Свойственные каждому человеку недостатки неизбежно ограничивали джантацию. Некоторые могли блестяще представлять себе место назначения, но не обладали энергией, чтобы попасть туда. Другие в избытке имели энергию, но не видели, если можно так выразиться, куда джантировать. И последнее ограничение накладывало расстояние, ибо никто никогда не джантировал более чем на тысячу миль.
Человек мог проделать путь от Нома до Мехико джант-прыжками над землёй и водой, но ни один прыжок не мог быть больше тысячи миль.
К 2420-м годам при найме на работу стала обычной следующая анкета:
"Место зарезервировано для идентификационного узора сетчатки. "
ИМЯ (Заглавными буквами):
....................................................................................(Последнее Среднее Первое)
МЕСТО ЖИТЕЛЬСТВА(Легальное):
....................................................................................(Континент Страна Округ)
ДЖАНТ-КЛАСС (Официальный Рейтинг: Отметить только один)
М (1000 миль):
Д (500 миль):
С (100 миль):
Л (50 миль):
Х (10 миль):
В (5 миль):
Старое Бюро Транспортных Средств взялось за новую работу и регулярно тестировало и классифицировало джант-класс ищущих работу кандидатов, а старая Американская Автомобильная Ассоциация сменила название на A.Дж.А.
Несмотря на все усилия, ни один человек не джантировал через бездны космоса, хотя множество специалистов и идиотов пыталось это сделать. Один их них, Гельмут Грант месяц запоминал координаты джант-площадки на Луне, представляя себе каждую милю двухсотсорокатысячемильной траектории от Таймс Сквер до Кеплер-Сити. Грант джантировал и исчез. Больше его никто не видел. Также как не видели больше Энрико Дандриджа, религиозного фанатика из Лос-Анджелеса, ищущего Рай; Якова Мария Френдлиха, парапсихолога, которому следовало бы дважды подумать прежде чем джантировать в космосе, в поисках метаизмерений; Шипврека Когана, профессионального скандалиста и сотни других - лунатиков, сумасшедших, психов, эскапистов и самоубийц. Космос был закрыт для телепортации.
Джантирование было ограничено планетами солнечной системы.
Однако через три поколения вся солнечная система свободно джантировала. Переход был более впечатляющим чем прыжок от лошадей и повозок в эпоху бензина четырьмя столетиями ранее. На трёх планетах и восьми спутниках рушились социальные, правовые и экономические структуры, а на их месте, как грибы, росли новые традиции и законы, востребованные всеобщим джантированием.
Были народные волнения когда джантирующие нищие покинули трущобы чтобы поселиться среди полей и лесов, кормясь охотой и набегами на стада домашнего скота. Произошла революция в домашнем и деловом строительстве, вошли в употребление лабиринты и маскировочные устройства для предотвращения незаконного джантирования. Были крахи, паника, забастовки и голод когда разваливалась доджантная промышленность.
Эпидемии и мор вспыхивали когда джантирующие бродяги заносили заразу и паразитов в беззащитные страны. Малярия, элефантиаз и тропическая лихорадка появлялись на севере до самой Гренландии; бешенство вернулось в Англию после трёхсотлетнего отсутствия. Японский жучок, лимонная тля, каштановый грибок и жук-скрипун расползлись по всему миру, а из какого-то позабытого очага на Борнео вылезла считавшаяся давно уничтоженной проказа.
Волны преступности захлёстывали планеты и спутники, когда "дно" научилось джантировать вместе с ночью, длившейся теперь для них круглые сутки, и полиция ответила жестокостью, сражаясь с ними без пощады. Началось возвращение к худшему викторианскому ханжеству, когда общество боролось с сексуальными и моральными угрозами джантации с помощью законов и табу. Безжалостная и страшная война разразилась между Внутренними Планетами - Венерой, Землёй и Марсом - и Внешними Спутниками... война, порождённая экономическим и политическим бременем телепортации.
До рассвета Эпохи Джанте три внутренние планеты (и Луна) жили в состоянии хрупкого экономического баланса с семью населёнными внешними спутниками; Ио, Европа, Ганимед и Каллисто у Юпитера; Рея и Титан у Сатурна, и Ласселл у Нептуна. Объединённые Внешние Спутники поставляли сырьё для фабрик Внутренних Планет, и были рынком сбыта для их готовых продуктов. За десять лет этот баланс был уничтожен джантацией.
Внешние Спутники, суровые юные миры всё ещё в процессе освоения, покупали семьдесят процентов транспорта производимого В.П. Джантирование положило этому конец. Они покупали девяносто процентов коммуникационного оборудования производимого В.П. Джантирование покончило и с этим. Вследствие этого рухнули и закупки В.П. сырья у В.С. С уничтожением торгового обмена была неизбежна деградация торговой войны до войны открытой. Картели Внутренних Планет отказались поставлять промышленное оборудование Внешним Спутникам, пытаясь защитить себя от конкуренции. В.С. конфисковали заводы, уже работавшие на их территории, разорвали патентные соглашения, отказались от лицензионных выплат... и началась война.
