Когда она наклонилась, Тео поднял руку, чтобы она вытерла и ее. Зефирос, сидевший на руках у матери, воспринял его жест как приглашение и протянул к нему ручки. Джайя была застигнута врасплох и чуть не уронила малыша. У Тео не было выбора. Он одной рукой подхватил Зефироса и прижал к груди. Малыш перевернулся и сполз ему на колени. Тео пронзило неведомое доселе чувство. Он был потрясен тем, как естественно ведет себя с ним Зефирос. Происходящее беспощадно било по его защитным стенам, с каждым ударом разрушая их все сильнее.
Тео не желал ощущать трепетное тепло малыша, прижавшегося к нему, хотя оно растапливало лед, которым долгие годы было сковано его сердце.
Но, посмотрев на Джайю, чтобы попросить ее забрать ребенка, он увидел на ее лице страх. Она боялась, что малыш окажется отвергнутым. Тео не мог так с ней поступить. Черт возьми, он не мог так поступить со своим сыном.
Все равно это не делает его хорошим отцом, напомнил он себе, стараясь не обращать внимания на боль, с которой сжалось сердце. Детям нужно гораздо больше, чем защита и пропитание. Такое естественное чувство, как любовь, ему неизвестно. Джайя подталкивает его к неминуемому провалу в отношениях с Зефиросом. Этого Тео не мог ей простить, но он не собирался обижать мальчика из-за злости на его мать.
Тео начал читать вслух, желая, чтобы Джайя наконец ушла. Пусть только дети будут свидетелями того урагана чувств, который раздирает его внутренности. Они не поймут, в отличие от Джайи, каким растерянным и беззащитным он себя чувствует.
Через пару секунд она вздохнула и взяла свой телефон. Послышался щелчок камеры. Тео недовольно взглянул на нее.
Она пожала плечами.
— Это, возможно, никогда не повторится.
И Джайя скрылась в кухне. Она, похоже, все уже решила.
Возможно, это никогда не повторится.
Глава 7
— Честно говоря, это был самый сложный день в моей жизни, — признался Тео, плюхнувшись на диван, после того как они уложили детей спать.
— Ты не рожал девятнадцать часов, — заметила Джайя, собирая игрушки. Она тоже присела на диван.
Тео остро ощутил чувство вины.
— Было тяжело? — спросил он.
— Не пикник, конечно, но все прошло довольно спокойно. Ради Зефироса стоило перенести всю эту боль.
— То же самое сказала моя сестра. Как женщинам удается пережить такое? — Тео внимательно всматривался в черты ее лица, радуясь, что она больше не ругается с ним.
— Мы просто делаем свое дело. Задумываться нет времени. — Сжав в ладонях мягкую игрушечную панду, Джайя сказала: — У меня не было возможности подготовить тебя, и ты злишься, поэтому давай во всем разберемся. Прекрати вести себя со мной вежливо и холодно. Если тебе хочется накричать на меня, кричи. Только не разбуди детей… — Она вздохнула. — Ты считаешь, что я тебя предала, но, клянусь, я сделала это не ради денег или какой-то иной выгоды.
Сердце Тео сжалось. Как бы ему хотелось, чтобы она оказалась хитроумной обманщицей! Тогда можно было бы отнестись ко всей этой ситуации более спокойно. Но одной из черт характера Джайи, которая привлекала его, была искренность.
— Я верю, что о деньгах ты думала в последнюю очередь. — Улыбка облегчения на ее лице заставила его пожалеть, что нельзя на этом прекратить разговор. Но придется идти до конца. — Однако, хочешь ты или нет, деньги — единственное, что ты от меня получишь.
Джайя нахмурилась.
— Мне не нужны деньги.
— Ты хочешь, чтобы я стал настоящим отцом. Помнишь, что я рассказал о своем ужасном детстве? Именно из-за этого я никогда не хотел иметь детей. — Сжав челюсти, Тео смотрел в пол, не видя ничего, кроме мрака прошлого. — Это не просто страх, что я стану таким же, как отец, и подниму руку на…
— Ты не сделаешь этого, — перебила его она.
— Я хотел бы, чтобы это было правдой, но что, если однажды моя жизнь полетит к чертям, как произошло с отцом, и я начну искать утешение на дне бутылки?.. — Он потер подбородок. — К тому же внутри у меня пусто. Я говорил тебе еще на Бали, каков я. Из меня получится отвратительный отец. Детям требуется гораздо больше тепла, чем я могу дать.
— Не слишком ли ты принижаешь себя?
Вопрос Джайи был, словно золотой нитью, пронизан надеждой. Как же он мечтал быть таким, каким она его представляла!
Тео покачал головой.
— Самые близкие отношения у меня с сестрой. Тем не менее мы не обсуждаем друг с другом личные проблемы. — Он встал, ему хотелось уйти и скрыться. Но Джайя должна получить объяснения. — Мне не дано умение налаживать с людьми глубокую связь. Я немного завидую Нику. Он без чьей-либо помощи и поддержки смог многого добиться. У него замечательная семья. Собственно, как и у Адары с Гидеоном.
— Не все мужчины начинают испытывать любовь к своему ребенку с первого взгляда, — тихо сказала Джайя. — У женщин все по-другому, они вынашивают малыша девять месяцев. Связь между ними зарождается с первой минуты.
