашает идти в экспедицию вместе.
Так же случилось и сейчас. Стоило Котову так чуть-чуть презрительно улыбнуться, как Дюшка вывалил ему все. Про брата с сестрой, про «Яву», про шпионский нож и секретную кобуру, про то, что мы собираемся на реку выслеживать врагов, и про то, что нам остро необходим такой человек, как Котов, и его фотоаппарат «Зенит».
Я моргал и делал знаки лицом, что нам не нужен Котов и что без его фотоаппарата мы как-нибудь перетопчемся, но было поздно — Дюшка все быстро и обстоятельно выболтал.
— Не знаю… — поморщился Котов. — История бредовая… — Тут он поглядел на Дюшку. — Но мне все равно завтра делать нечего, — добавил Котов. — Так что я с вами схожу.
— И фотоаппарат прихвати, — напомнил Дюшка. — Надо их наконец заснять.
Глава 5. Анна
Котов притащил «Зенит» и к нему длинный тяжелый объектив, выглядело это серьезно — не просто пионеры балуются, а камера смотрит в мир. Дюшка вызвался тащить эту тяжесть на себе, но Котов не доверил. Сам Дюшка все-таки захватил воздушку, хотя и спрятал ее в брезентовый чехол для удочек.
От моста двинулись по левому берегу. Всю дорогу Котов смеялся надо мной. Над Дюшкой нет, Дюшка для него не годился даже как объект насмешек.
— А может, это снежные люди? — спрашивал Кот. — Решили выйти к нам, познакомиться… Хотя нет, не снежные — они же не лохматые. Ну, тогда да, американские шпионы. Или снежные люди, или американские шпионы — одно из двух.
Умничал. А я не люблю, когда кто-то умничает слишком нагло. Поэтому с Котовым я стал спорить.
— А почему не шпионы? — спрашивал я в ответ. — Запросто и шпионы могут быть. Дети всегда шпионами были, это же удобно.
— Когда это дети шпионами были?
— Всегда, — уверенно ответил я. — Когда хочешь…
Хотя, если честно, так сразу…
— «Неуловимые мстители», — пришел на помощь Дюшка. — Во второй части они как раз этим и занимались, Валерка у полковника Кудасова карту добывал.
— А в первой Данька у атамана Бурнаша, — напомнил я.
— Так это кино…
— А «Иваново детство»? — Дюшка поправил на плече винтовку. — Там что, тоже вранье?
— Я не говорил, что вранье, просто непонятно, зачем детей посылать? Не война же…
Тут я с Котовым согласен был.
— А пришельцы? Ладно, со шпионами убедили. Они проникли, чтобы следить за Соленым Бором. Но пришельцы-то? Вы ездили на подрывное поле и видели там вымерзшее кольцо?
— Там действительно странная яма, — заметил я.
— Да какая странная?! — Котов даже по лбу себя стукнул. — Обычная дегтярная яма. Аптеку на Советской знаете? Там шиповник принимают. А еще там делают мазь из дегтя.
— Эта яма была слишком ровной, — сказал я. — И гладкой.
— Хорошо. Пришельцам-то что у нас делать?
— Тоже за Соленым Бором наблюдать, — немедленно ответил Дюшка. — Там как раз занимаются ближним космосом…
— С этим все ясно. — Котов кивнул на Дюшку. — Но вот уж не думал, что ты, Вадим, такая деревенщина. Как увидели незнакомых, кто хоть чуть непохож, так сразу и поплыли…
— Зачем тогда сам пошел? — спросил я. — Ну мы понятно, деревенщина, а ты? Ты такой умный и благоразумный…
— Да мне объектив надо испытать, — тут же отоврался Котов. — Отсылали на ремонт, теперь надо проверить на длинных фокусах.
Мы продвигались вдоль берега по тропке, протоптанной козами. За лугами тропка сузилась, но совсем не исчезла и вела до места, где в Соть впадала Номжа.
Номжа речка небольшая, чуть шире Сендеги и тоже из болот течет, и цве́та — как цикорий из банки, черно-красного. Сюда рыбаки часто ходят, через Номжу здесь перекинуты две жерди, по ним и перебрались. А Котов чуть не навернулся.
За устьем Номжи начинался намытый половодьем пляж с красивым сухим деревом, с этого места Котов начал снимать.
— Осторожно дальше надо идти, — напомнил Дюшка. — Они уже тут рядом!
— Они уже тут рядом, смените мне пеленки… — передразнил Котов.
Но мы все равно стали пробираться осторожнее. Берег Соти здесь был волнистый, то задирался, то до самой воды съезжал, шагали от дерева до дерева, Котов высовывался из-за сосен со своим дальнобойным объективом и смотрел в него, иногда фотографировал лес и реку. И, к неудовольствию Дюшки, первым пришельцев заметил он.
— Ага, вижу, — сказал Котов и щелкнул «Зенитом». — Сидят возле костра и… Сидят возле костра.
Анна и ее брат действительно жгли костер и сидели рядом. Недалеко от реки, берег низкий, поросший травкой, почти равномерная круглая поляна. Ничего не готовили, сидели и смотрели в огонь. Слева из кустов торчал угол палатки.
Котов прицелился и щелкнул еще раз.
— И что? — спросил он. — Вот пришли, увидели, что дальше?
— Надо понаблюдать, — предложил Дюшка.
— Давайте лучше познакомимся, — в ответ предложил я. — Сделаем вид, что гуляем…
— Ага, — ухмыльнулся Котов. — С фотоаппаратом и винтовкой.
— Надо занять позицию поудобнее и понаблюдать подольше.
— Да почему не познакомиться? — не понимал я. — Что тут…
Котов снова щелкнул затвором.
— Это глупо, — снова сказал я. — Глупо и некрасиво подсматривать.
— А мы скажем, что мы юннаты. За птицами наблюдали, скажем.
— Исчезли… — прошептал Котов.
— Что? — не понял я.
— Исчезли. — Котов указал пальцем. — Эти… пришельцы…
Я взглянул на поляну. Костер горел, палатка торчала, Анны и ее брата не было.
— Отошли куда-то, — прошептал Дюшка. — К речке за водой…
— Пойдем отсюда, — сказал Котов.
— Зачем? — удивился Дюшка. — Они сейчас вернутся.
— Ты что, не понял? — прошептал Кот. — Они нас заметили. Надо сматываться, пока не поздно.
Котов был умный.
— Как заметили…
— А почему сматываться? — спросил я.
— Как хотите. — Котов стал убирать фотоаппарат в сумку. — Наблюдайте, знакомьтесь, ваше дело…
Лес был негустой, напротив, чистый такой, с воздухом. Деревья — не очень толстые, сосны, спрятаться за такой можно, но это если боком стоять.
Наверное, так они и стояли.
— Можете тут хоть до вечера, а я…
Котов повернулся и сделал несколько шагов. Из-за дерева выступил пацан и преградил ему путь.
— Ой… — шепнул Дюшка.
Как появилась Анна, я не заметил. На границе зрения сдвинулось что-то, я повернулся, а она возникла.
Котов сделал шаг в сторону, а пацан как стоял, так и стоял. Лицо у него было непонятное, никакое выражение, не поймешь, он и на Котова не смотрел, а как бы все вокруг блуждал взглядом, рассеянно так.
— Мы гуляли, — заюлил Дюшка. — Мы ничего не делали…
Он поправил винтовку на плече.
Котов же неожиданно сорвался. Шарахнулся в сторону и побежал. Пацан сделал движение вслед, Анна как-то цыкнула языком, пацан остановился. А она на меня посмотрела.