То был век чудовищ, выродков и гротеска. Весь мир менялся, удивительным и отвратительным образом. Классики и Романтики, ненавидевшие, его не замечали потенциального величия двадцать пятого столетия. Они были слепы к холодному факту эволюции... что прогресс происходит от столкновения и слияния несовместимых крайностей, из брака наивысших уродств. Классики и Романтики равно не сознавали что солнечная система дрожит на грани человеческого взрыва, который изменит человека и сделает его хозяином вселенной
На бурлящем фоне двадцать пятого столетия и началась история мести Гулливера Фойла.
Глава 1
Сто семьдесят дней он умирал и всё ещё не был мёртв. Он дрался за жизнь с яростью загнанного в ловушку зверя. Он бредил и гнил, но временами его примитивный мозг вырывался из горячечного кошмара выживания во что-то, похожее на просветление. Тогда он поднимал немое лицо к Вечности и бормотал:
- Что там, эй? Помоги, Целитель. Помоги, и всё.
Богохульство давалось ему легко. Ругань была его языком всю жизнь. Он родился в сточной канаве двадцать пятого века. Воспитывался "дном" и говорил только на жаргоне. Из всех отбросов мира он был наименее ценен, будучи живым, и из всех отбросов мира именно он, скорее всего, сумел бы выжить. Он цеплялся за жизнь и молился, сквернословя. Иногда его заблудший мозг прыгал на тридцать лет назад, в детство и вспоминал песенку сиделки:
Гулли Фойл меня зовут,
С Земли, коли это имеет значенье.
В глубоком космосе я живу,
И смерть - моё назначение.
Гулливер Фойл, помощник механика 3-го класса, тридцатилетний, тупой и грубый, сто семьдесят дней дрейфовал в космосе. Гулливер Фойл - смазчик, уборщик, грузчик, слишком легкомысленный, чтобы почувствовать горе, слишком сонный, чтобы изведать радость, слишком пустой для дружбы, слишком ленивый для любви. Летаргические контуры его характера были видны даже в досье Торгового Флота:
Фойл Гулливер - AS-128/127:OO6
Образование: ... никакого.
Навыки: ... никаких.
Достоинства: ... никаких.
Рекомендации: ... никаких.
(Краткая характеристика)
Физически сильный. Интеллектуальный потенциал подавлен отсутствием целей. Инициативность минимальна. Типичный Средний Человек. Какой-то неожиданный шок возможно способен его встряхнуть но псих. не могут подобрать ключ. Не рекомендуется для дальнейшего продвижения. Фойл застыл в мёртвой точке.
Он застыл в мёртвой точке. Тридцать лет он равнодушно плыл от одного момента своего существования к другому, как некое бронированное чудовище, неповоротливое и безразличное... Гулли Фойл, типичный Средний Человек. Но теперь он дрейфовал в космосе сто семьдесят дней, и ключ к его пробуждению торчал уже в замке. Вот-вот он должен был повернуться и открыть дверь в катастрофу.
Космический корабль "Номад" висел на полпути между Марсом и Юпитером. Чем бы ни была случившаяся с ним катастрофа, это взяло гладкую стальную ракету сто ярдов длиной и сто футов шириной и превратило её в скелет, за который цеплялись остатки кают, трюмов, палуб и переборок. Огромные прорехи в корпусе сияли светом с солнечной стороны и ледяными брызгами звёзд с тёмной стороны. К.К. "Номад" был невесомым призраком из слепящего солнца и чернильной тьмы, безмолвным и замёрзшим.
Остов был наполнен парящей массой замёрзшего мусора, который застыл внутри уничтоженного корабля, словно мгновенная фотография взрыва. Едва заметное гравитационное притяжение частиц мусора медленно стягивало их в сгустки, которые время от времени разрывал проходивший сквозь них единственный выживший на борту этого остова, Гулливер Фойл, AS-128/I27:006.
Он жил в единственном герметичном помещении, что осталось среди обломков - в инструментальном шкафу, в коридоре главной палубы, четыре фута в ширину, четыре фута в глубину и девять футов в высоту. Шкаф имел размеры большого гроба. Шестью столетиями раньше самой изощрённой восточной пыткой считалось поместить человека в такую клетку на несколько недель. И всё же Фойл существовал в этой погружённой во тьму клетке пять месяцев, двадцать дней и четыре часа.
- Кто ты?
- Гулли Фойл меня зовут.
- Откуда ты?
- С Земли, коли это имеет значенье.
- Где ты теперь?
- В глубоком космосе я живу.
- Куда ты направляешься?
- Смерть - моё назначение.
На сто семьдесят первый день борьбы за своё существование Фойл ответил на эти вопросы и очнулся. Сердце его судорожно колотилось, горло пылало. Он схватился в темноте за резервуар с воздухом, с которым он делил свой гроб, и проверил его. Тот оказался пустым. Требовалось немедленно его заменить. Итак, день начнётся с ещё одной схватки со смертью. Это Фойл воспринял с немой покорностью.