— А что, если это никогда не случится? — Больше всего на свете Тео боялся, что заставит своего ребенка чувствовать себя нежеланным и нелюбимым. — Представляешь, что испытает Зефирос, если он будет тянуться ко мне, а я не смогу ничего ему дать? Мне это хорошо известно. Я любил своего отца, а он безжалостно бил меня ремнем. — Джайя дернулась, словно он дал ей оплеуху, и Тео захотелось пнуть себя. — Не стоило рассказывать тебе о моем детстве. Ты расстроилась, а мне это откровение никак не помогло. Отец что-то сломал во мне. Твердо я знаю только одно: таким отцом точно не надо быть.
— Это уже начало.
— Достаточно жалкое. Зефирос заслуживает большего.
Джайя ничего не ответила, только прижала костяшки пальцев к губам. Может быть, еле заметно кивнула.
И это было больно. Настолько больно, что Тео не мог дышать.
— Что ж, давай поговорим о деньгах, — вздохнул он.
Она с обидой взглянула на него.
— Я никогда не буду использовать ребенка, чтобы что-то получить от тебя.
— Это не значит, что вам не придется столкнуться с финансовыми проблемами. Он — мой единственный наследник.
Как странно! Он вел тяжелый разговор и при этом чувствовал нарастающее возбуждение при виде полных грудей Джайи, не умещающихся в чашечках бюстгальтера, и ее ягодиц, обтянутых джинсами.
— Я открою счета для вас обоих. Ты сможешь ими распоряжаться по своему усмотрению.
— Ох, Тео! Я собиралась сегодня оставить Зефироса с Квентином. — Джайя встала и начала суетиться, бросая игрушки и книжки в пакет. — Потом я увидела, как скучают по своим мамам бедные Эви и Андроу, и не могла допустить, чтобы Зефирос провел ночь без меня. К тому же я на тебя страшно злилась. А ты что делаешь? Предлагаешь мне деньги и стараешься сделать вид, что твоего ребенка не существует.
— Я этого не говорил! — прорычал Тео, сжав кулаки и поворачиваясь к ней спиной.
— Просто стань частью его жизни!
— Как? Я только что объяснил тебе, что не хочу причинить ему боль, ни физическую, ни душевную.
— В том-то и дело! Ты уже заботишься о нем, не так ли? — Господи, неужели Тео не понимает, какое сокровище она подарила ему? Сына! — Не отказывайся от Зефироса, не узнав его получше. Так поступают только трусы. Ты не такой, — уверенно заявила Джайя. — Я не стала бы спать с тобой, если бы считала тебя абсолютно бесчувственным.
— Правда? — Тео резко повернулся. — Помнится, мы пришли к выводу, что использовали друг друга.
— Нет, то есть да, я тоже использовала тебя. Но я не пошла бы на это с непорядочным человеком.
Он горько рассмеялся:
— Замечательно!
— В ту ночь ничего не случилось бы, если бы я не уважала тебя. И я ни о чем не жалею. Я счастлива, что у нас появился Зефирос. Я уже смирилась с тем, что у меня не будет детей… — Джайя заставила себя замолчать, чтобы не наболтать лишнего.
— Ты серьезно? — Тео склонил голову. — Я не видел никого, кто бы так хорошо управлялся с детьми. У тебя были проблемы со здоровьем?
— Я же говорила, что карьера много для меня значит, — пробормотала Джайя, подбирая с пола последние игрушки.
— Ты продолжаешь подниматься по карьерной лестнице, несмотря на то что воспитываешь маленького ребенка одна. Я никогда не поверю, что до рождения Зефироса ты считала, что нельзя совмещать заботу о ребенке и карьеру. И ты не сказала, что не планировала когда-либо завести детей, ты сказала, что смирилась с тем, что у тебя никогда их не будет. Ты в порядке, Джайя? При беременности могут быть осложнения. Я чувствую себя мерзавцем из-за того, что не позаботился о твоей защите в ту ночь и поставил твою жизнь под угрозу.
— Ты меня слушал? Беременность и роды прошли нормально. Я создана для того, чтобы рожать детей, и не жалею, что Зефирос появился на свет. На этом все. Нам пора отдохнуть. Даже если дети будут спокойно спать всю ночь, что маловероятно, — они проснутся рано утром.
Джайя попыталась пройти мимо него, но Тео схватил ее за руку. У нее перехватило дыхание.
«Глупая, глупая Джайя! Краснеешь, как подросток, от каждого прикосновения этого мужчины…»
Сгорая от смущения, она отвернулась. Ей не хотелось, чтобы Тео видел, как все еще реагирует на него ее тело. Он ласково погладил большим пальцем ее кожу.
Возбуждение, вызванное этой легкой лаской, вызвало приятное томление внизу живота, заставив ее лоно увлажниться.
Тео быстро, словно боялся обжечься, отпустил Джайю.
— Когда я спрашивал, есть ли у тебя кто-то, то имел в виду мужчину. Может быть, мне следует беспокоиться не только по поводу Зефироса?
— А ты будешь беспокоиться? — спросила она, повернувшись, и тут же пожалела об этом. Ведь Тео может увидеть на ее лице желание, которое она к нему испытывает.
— Ситуация и так достаточно сложная, не хватает только другого мужчины, у которого есть права на тебя, — холодно заметил он.
Сердце Джайи бешено билось. Она отвела глаза и потерла руку в том месте, где Тео к ней прикоснулся, стараясь забыть, что почувствовала пару секунд назад.